Кодофрения. Почему полыхают костры да Винчи

Увы, еще одна неделя оказалась избыточно щедрой на «кодированные» события... Во Львове из-за «победного» прокатного шествия «Кода» отменяли льготные сеансы и ограничивали количество показов картины. В Одессе активисты «Единой отчизны» требовали запретить фильм вообще; они устроили крестный ход против «шедевра», а затем перед кинотеатром стали сжигать на костре диски и книги. В Самаре эту же картину очень скромных художественных достоинств тоже предавали анафеме, а местные прокуроры решили, что демонстрация триллера нарушает… законодательство. В это же время красноярские умельцы изготовили компьютерную игру «Код да Винчи», а компания Mobile Streams подписала с Sony Pictures Entertainment контракт на подготовку и распространение мобильного контента, основанного на сюжете ленты (романа). Похоже, этому «шоу» не видно конца. Фильм «Код да Винчи» уже собрал в Украине около полутора миллионов долларов.

Иисус же, услышав, рассмеялся и сказал ему: «Перестань утруждаться, тринадцатый бес! Но рассказывай. Я потерплю тебя».

Евангелие Иуды, 43.

Вряд ли когда еще столь ничтожный повод рождал такую глобальную волну всеобщего интереса. Художественно убогий роман «Код да Винчи» Дэна Брауна и того же пошиба его экранизация Роном Ховардом нынче триумфально шествуют по планете. Торговый бренд «Браун-энд-Ховард» обещает закрепиться чуть ли не на уровне «Смит-энд-Вессона». Уже анонсирована в ближайшем будущем экранизация этим же тандемом предыдущего романа писателя — «Ангелы и демоны». Между тем мало кто сомневается, что подлинная формула всей затеи выглядит примерно так : …000…= 1000… Где в левой части уравнения — креативный потенциал проекта, а в правой — его рентабельность. Коды в моде. Нумерология на марше. Так, очередная мировая премьера «богопротивного» голливудского опуса «Предзнаменование», на сей раз прямо посвященного Антихристу, состоится не когда-либо, а на днях — именно 06.06.06. Ура современным пиар-технологиям, блистательно доказавшим свою способность уравнивать пустоту с множеством. «Увы» массам, проявившим подлинные бездны безвкусицы и податливости перед манипулятивными воздействиями СМИ. Поддаваясь общей кодофрении, рассматриваю свой билетик на «Код да Винчи» в кинотеатр «Киев». Дата моего просмотра (после отброса нулей) симметрична: 26. 05. 2006. Причем видно, что центр симметрии — пятерка — что, по Брауну—Ховарду, символ женского начала, историческое достоинство которого и отстаивает якобы «Код». Чур меня!

Борьба со смыслами и смысл борьбы

Честно говоря, хотелось бы думать о человечестве лучше. Но ситуация слишком абсурдна и похожа на общепланетарный психоз. Ленты интернет-новостей сообщают, что в КНР «Код» как бы заново влюбил миллионы китайцев в европейскую культуру, и местные туристы просто рвутся в Лувр. Тогда как в Индии и в мусульманских странах фильм проклят и запрещен. Митинги протеста нарастают и в христианских краях при том, что здесь же сборы от показа бьют рекорды. Невероятно, но таки да: в самом эпицентре отечественной ироничности, в смешливом городе Одессе, на этой неделе религиозные фанаты устроили настоящее уличное аутодафе роману Брауна по формуле «Фаренгейт’451»: книги+бензин= душевное спокойствие.

К сожалению, за последнее время это для Украины уже второй пример борьбы со смыслами посредством экзекуции над полиграфией. Недавно в Киеве русское печатное слово, наоборот, «мочили» на пороге Украинского дома. Действительно, а что еще с ними делать — с непосредственными носителями всяческих «ересей»? Ответ издревле известен: «мочить» и жечь! Неведомо лишь, откуда и когда возникнет в отечественной среде терпимость как примета вожделенной европейской ментальности, а не обозначение для «домов», удовлетворяющих иные вожделения (тема последнего ток-шоу Анатолия Борсюка на «1+1»).

Итак, проект «Кода» сработал как пылесос: сам по себе являя интеллектуальный и эстетический вакуум, роман-фильм стал мощно втягивать в себя всяческий близлежащий трэш, которым так богата современная массовая культура. В том, думаю, и объяснение грандиозного пылевого облака — той глобальной шумихи и суеты вокруг невзрачного опуса Брауна—Ховарда. Не мытьем, так катаньем — они добились своего. Сослужив роль исправного банкомата, их науко- и религиеобразная «залепуха», как в ней и обещано, если и не перевернула основы современной цивилизации, то во всяком случае поставила ее на уши. «Код» невзначай стал зеркалом для расхожих стереотипов наших вер и суеверий. Масштабно апробировал мир на толерантность и агрессивность. И уж точно обернулся испытанием для церковной догматики и засвидетельствовал нарастающую пиар-мощь массмедиа. И этот опыт, думаю, надо не столько высмеивать и выкорчевывать, сколько изучать и учитывать.

Код «Кода»

Это так, «Код да Винчи» — китч да попса. Но также и явление, которое прочно укоренено в своем времени. И «Код», думается, не так уж бесхитростен, как кажется. Потому и вызвал такой всемирный отклик. Здесь заметны собственные внутренние ходы-коды, рассчитанные на «уловление» читателей. А в инженерном смысле вещь достаточно ловко свинчена из типовых деталей, уже доказавших свою работоспособность. Увы, многие из «ингредиентов» Браун ничтоже сумняшеся щедро черпал у других авторов. В частности, как утверждает уже подавший в суд на Брауна петербуржец Аникин, само словосочетание «Код да Винчи» принадлежит именно ему и использовано ранее в книге «Леонардо да Винчи, или Богословие в красках» (2000). Есть и другие заявители о плагиате. Но какое это имеет значение, если «код» сработал только у Брауна, а об аникиных никто не ведает?

Генеральная тема романа подсказана (на это есть прямые указания в тексте) наступившим третьим тысячелетием Христовой эры. Когда бойкий журналист м-р Браун сел за работу, все только и говорили о наступающем миллениуме. Его-то автор «Кода» и сделал стержнем, на который стал последовательно нанизывать другие пользующиеся массовым спросом типовые детали-мотивы. Вот они.

1. Модернизованная христология. На сломе веков и по случаю юбилея с тех пор и поныне Иисус «в моде». Но что сенсационного можно сказать по этому поводу, чтобы привлечь широкую публику? Для нее не соврешь — не удивишь, а остальное — теология для избранных. Вот Браун и принялся скрести по чужим сусекам христологической завиральности.

2. Сциентизм. А как же в новейшую эпоху да без науки-то? Вот м-р Браун и ставит в центр сюжета мотив поверки мифа о Спасителе и самого Его образа как бы глубокомысленным ученым анализом и современнейшими технологиями. Похожую операцию с аналогичным итогом тогда же провели и по вполне светскому поводу: была наконец найдена и прокомментирована учеными подводная могила трагического символа ХХ века — «Титаника». А затем он был беспощадно, но очень выгодно экранизирован. На экране зрители увидели одновременно и реальное мертвое «тело» корабля-легенды, и новый миф о нем. Разве в «Коде» мы не видим похожую парадигму повествования? Тут и поиск мощей Магдалины, и «правды» о ней и ее отношениях с Иисусом, и реальные исторические памятники, и свободный вымысел, и финальная успокоительная кода, сводящая всю трагическую коллизию к спасительной силе вполне земных чувств легендарных персонажей.

3. Феминизм. Это не просто мода, которую следует учесть, чтобы быть успешным в продаже «продукта». Бурный расцвет женского самосознания и общественной роли женщины в новейшие времена — реальный факт. И не учитывать это в специфической гендерной политкорректности сюжета — значит, априори лишиться более чем половины будущих зрителей. Браун пошел дальше и, наверное, получил за это больше. Литератор по-джентльменски, но поистине бредово отписал фактически всю христианскую доктрину прекрасной половине, а само учение и смысл жертвы Иисуса даже не поминает. Более того, антиномию духа и плоти, проповедуемую Христом, и идею Вечности, которая достигаема лишь путем победы неосязаемого над телесным (…Смертью смерть поправ…»), бравый Браун подменяет на прямо противоположную, но весьма лестную для дамской части аудитории мысль о бессмертии в форме сексуально-физиологического воспроизведения рода. Что ж, не поспоришь, но Жан Кокто однажды заметил: «Секс — это вечность, доступная пуделям». Может, и грубовато, но ведь тоже неоспоримо…

4. Антиклерикализм. Интересно, что православие у Брауна—Ховарда даже и не упоминается, зато католицизм во главе с великим папой Иоанном Павлом ІІ напрямую обвиняется в вековом искажении истины о женском начале христианства в лице Магдалины в пользу... Христа и прочих неблаговидних вещах. Епископ Арингароса и Сайлас, фанатик-киллер из «Опуса Деи», и в романе, и на экране поданы настолько карикатурно, что вызывают волну воспоминаний о советской атеистической пропаганде. Почему? Разве это такой уж коммерческий ход? Возможное объяснение — в следующем блоке «Кода».

5. Американизм. Интересно, что роман Брауна (фильм в меньшей степени) окутан духом апологии всего американского и интонациями нескрываемого презрения ко всему французскому. Это умница-янки Лэнгдон распутывает все эти европейские козни и хитросплетения, а тупые французские полицейские только мешают правому делу. А однажды в фильме так и сказано: «Этот французский дурак…» И вот представим, что в 2002 году, когда Дэн Браун дописывал свой роман, а США наращивали «патриотическую» кампанию в связи с планируемым нападением на Ирак, автор хочет и в этом плане понравиться будущим читателям-соотечественникам. Ему известно, что с категорическим протестом против агрессии выступили старые европейские демократии во главе с Францией и папский престол во главе с Иоанном Павлом ІІ. Держу пари: именно эта политическая диспозиция сил и зашифрована в сюжетной расстановке сил зла и добра в «Коде» Брауна. В фильме Ховарда в развитие такого «кода» авторского заискивания перед будущим мировым зрителем с комичной прямолинейностью ни с того ни с сего в финале введен эпизодический персонаж араба-юноши, который помогает героям выйти в Интернет по мобилке. Несомненный «плановый» жест политкорректности авторов в сторону мусульман, но уже с позиции новейшего состояния дел на арабском фронте.

В общем шифров, тайнописи и внутренних кодов в «Коде» можно найти предостаточно. Особенно если не особенно сковывать себя убедительными мотивировками, как, впрочем, это и делают авторы первоисточника. Например, можно предположить, суровое разоблачение ордена «Опуса Деи» в «Коде да Винчи» связано с тем, что Мэл Гибсон, член этого ордена, вне Голливуда тогда же готовил свой неистово жестокий авторский фильм «Страсти Христовы». В еретическом «Коде» сокрыты знаки противостояния не вполне ортодоксальным «Страстям»?

Криптекс Брауна vs кубика Рубика

Известно, что на Каннский МКФ творческая группа фильма Ховарда привезла несколько действующих моделей криптекса — кодового хранилища тайны об архивах рода Магдалины и Иисуса. Собственно говоря, и все тайны ошеломительного успеха Брауна—Ховарда, к которым мы попробовали только что прикоснуться, можно исполнить на таких же соединенных осью вращающихся цилиндрах с буквами, при условном наборе которых цилиндр открывается и «умник» находит там свой киндерсюрприз. Уверен, не только при входе в Лувр, но и по всему миру туристы такие сувениры будут расхватывать, как горячие пирожки. Аналогичный по идее кубик Рубика после этого можно навсегда выбросить на свалку истории. Держу пари, что так оно и случится. Ведь сам процесс предварительной рекламы и постпродукции фильма «Код да Винчи» был блестяще продуман до мелочей. И эту наверняка предусмотрели. Вот как это было.

Сначала — предварительная «вспашка» мирового медиаполя сенсацией об обретении альтернативного писания «от Иуды». І будь ласка, не дуріть мене, куме: National Geografic — промоутер этого давно найденного, но свежерасшифрованного апокрифа — явно не случайно так долго ждал и выбирал нужный момент для публикации. Это должно было стать, так сказать, пробой толп «электората» на чувствительность к ереси. А потом было оговорено участие в церемонии открытия Канн и устроена томительная пауза саспенса, увязанная с ожиданием начала самого авторитетного в мире МКФ. Тут-то и возникла предваряющая мировую премьеру скандальная коллизия. С одной стороны, ТВ и пресса полнились репортажами с колес агитпоезда, который неспешно шел сквозь Европу в Канны. А с другой стороны, еще до публичного показа фильма стал подниматься шквал стопроцентно предсказуемых протестов и возмущенных заявлений глав церквей и приходов, что плавно переходило в уже упомянутые уличные акции религиозных фанатиков по всему свету. Даже «фе-е-е…» высоколобой критики в Канне интриговало и влекло публику к кассам: ну как же тут всякому «мыслящему» индивиду не посмотреть хит сезона, чтобы потом сметь свое суждение иметь. Ах, вы еще и женщина? Тогда видеть ЭТО — просто ваш гендерный долг. Ведь сюжетная суть «Кода» именно в том и состоит, что, как мы с вами давно и догадывались, девочки, наш прекрасный пол был некогда исторически обижен и несправедливо обделен этими пра-ативными мужиками-клерикалами. «Шануймося» во «Коде»! И вот налицо рекордные бокс-офисы картины, дополнительный спрос на «Код да Винчи» в печатном виде и… своего рода массовое навязчивое состояние — «кодофрения». Между тем все-таки верно учил нас Ильич: «Идеи, овладевая массами, неизбежно становятся реальной силой». И все бы хорошо, да уж больно сила получается нагловатая и отталкивающая.

От постмодерна к попсмодерну?

Вдумаемся: авторитетный и чопорный Каннский МКФ, всегда слывший Меккой арт-хауса и бывший приютом интеллектуалов круга Питера Гринуэя и Ларса фон Триера, нынче почему-то согласен стартовать с пиар-премьеры программного китча Брауна—Ховарда. Думаю, это один из многих других знаков близкой полной капитуляции элитного искусства перед маскультовской дешевкой. Причем попсовая ментальность не просто кладет на лопатки арт-хаус в честном творческом бою. Попса жирует за счет эстетических сокровищ прошлого. Она пожирает и переваривает на свой лад достижения традиционных искусств и выбрасывает вовне уже продукт своей, а не элитно-авторской жизнедеятельности. Ведь что такое по сути весь этот проект «Кода да Винчи» по Брауну—Ховарду? Это опыт «переваривания» в мозгах примитивов и творчества да Винчи, и адекватной истории мира, и священных текстов христиан. А на выходе — суррогат, еще хранящий внешние приметы оригинала, но по существу не имеющий с ним ничего общего. Как в триллерах о пришельцах, пожирающих нутро нормальных людей и сеющих себя в чужую оболочку. И «они» уже рядом! Их мир вытесняет мир тех, кто некогда считал себя интеллигенцией, «спецами» и «профи». Исконный национальный folk-and-country вытесняется чем-то вроде pop-love’ской сельской эстрадки. И наши поп-политики, поп-ученые и поп-кинематографисты соответственно справляют свою должность на уровне «поп». Своеобразие культурных «кухонь» народов замещает единый Макдоналдс глобального общепита, и последнее «Евровидение» с его «чемпионом» — тому лишний пример. Почти полвека назад французский теоретик Жильбер Коен-Сеа предрекал, что кино с его прямой изобразительностью, не требующей для понимания почти никакой предварительной художественной образованности, в конце концов создаст в мире хаос культурных кодов низкого и высокого искусства. И возникнет нечто среднее между ними — вместо былой культуры — культуризм. Свершилось! Даже одноименное министерство у нас уже учреждено. И это вовсе не потому, что там служат люди, читавшие когда-то Коен-Сеа. А вовсе даже и наоборот.

В этаких контекстах категорически не соглашусь с теми критиками, которые полагают, что феномен «Кода» не стоит и выеденного яйца. Еще как стоит. Думаю, что этакую пустопорожнюю скорлупу можно рассматривать как своего рода «криптекс», в который и в самом деле (как и обещали авторы) упакован некий трудноуловимый, но воистину пророческий мессидж о ближайших путях нынешней цивилизации. Например, такой: если сегодня посредством СМИ с таким оглушительным всемирным успехом можно впарить «демосу» пустышку в качестве откровения, то, спрашивается, чего стоит сама идея такой демократической власти, которую санкционируют те же медиауправляемые массы?

«Код» Брауна—Ховарда своим вопиющим контрастом между сутью и эффектом как бы окончательно возвестил смену формулы мировой власти. Похоже, демократия готова окончательно сдать свои властные права монстру медиакратии. Нами уже сегодня правят преимущественно хорошо раскрученные на ТВ, а не хорошо образованные (в вузах) политики. Красивая коса на голове значит подчас для электората неизмеримо больше, чем конкретная политическая программа (под косой). Так ересь ли с религиозной точки зрения «Код» Брауна—Ховарда? Несомненно. Но при правильном использовании, как известно, и яды могут исцелять…