КНИГА СУДЬБЫ И ЕЕ АВТОР

Умберто Эко назвал иллюзию всемирного заговора одним из самых страшных и в то же время неотразимо привлекательных соблазнов, подстерегающих человечество. Эта иллюзия неизменно довлеет над нами, только заговорщики меняются, вернее, не они сами, а наши представления о них. Масоны, «жидомасоны», таинственные «Невидимые», изображенные Жорж Санд в «Графине Рудольштадт», сионские мудрецы — все эти неразоблаченные властители представляют собой объект самого пристального внимания управляемых или якобы управляемых ими масс.

Новая книга Вадима Скуратовского посвящена одному из самых известных псевдодокументальных свидетельств «всемирного», на этот раз еврейского, заговора — «Протоколам сионских мудрецов». В центре внимания исследователя оказывается анонимный автор или авторы, состряпавшие подробное признание еврейских заговорщиков в своих преступных планах завоевания всемирного господства, признание, в подлинность которого долгое время верили многие «гои», и прежде всего воинствующие антисемиты, искавшие оправдания собственным негуманным взглядам и нашедшие его в «Протоколах».

«Книги имеют свою судьбу», но и судьба имеет свои книги» — так начинается исследование Вадима Скуратовского «Проблема авторства «Протоколов сионских мудрецов» (Киев: «Дух і Літера», 2000, 230 с. — Серия «Библиотека Института иудаики», редактор Мирон Петровский). Далее «Протоколы сионских мудрецов» уподобляются копеечной свече, «от которой заполыхали ведьмины огни века, испепелившие миллионы человеческих жизней». Конечно, «Протоколы» — это книга судьбы, судьбы, а не провидения, поскольку дьявольская машина запускается роком, фатумом, а не Промыслом Божьим. «Кем не владеет Бог, владеет рок», — сказала как-то Зинаида Гиппиус. Поэтому едва ли можно согласиться с Вадимом Скуратовским в том, что и Гомер, и Библия — книги Судьбы, как и «Протоколы». Библия-то уж точно — книга Провидения.

Монография Скуратовского — результат серьезнейшей культурологической и текстологической работы по выявлению автора или авторов «Протоколов». Оригинальность этого исследования состоит в том, что поиски создателя «Протоколов» в нем осуществлены не на основании биографических и исторических разысканий, как это происходит обычно и как, кстати, поступали многие другие исследователи загадочного документа, а с помощью дотошной текстологической работы.

Книга Скуратовского уже готовилась к печати, когда русский историк Михаил Лепехин предложил публике результаты своих архивно-биографических разысканий, связанных с поисками автора «Протоколов». И Лепехин, и Скуратовский называют одного и того же автора — второстепенного русского литератора и журналиста Матвея Головинского, сына петрашевца Василия Головинского, вместе с Достоевским приговоренного к смерти и стоявшего на эшафоте в третьем от писателя ряду.

Впрочем, версия по поводу авторства Матвея Головинского бытовала и раньше, причем в ее подтверждение выдвигались более или менее убедительные архивно-биографические разыскания, сводившиеся к тому, что Головинский изготовил «Протоколы» по заданию царской охранки и даже Рачковского лично. Тем не менее все эти доказательства не считались неопровержимыми, и поиски автора продолжались.

Вадим Скуратовский предпочел архивно-биографический метод филологической «дорожке»: в его книге «Протоколы» сопоставляются с четырьмя основными «трудами» Головинского, писавшего под псевдонимом Доктор-Фауст, — «Опыт критики буржуазной морали», «Черная книга германских зверств», брошюркой «Беседа дедушки о болезни «сыпной тиф» и опусом под названием «Из записной книжки писателя». Сходство — семантическое, стилистическое и даже идеологическое — налицо. Правда, устрашающие сионские мудрецы из «Протоколов» в остальных произведениях Матвея Головинского превратились в юрких, беспринципных и эгоистичных представителей еврейской расы, в большинстве своем — будущих и нынешних адвокатов и прокуроров. Но и те, и другие стремятся к мировому господству и вынашивают планы всемирного еврейского заговора. Сатирическое снижение не умаляет схожести образов — в данном случае и зловещие сионские мудрецы «Протоколов», и проныры-юристы вроде легкомысленного и беспринципного студента А. из «Видения» одинаково достигают своей мнимой цели.

Матвей Головинский исполнял некий «соцзаказ», правда, заказчики у него постоянно менялись, и поэтому в конъюнктурных целях «врагами человечества» становились то евреи, то германцы — как в «Черной книге германских зверств», а то и мировая буржуазия с ее ущербной моралью. Этот литератор умел подстраиваться под судьбу и даже подбирал ей жертв. «Тайные субъекты европейского кризиса, вопреки прогностике «Протоколов», в конечном историческом счете оказались его неоспоримой явной жертвой — не в последнюю казуально-историческую очередь, благодаря «Протоколам», — пишет Вадим Скуратовский.

Вводная часть книги посвящена анализу так называемых русских следов в «Протоколах». Если авторство Матвея Головинского еще можно подвергать сомнению, то русскость этого текста никаких сомнений не вызывает. О том, что автор «Протоколов» — русский литератор, а не таинственный «сионский мудрец», говорит обилие раскавыченных цитат из «гимназического» курса русской литературы, многочисленные текстовые переклички с «Легендой о Великом Инквизиторе» Достоевского, наконец, обширный русский культурологический слой. Даже скрытые и явные французские цитаты, аллюзии и реминисценции в «Протоколах» восходят к особенно любимым русскими читателями французским текстам, к французскому кругу чтения русской публики. Русскость «Протоколов» доказана Вадимом Скуратовским самым убедительным образом.

Книга судьбы и ее автор обрели в монографии Скуратовского правдивое и нелицеприятное зеркало. «Проблема авторства «Протоколов сионских мудрецов» метит в сенсации и, думается, книгу эту ожидает долгая жизнь и сенсационная участь, причем не только среди специалистов, но и среди широкой публики. И в первую очередь среди тех, кого интересуют всемирные заговоры, подлинные или мнимые.