КОЭФФИЦИЕНТ СЧАСТЬЯ

Есть имена, при упоминании которых сразу рождаются эпитеты - небожители, недосягаемые, ставшие при жизни живой легендой. Таким небожителем, которому во времена советской власти было доступно, позволено все, или почти все, был Сергей Владимирович Образцов. «Великий кукольник», говорили тогда почитатели, «витриной советской идеологии», - называли другие. Во всяком случае, в те времена были только два театральных деятеля, в личных удостоверениях которых было записано - Сергей Образцов, художественный руководитель Центрального государственного театра кукол под руководством Сергея Образцова. Вторым обладателем такого удостоверения был другой выдающийся актер - Аркадий Исаакович Райкин. Сергей Владимирович был личностью уникальной и многосторонней. Начав как актер с одной куклой, он пришел не только к созданию собственного большого профессионального театра кукол, но дал мощный толчок для развития этого вида искусства в СССР. Тогда в стране было лишь два валютных театра, то есть театры, выезжающие на большие зарубежные гастроли, и куда обязательно водили иностранцев, приезжающих в Москву, - Большой театр и театр кукол С.Образцова.

Честно говоря, о встрече с этим человеком-легендой я и не мечтал. Лишь юношеский авантюризм подтолкнул меня позвонить в театр и попросить разрешения на встречу. Объяснив помощнику Сергея Владимировича, что я из Киева и хотел бы встретиться с Образцовым. совершенно неожиданно для себя, после недолгой паузы, услышал - приходите завтра в три часа дня, вас будут ждать. Я был в театре задолго до назначенного времени. Ожидая встречи в холле служебного входа, я обратил внимание на две необычные надписи - над телефоном висела табличка с таким текстом - «Кто говорит тише, говорит умнее». На двери, ведущей в зрительскую часть театра, была прикреплена надпись «Осторожно, дети!»

В кабинете, в просторной комнате, обставленной старинной светлой мебелью, на большом письменном столе стояла огромная морская раковина, в которой лежала еще одна табличка - «У нас не курят?» Хозяин кабинета протянув руку для рукопожатия, представился, назвав фамилию, имя, отчество. Я в ответ назвал только свое имя и услышал недоуменный вопрос - как? Я опять повторил лишь имя. В ответ Сергей Владимирович сказал, что его интересует мое полное имя отчество. Получив от меня ответ, заметил, что нас, молодых, очевидно, неверно учат, так как независимо от возраста, просто с младенчества, следует представляться полным именем и отчеством. В этом есть элемент самоуважения. Получив такой урок вежливости, я, несколько запинаясь, все же описал цель моего визита, сказав, что хочу немного поговорить о профессии. В ответ услышал обескураживающее заявление: «Не поздравляю ни одного человека, решившего стать актером и вообще заняться этим делом!»

А потом, лукаво прищурившись, сказал:

- Немирович-Данченко говорил мне, что судьба актера зависит от коэффициента счастья. Посудите сами, данных на пять, таланта на пять. Пять плюс пять - десять. Счастья на два. Итого двадцать. Данных на три, таланта на три, счастья десять. Три плюс три равняется шесть, шесть умножаем на десять равняется шестьдесят. Актерская судьба необычайно зыбкая. Охлопков мог сказать, что вы гений, а Завадский - что вы бездарь. Никто вам точно не ответит на вопрос, сколько нужно учиться, чтобы стать актером, этого никто не знает. Ведь попадают сегодня люди на экран, не имея никакого образования. Что-то достаточно удачно сделают, и все восхищаются их тонкой игрой. Приходит после института в театр актриса и уже по возрасту не может играть ни Дездемону, ни Джульетту, так как старше их почти вдвое.

Я уверен, что актер - это не профессия, а свойство. Вот скрипач - профессия, то есть свойство плюс грандиозная выучка. Канатоходец - профессия. У актера главное - талант. Даже не наличие внешности или фактуры, а именно талант. Удивительный актер Михаил Чехов никакими внешними данными не обладал - ни роста, ни красоты, ни особого голоса. Однако был одарен от Бога. Профессия эта не только сложная, но и необычайно быстротечная. Вот мой сын архитектор. Ему шестьдесят лет. И никто не сомневается в его профессиональных возможностях. Если врачу шестьдесят лет, к нему только и идут. А в этом возрасте колоратурное сопрано уже никто и не слушает. Балерина начинает свою карьеру в восемнадцать, в тридцать восемь уже официальный статус пенсионерки. Лишь единицам, таким, как Уланова, Плисецкая, удается сохранять интерес публики независимо от возраста. Вот из-за таких, как они или Райкин, Охлопков, Смоктуновский - одиночек-гениев, другим кажется, что это необычайно легкая профессия. А вообще, думаю, выбравшие профессию актера - несчастные люди. На поверку оказывается, что все не так легко и радужно. Актеры трудно живут. И так было всегда. А главное - жуткая зависимость. Они зависимы и от Его Величества Случая и от, зачастую, малоодаренного, но амбициозного режиссера. Есть и другая беда. Режиссеры в наших театрах меняются каждые два, три года. За такой короткий срок создать целостный театр невозможно.

Директора приходят в театр черт те откуда, слабо понимая назначение театра и свое место в нем.

- В одном из киевских театров, как гласит легенда, в тридцатые годы был назначен директором человек, руководивший до этого Лукьяновской тюрьмой.

- Вот видите. И это не предел. В лучшем случае, перед тем как прийти в театр он был партийным работником, а то и просто директором банно-прачечного комбината. Так что в театре работать крайне сложно. Я, конечно же, желаю тем, кто избрал для себя это ремесло и не может жить без этого, счастья и удачи. Вот этого коэффициента счастья я желаю всем. Однако на одном только коэффициенте счастья очень трудно удержаться в любой профессии, а в этой тем более.

- Однако, говоря о коэффициенте счастья, вы все же не забываете о наличии таланта. Можете ли вы дать определение понятию ТАЛАНТ?

- Талант - это прежде всего умение удивляться. Чему хотите - тому, как прыгнула лягушка, тому, как раздуваются у нее щеки, или тому, какие плывут по небу облака, или тому, как ветер мнет солому. Если человек не умеет удивляться, то у него не возникает любопытство, а значит, не возникает любознательность. Если не возникает любознательность, то, значит, не возникает и знание.

Талант - умение увидеть то, что не увидели другие, понять, что не поняли другие, понятое и увиденное пропустить через себя и передать другим. А без этого нет таланта и нет поистине прекрасного актера. Иначе ему не завладеть умами других людей.

- Часто можно слышать такое определение - культурный спектакль, некультурный спектакль. Для вас существуют такие понятия?

- На мой взгляд, культура спектакля заключена в точности темы. Не сюжета, а именно темы. Можно поставить абсолютно бессюжетный спектакль, но с точно выявленной темой или сюжетный, но не имеющий определенной темы. Если режиссер ставит спектакль, который понимает он сам или два его знакомых, то о какой культуре театра или спектакля можно говорить? Есть такой очень старый анекдот: «Врач в психиатрической больнице спрашивает больного

- Что вы делаете?

- Пишу.

- Что?

- Письмо.

- Кому?

- Себе.

- А что в нем написано?

- Не знаю. Еще не получал».

Есть спектакли, которые режиссер пишет сам себе, а я, несчастный зритель, должен догадываться, что он там написал. Считаю, что это некультурный, зазнайский спектакль. Спектакль должен взволновать зрителя. Конечно, есть спектакли не для всех. Они имеют своего адресата. Могут быть рассчитаны на своего, подготовленного зрителя. Очень важно, чтобы спектакль имел конкретный адрес и решал какую-то сегодняшнюю тему. Спектакль должен воздействовать на зрителя. После такого спектакля со зрителем должно что-то происходить, он должен что-то сделать. Быть может развестись с женой или извиниться перед тещей. Или просто задуматься и принять для себя какое-то решение. Даже развлекательные спектакли все равно о чем-то говорят. Согласитесь, что не существует ни одного анекдота ни о чем. То же происходит и со спектаклем. Он должен говорить о сегодняшнем. Я завидую тогдашнему Чехову, потому что он был необычайно актуален. Сейчас я не знаю, надо ли ставить Чехова. Очевидно, придет время и эти проблемы будут вновь актуальны. Поэтому мы и говорим, что Чехов - классик, потому что какой-то новый период существования человечества может опять актуализировать эти вопросы. Я, конечно же, приветствую всех тех, кто может быть сегодняшним и говорить с сегодняшним зрителем на современном, понятном ему языке о сегодняшних проблемах.

- Существует ли для вас градация - мой и не мой зритель?

- Зритель не бывает плохим или хорошим. Мы ведь с вами говорили о том, что спектакль должен иметь свой адрес. В нашем театре мы стараемся каждый спектакль адресовать определенной возрастной категории. И если вы приведете трехлетнего ребенка на спектакль, адресованный семилетке, то ребенок в этом не виноват. И тогда ваш ребенок, ко всему прочему ушибленный телевидением, будет кричать на весь зал - мама выключи его. В этой ситуации ребенка винить не в чем. Во-первых, ему не объяснили, чем отличается театр от телевизора, а во-вторых, вы привели его не на тот спектакль. Люди ведь делятся и на возрастные категории, и на профессиональные и принадлежат к разным слоям населения. Нет усредненного зрителя. Это только в статистике есть среднестатистическая душа населения. В реальной же жизни нет среднестатистического спектакля, актера и просто человека. И актер, выходя на сцену, должен всегда помнить, что в зале сидит не серая, безликая масса, а каждый, пришедший на его спектакль, неповторим, и жить, страдать, умирать на сцене нужно для каждого в отдельности, чтобы зритель был уверен, что играл ты сегодня только для него. В этом ведь тоже составная коэффициента счастья.

Раздался звон театральных часов. Это означало, что лимит отпущенного на интервью времени я исчерпал дважды, а у меня было ощущение, что это часы ошиблись. Ведь мы только начали наш разговор. И как всегда бывает, все самое важное осталось без ответа. А быть может, мне это только кажется. Ведь кое о чем я все-таки успел расспросить. А главное - состоялась встреча, о которой я и мечтать не мог. А все Его Величество Случай.