«КОЛЛЕКЦИЯ КЕНИГСА» В КИЕВЕ

Более полувека в Спецхране Киевского музея западного и восточного искусства (ныне — музей им. Варвары и Богдана Ханенко) в атмосфере строжайшей секретности хранилась часть «Коллекции Кенигса» (139 рисунков и 3 офорта). Большая часть собрания находится в Москве.

В киевской коллекции есть работы Альбрехта Альтдорфера «Избиение младенцев» (ок.1512—14 гг.), Лукаса Кранаха Старшего «Адам и Ева в раю» (ок. 1530 г.), а также ряд композиций Альбрехта Дюрера, Ханса Хольбейна Старшего и Младшего. Эти имена известны любому образованному человеку. Также обращают на себя внимание рисунки мастеров: Грина Ханса Бальдунга «Святой Иоан Евангелист (1510 г.), Адама Эльсхеймера «Человек в длинном плаще», Вольфганга Хубера «Святой Себастьян» (1508—10 гг.) и многих других авторов, работавших на рубеже Средневековья и Ренессанса в Германии. Рисунки, чаще всего выполненные пером по тонированной бумаге, артистичны. Объемы фигур моделированы легкими штрихами белил, нанесенных на освещенные поверхности тел, на лица персонажей, на драпировки. Графика коллекции — истинная музыка для глаз.

Это собрание европейского рисунка ХV—ХVІ веков до начала Второй мировой войны было собственностью немецкого финансиста, предпринимателя и азартного коллекционера Франца Кенигса. В результате финансового кризиса, постигшего Кенигса, как следствие многосложных интриг и спекуляций, при пособничестве директора музея «Бойманс», что в Роттердаме, владельцем коллекций становится Адольф Гитлер. Именно этот факт был основанием для конфискации собрания рисунков в пользу СССР в качестве контрибуции. Законность прав СССР и стран-союзников на конфискацию собственности Адольфа Гитлера признана на Ялтинской конференции 1945 г. и подтверждена на симпозиумах по «трофейной» проблематике в Нью-Йорке (1995 г.) и Вашингтоне (1998 г.).

Коль скоро юридическая правота СССР не подвергалась сомнению мировым сообществом, политической ошибкой видится полувековое сокрытие коллекции в Спецхранах как в ГМИИ им.Пушкина (Москва), так и в Музее им.Варвары и Богдана Ханенко (Киев).

Сегодня Нидерланды предъявляют свои права на «Коллекцию Кенигса» как сторона, пострадавшая от гитлеризма, а также на основании Декрета А-6, изданного королевой Нидерландов, в то время (годы оккупации) находившейся в Лондоне.

Декрет запрещал «входить в сделки с врагом... без предварительного разрешения правительства в изгнании», чем пренебрегли нидерландские пособники Гитлера. Они, вероятно, не сочли нужным дважды пересекать линию фронта по пути в Лондон, рисковать жизнью, дабы испросить высочайшего разрешения на продажу немецкой коллекции немецкому фюреру. Ввиду военной ситуации требования Декрета были невыполнимы. Как бы там ни было, но голландская сторона, однажды получив денежную компенсацию за коллекцию в виде торговой сделки, теперь хочет видеть ее вновь в своей собственности. Что ж, весьма элегантное решение!

История «Коллекции Кенигса» сродни детективу. Потомственный банкир Франц Кенигс в 1911 г. унаследовал от отца пост директора банка «Дельбрук Шиклер и К°» (Берлин). В банке, имевшем тесные связи с нацистами и лично с Гитлером, был создан «Специальный фонд Музея фюрера». С 1922 г. г-н Кенигс проживал в Голландии, оставаясь немецким подданным. К этому времени относится бурная деятельность Кенигса-коллекционера.

К началу «великой депрессии» 1929 г., которая отразилась на бизнесе Ф.Кенигса, он был владельцем 2671 рисунка старых мастеров и 47 картин. В надежде поправить пошатнувшиеся финансовые дела коллекционер закладывает собрание в германский банк «Лиссер и Розенкранц» (отделение в Амстердаме) при условии размещения рисунков в музее. С 1935-го по 1939 г. коллекция была помещена на временное хранение в музее «Бойманс» в Роттердаме. Именно тогда коллекция экспонировалась во многих городах Европы, изучалась искусствоведами. Сведения о ней находим в трудах Михаила Либмана (Москва).

Дальнейшая судьба как коллекции, так и ее владельца драматична. К началу немецкой оккупации Нидерландов Франц Кенигс был не в состоянии погасить одолженную ему банком ссуду, поэтому он теряет право собственника. А в 1941 году погибает при невыясненных обстоятельствах. Директору банка «Лиссер и Розенкранц», отбывавшему в Америку и намеревавшемуся увезти туда коллекцию, перешедшую в его собственность, помешал убежденный нацист Дирк Ханнем — тогда директор музея «Бойманс». Коллекция была продана «угольному королю» Голландии Даниэлю Ван Бейнингену, всю войну сотрудничавшему с фашистами. Сегодня, по прошествии полувека, один лишь факт голландского гражданства Ван Бейнингена, по мнению юристов Нидерландов, служит основанием для возвращения коллекции в Голландию.

Возможно, подданство Ван Бейнингена — серьезный аргумент, если бы не «сделка с врагом» — именно Д.Ван Бейнинген продал коллекцию в собственность Гитлеру, задумавшему создать в Линце самый грандиозный в мире музей изобразительного искусства. Все документы — переписка сторон, договоры торговой сделки — нынче хранятся в Москве, в «папке Кенигса». Она попала в СССР вместе с трофейной коллекцией. «Документы неопровержимо свидетельствуют, что продажа рисунков гитлеровскому эмиссару носила абсолютно добровольный характер», — пишет московский автор Н.Петровский. Тому подтверждение эпистолярия г-на Ван Бейнингена: «Мой тесть (посредник в торгах) сказал мне: «Ни я не хочу обмануть фюрера, ни фюрер меня. ...Но если дело будет завершено (чего я, естественно, желаю всей душой), не надо быть мелочным». Добровольность сделки очевидна. Таким образом, пособничая Гитлеру, Д.Ван Бейнинген продал фюреру коллекцию, с 1939 года принадлежавшую немецкому банку «Лиссер и Розенкранц», а после бегства директора банка Крамарски, запуганного Д.Ван Бейнингеном, в Америку, коллекция органично перешла во владение Адольфа Гитлера. Роль нидерландского гражданина в этой авантюре скорее позорна, нежели почетна. Она обнаруживает двойной стандарт в осмыслении истории коллекции. Интересно и то, что по окончании войны директор музея Д.Ханнем отбывал наказание за пособничество фашистам, а Д.Ван Бейнинген, чей угольный бизнес расцвел именно во времена гитлеризма, к ответственности никогда не привлекался.

Итак, в сегодняшних претензиях Нидерландов на право владения «Коллекцией Кенигса» слабых мест гораздо больше, чем убедительных аргументов. Может, именно этим объясняется атмосфера таинственности, чуть ли не государственной тайны, которыми окутана предполагаемая экспозиция рисунков из «Коллекции Кенигса» в Киевском музее им. Богдана и Варвары Ханенко?

С сотрудниками музея говорить о коллекции не представляется возможным — никто не желает слова сказать о коллекции. Директор музея также отказывается комментировать ситуацию. Есть все основания полагать, что выставка, подготовленная без участия украинских специалистов в атмосфере строжайшей тайны, которая неизвестно когда и на какой срок будет открыта и даст ли возможность увидеть лучшие образцы коллекции, – наш единственный шанс познакомиться с тем, что, по идее, нам же и принадлежит. И чем наши чиновники, судя по всему, решили распорядиться без нас. В зал экспозиций можно попасть разве что через дымоход камина, так как дверь, за которой скрывается экспозиция, не открывается ни на какой «сезам». Именно этим путем воспользовался автор — картонные крылья не слушались, но все же удалось спланировать на искомый дымоход. С информацией об истории и составе киевской части коллекции помогли московские авторы, которые с 1993 года ведут борьбу за сохранение своей части «Коллекции Кенигса».

Если диалог между российской и нидерландской сторонами о коллекции длится публично уже девять лет, то киевская ситуация тлеет «под ковром» высоких кабинетов. В Москве мнение юристов, склонных считать притязания Нидерландов справедливыми, активно оспаривают защитники собрания рисунков из кругов «музейщиков», искусствоведов, журналистов. Там идет сложный, но демократичный диалог. Киев демонстрирует гробовое молчание, точнее — умалчивание проблемы.

Московский автор Валерий Фатеев в статье «Как продают историю» с болью пишет: «Нынешние отечественные «европейцы» с полным правом могут гордиться успехами по зачистке культурного пространства России от трофейного наследия... В повседневный обиход уже запущен оборот «финансовая помощь российской культуре в обмен на шедевры», широко используемый чиновничьей братией. Коварство этой стратегии... очевидно».

В этом историко-музейном детективе больше вопросов, чем ответов. Поэтому принимаемые решения не должны быть поспешными, тем более что Украина, как новое политическое государство на карте мира, поставлена перед необходимостью вырабатывать собственное законодательство, в том числе и в сфере культуры. Конкретизируя вопрос о дальнейшей судьбе «Коллекции Кенигса», заметим, что в межгосударственном диалоге нелишне учитывать интересы Украины. В 1941—1945 гг. страна, по которой нацисты прошли дважды — с запада на восток, а потом обратно, потеряла много больше, чем европейские государства. Там Гитлер покупал коллекции, здесь — грабил. Из одного только Музея им. Варвары и Богдана Ханенко оккупанты похитили 25000 единиц хранения. В переговорах о возвращении культурных ценностей кому бы то ни было этот факт из виду упускать недопустимо. Никто до сих пор не поднял вопрос об утраченном.

Киевская часть «Коллекции Кенигса», пролежавшая «в ссылке» 57 лет, не могла быть изучена киевскими искусствоведами, по тем же причинам она не имеет финансовой оценки (эквивалента) на уровне мировой художественной и рыночной экспертизы. Непроработанной остается правовая база. Все это реальные основания для неспешного решения судьбы коллекции.

Почему же с такой стремительностью коллекцию рисунков готовят к отправке в Нидерланды? Ведь единственным аргументом, причем зыбким, служат сомнительные выводы московских юристов, сработанные «под заказ».

Почему в Киеве так затянулось обнародование «Коллекции Кенигса» в открытой экспозиции? Ведь картины и рисунки, часть которых представляют немалую художественную ценность, вот уже 57 лет скрыты от человеческих глаз. И чем объяснить «обет молчания» вокруг вопроса, который по всем демократическим нормам, хорошо известным и украинской, и нидерландской стороне, давно должен стать предметом публичного обсуждения?