Конец сказки

От всей души — о Валентине Леонтьевой

Куда уходит детство, в какие города? Ушло оно в поселок Новоселки Ульяновской области, в 900 километрах от Белокаменной — на старое кладбище. На этой неделе без vipов, телезвезд и депутатов там хоронили «тетю Валю» — легендарную телеведущую Валентину Леонтьеву. Ту, которую, пожалуй, не знают только нынешние 20-летние. А уж для тех (на постсоветском пространстве), кому 30—40—50 и так далее, она многие годы была и первой учительницей, и главной воспитательницей, и лучшей подругой, и светом в окне… В общем, очень близким человеком. Однажды, в пору своей славы, она ловила такси, чтобы побыстрей домчаться на Шаболовку. Остановился угрюмый водитель, довез, она ему деньги, а он: «Что вы! Как можете! Вы же на день рождения ко мне приходите! И на Новый год… И даже на Первое мая… Я с родственников не беру!»

Она прожила 84 года. Большая жизнь, которая условно распадается на два периода: «В гостях у сказки» и… «В когтях у сказки».

Судьба часто царапала ее своими когтями — беспощадно и жестоко.

Отчетливо помню: когда ей исполнялось 75, где-то раздобыл телефон (она тогда жила еще в районе Останкино вместе с сыном и редко выходила из дома), стал вызванивать, чтоб задать «несколько вопросов для украинской газеты накануне вашего юбилея…». Удивительная вещь — не бросила трубку. Не стала отнекиваться. Лишь сдержанно спросила: «А что вы хотите узнать? Разве сегодня это еще кому-нибудь нужно?»

Ее интонации — те самые — «от всей души»: сердечные, интеллигентные, успокаивающие. Лишь однажды голос дрогнул, когда во время этих недолгих «телефонодебатов» она ойкнула: «Извините! Больше не могу — пришел сын…»

Уж не вспомню в подробностях, о чем рассказывала. Кажется, вспомнила вскользь и свое трудное детство, как едва не умерла, пережив блокаду. И как в те самые страшные годы потеряла отца. И как сама спаслась благодаря папиросам «Звездочка» — курила их, чтоб убить голод. Должно быть, пересказала и довольно известную историю о том, как пожалела пленного немца: он лежал почти околевший на мостовой, умоляя девочку Валю: «Хлеба, хлеба!..»; и руки его, как она говорила, были «словно у музыканта — тонкие, изящные». И тогда она чудом уговорила маму хоть чем-то покормить «фашиста» — только он даже не прикоснулся к еде до тех пор, пока в комнате находились голодные женщины.

А уж когда она переспросила, из Украины ли я, тут же загорелась давней историей (еще той поры, когда в СССР ее называли «шпионкой») о том, как в Америке распевала украинские народные песни — «да во весь голос, да чтоб в небоскребах услышали…» Это было начало 80-х, когда Леонтьева вслед за мужем-дипломатом ненадолго выехала в США.

И еще говорила о том, что на свете ее держат только письма и слезы. Уже много лет не было ее передач в эфирах, а писали, звонили, рыдали в трубку… Бесконечно. Все те, для кого самыми любимыми и «рейтинговыми» программами как были, так и остались — «В гостях у сказки», «От всей души», «Спокойной ночи, малыши…» «Я получила в своей жизни так много любви от людей, что, наверное, небо сочло это несправедливостью — и вот, должно быть, расплачиваюсь…»

Запомнилась именно эта фраза в том телефонном разговоре — почти десять лет назад.

За эти годы, разумеется, мало кто о ней вспоминал. Так часто бывает, когда старая «сказка» заканчивается, и перед заходом солнца судьба начинает вострить свои когти, в преддверии новой — без счастливой развязки... Позже всех потрясла ее вынужденная миграция из центра Москвы в российскую глухомань — к родной сестре, которая спасла и согрела ее в печальный вечер судьбы. И даже в недавнем шоу на «Первом. Международном», посвященном «памяти тети», пытались дискутировать о глобальной несправедливости, вспоминая ее сына… Но что говорить, что дебатировать о «детских травмах» («ты — всехная мама!», — иногда говорил ей Митя), если есть очевидно вечное деление землян: на плохих и хороших… Этот (который сын) — плохой. Без эмоций и без жутких примеров (о ее ранах — и внешних, и внутренних) — эти случаи и так подробно описаны. Нельзя обмануть свое сердце. И еще миллионы сердец. Ведь она была не только лучшей ведущей, не просто исключительным профи, не только пионером жанра ток-шоу на замшелом ТВ (в период сенсационной по тем временам программы «От всей души»), она была… Она была — целительницей. Исцеляя словом, делом, взглядом, интонацией. Имитировать это в течение полувека — невозможно, нереально. А она утоляла чужие печали и соединяла сотни разорванных судеб — в самых дальних уголках «советской империи». И редко когда говорила: «Дорогие советские зрители!», а чаще: «Здравствуйте, дорогие ребята и глубокоуважаемые товарищи взрослые!»… Кто сегодня способен на это — на «глубокоуважаемые»? На глубокое уважение? Кто нынче вообще правит бал на ТВ? Я отвечу. И не ошибусь… Давно не целители, а исключительно истребители. Истребители нашего свободного времени, истребители истинных чувств и эмоций (все подлог и пиар). Истребители культурной памяти хоть о чем-нибудь ценностном — хотя бы о том, что «хорошо», а что «плохо». (Для них самих, впрочем, это давно не имеет значения).

«Целители» — исчезнувший вид телезвезд. Никто не измерял рейтинг доверия к ним — но «любимой тете» верили все. А как же иначе? И светили они, согревая, с маленьких черно-белых экранов во время разных исторических заморозков... И разве не таяли от их света «ящики» и сердца?

Ожидаемо меняются «декорации» разных эпох; и герои очередных эпох изменяются тоже — стрелки на циферблате не остановишь. Мальчиков-девочек убаюкивают не добрые «тети», а сказочницы «для пап» (с модельными параметрами и голливудскими улыбками). Эти красавицы вряд ли сделают ножку маленькой, сердце большим, а душу — доброй… И что ж поделаешь, если даже искренность интонаций «от всей души» под прессом телеформатов заменена жесткой технологией «слезовыжималки» рейтинга ради: «жди меня» — и как заплачешь!

И «светят» они, и «сверкают»… Да вот не греют… Так — как Она.