КИНО И ЖИЗНЬ ВИКТОРА ШКУРИНА К 70-ЛЕТИЮ УКРАИНСКОЙ СТУДИИ ХРОНИКАЛЬНО-ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ ФИЛЬМОВ

Украинскую студию хроникально-документальных фильмов режиссеры-выпускники московского ВГИКа своим вниманием не баловали. И прибытие в середине 70-х сразу двоих учеников знаменитого Романа Кармена восприняли на студии со скептицизмом — надолго ли? Забегая вперед, скажу — навсегда. Документальная студия в те годы была востребована и обществом, и властью, поскольку телевидение тогда еще не опутало столь цепко аудиовизуальное пространство страны, и киножурналы, документальные фильмы широко показывали в кинотеатрах. Работать на студии было престижно.

Из новеньких, пожалуй, более основательным и зрелым показался Виктор Шкурин. И, как выяснилось, не случайно: за плечами Виктора были одесская мореходка, работа на суровом Шпицбергене, опыт комсомольского секретаря крупного райкома. К слову сказать, перспектива ему светила солидная — обком рекомендовал Шкурина для учебы в Высшей партийной школе. Однако, поехав в Москву, вместо ВПШ дерзкий выдвиженец поступил во Всесоюзный государственный институт кинематографии учиться на режиссера. На такое, согласитесь, мог отважиться только неординарный, самодостаточный человек.

Виктор Георгиевич Шкурин на год моложе студии. И вот уже, считай, половину своего жизненного пути они прошли вместе — Виктор Шкурин и «Укркинохроника». Примечательно, что почти каждый фильм Виктора так или иначе предопределен его биографией.

«Брошенный вперед»

Было это на четвертом курсе. Среди отобранных трех лучших студенческих сценариев один, кстати, принадлежавший перу в будущем известного кинодраматурга Бориса Саакова, был о работе комсомольского прожектора. Именно этот сценарий предложил для съемки курсовой работы студенту Шкурину, как бывшему комсомольскому деятелю, Роман Лазаревич Кармен, в мастерской которого тот учился. Оказалось, в сценарии речь шла о строительстве стана холодного проката не где-нибудь, а в родном городе Виктора — Мариуполе, тогда Жданове. В Киев на студию «Укркинохроника» молодой практикант приехал с рекомендательным письмом самого Кармена. Тогдашний главный редактор студии Гелий Снегирев благосклонно отнесся и к сценарию, и к будущему режиссеру, и курсовую работу запустили в производство как плановую единицу. Конечно, в этом был риск, и немалый. Но студия в итоге не прогадала. Фильм получился свежий, неожиданный, порой озорной. Привычный экран потерял свои закостенелые очертания, знакомый мир, казалось, перевернулся, блеснув какой-то совершенно новой, невидимой ранее гранью. Живой, непосредственный он воспринимался как глоток свежего воздуха. И головокружительный вальс башенных кранов под изумительный «Голубой Дунай»... И неистовый рок-н-ролл взбунтовавшегося, покореженного металла на бесхозном складе... И нежный букетик полевых цветов симпатичной крановщице, доставленный в стальных зубьях мощного ковша... В каждом эпизоде — сногсшибательные ракурсы, все живет, дышит, берет за душу. Смятенные молодые мысли и чувства буквального выплескивались с экрана, забирая зрителя в эмоциональный плен и не отпуская его до последних кадров.

Памятуя удачный дебют Виктора Шкурина, «Укркинохроника» пригласила его снять на студии дипломную работу, предложив сценарий о металлургах Ждановского металлургического завода имени Ильича. И снова в родном городе, на заводе, где долгие годы трудились отец и мать — отец Георгий Сергеевич кузнецом в мартеновском цехе, мама Екатерина Федоровна — шишельницей в литейном цехе, да и сам Виктор четырнадцатилетним подростком приобщился здесь к горячей профессии. Сценарий был о молодом сталеваре Михаиле Гонде и легендарном Макаре Мазае, который геройски погиб, отказавшись варить сталь для фашистов. До войны отец Виктора работал с Макаром Никитовичем в одной смене, даже были корешами.

Кино снимали на одном дыхании. Безоглядно лезли в самые рисковые места, выбирая для съемки экзотические точки. «Когда снимали аварию в цехе, оператор Эдик Тимлин улегся с киноаппаратом прямо под мартеном, — вспоминает Виктор Георгиевич. — Смотрю, бежит к нам бледный Миша Гонда и матерится вовсю, мол, вон отсюда. Только мы успели убраться, как печь «выплюнула» пятно горячего металла радиусом метров десять прямо на то место, где были мы». Эпизод аварии получился ослепительным: сталь бурлит, извиваются космическими языками протуберанцы — и потрясающие по своему эмоциональному заряду крупные напряженные портреты металлургов. Кстати, из-за этого эпизода фильм не хотели принимать: стереотип был прочен — в советском образе жизни не может быть ни аварий, ни катастроф, вообще никаких проколов. Но режиссер эпизод отстоял. Уже в этой первой серьезной работе проявился самобытный режиссерский, шкуринский, нерв — темпераментный, неравнодушный, напористый.

Первые фильмы Виктора Георгиевича «Брошенный вперед» и «Двое с мартена» были своеобразной подготовкой к будущей полнометражной картине «Огни Приднестровья». Смысл картины в простых и емких словах — металл и хлеб. Режиссер был поистине заворожен богатствами Днепропетровщины, удивительными людьми-тружениками. Как он сам признался, с таким творческим запалом, с такой любовью и ответственностью он не снимал никогда. За создание этого масштабного кинополотна Виктор Шкурин был удостоен почетного звания заслуженный деятель искусств Украины.

«Я шагаю по Москве»

Дебют же будущего режиссера-документалиста в кино был... актерским. На экзамене по актерскому мастерству во ВГИКе Виктора заприметила Лика Авербах, второй режиссер картины «Я шагаю по Москве», и пригласила на «Мосфильм». Георгий Данелия искал актера для эпизода на роль «подсобного жулика». Увидев Шкурина, Данелия в восторге закричал: «Нет, это не подсобный, это будет главный жулик». Любопытно, что во всей этой ситуации тоже была некая жизненная предопределенность. Еще в детском садике шустрому мальчугану Витеньке Шкурину неумышленно перебили нос, и с возрастом на его лице появилось этакое хулиганистое выражение. Во время эвакуации в Иркутске Виктора вовлекли в серьезную воровскую шайку. Бог знает, чем бы это закончилось, если бы в отпуск повидаться с семьей перед японской кампанией не прибыл его отец капитан Шкурин. Быстро сориентировавшись в ситуации, он отправил жену с детьми на родину, в Мариуполь.

Наверное, многим зрителям фильма «Я шагаю по Москве» запомнился вор-карманник, который, удирая от погони, мчится, как затравленный зверь, сметая всех на своем пути.

«Десант
в бессмертие»

Как и все мариупольские мальчишки, Виктор Шкурин мечтал о море. Закончив семилетку на одни пятерки, он поступил в Одесскую мореходку. После окончания работал на Шпицбергене начальником порта Баренцбург, потом в Мариупольском порту. Став режиссером-документалистом все время мечтал снять фильм на морскую тему. Когда в студийном портфеле появился сценарий Николая Карпова о морских десантниках, Виктор решил, что это его счастливый шанс. Фильм «Десант в бессмертие» рассказывает о легендарном подвиге морского десанта под командованием Константина Ольшанского, который должен был помешать отступающим немцам взорвать николаевский порт, верфи, элеватор. Из 68 героев в живых осталось двенадцать. Их-то разыскали документалисты и собрали на месте минувших боев. Ободренные неподдельным вниманием режиссера, ветераны вспоминали поразительные детали. Для документалиста умение пробудить эмоциональную память человека очень важно, ибо помогает высветить суть человеческого характера за скупые минуты документального экрана, Виктор Георгиевич считает, что сейчас, когда уходят на пенсию девчонки, ровесницы Победы, и мальчишки, родившиеся в суровом сорок первом, наслышаны о войне из первых уст, от своих отцов, очень важно приобщить подрастающее поколение к достоверной, а не вымышленной правде войны.

«Украинский квартал»

Эта картина для Виктора Шкурина тоже не случайна. В апреле 1966 года узбекские кинематографисты пригласили своих украинских коллег в гости. Были удивительно теплые встречи со зрителями в Ташкенте, Самарканде, принимали украинцев со сказочной щедростью. А на следующий день после их возращения в Киев Ташкент постигло страшное горе: землетрясение разрушило город, люди остались без крова, сотни погибли под руинами. Виктор был уверен, что уроки трагедии должны сослужить службу всем людям земли. Только благодаря его одержимой убежденности удалось пробить тему в Госкино, и съемочная группа выехала в Узбекистан. В Ташкенте уже вовсю кипела работа. Бригады из Украины возводили в центре Ташкента целый квартал. Об их работе (и не только) снял Виктор Георгиевич фильм, который так и назвали «Украинский квартал».

Через 22 года судьба, возможно, отметив его умение сострадать, снова привела Виктора Шкурина к людям, попавшим в беду. Черный декабрь 1988 года принес на армянскую землю разрушения, горе, слезы. В Ереван группа вылетела только с кинокамерой, пленкой поделились армянские кинематографисты. Ночью приехали в Спитак. Снимать стали сразу же. Как в средневековье, молчаливо полыхали во мраке костры, выхватывая из тьмы суровые лица, узлы с пожитками и жуткие штабеля гробов. Лики человеческого горя потрясают, хотя экран сдержан и даже аскетичен: изобразительные решения скупы, ракурсы непритязательны, что усиливает впечатление подлинности, неопровержимости происходящей в кадре трагедии. Фильм «Разделю твою боль» — это больше чем сопереживание, это полное слияние чувств людей, находившихся по обе стороны кинокамеры. Умение сострадать — нечастый талант.

«Соната о художнике»

Кинолента об Иване Макаровиче Гончаре, собирателе и ревностном хранителе жемчужин украинского народного творчества. Когда Виктор Шкурин впервые попал в дом-музей Гончара, увиденное его просто ошеломило. Уникальные коллекции рушников, писанок, икон, керамики, вышиванок, старинного оружия, картин, одежды... Да и сам Иван Макарович поразил его воображение мудростью, талантом, одержимостью. «Скольких известных людей снимал я — Дина Рида и Святослава Федорова, Анжелу Дэвис и Херлуфа Бидструпа, Чингиза Айтматова и Андриана Николаева — просветленно вспоминает Виктор Георгиевич, — но Иван Гончар навсегда остался для меня героем номер один. Я впервые столкнулся с настояющим украинцем, настоящей украинской душой». Судьба картины была драматической, хотя московское начальство приняло ее прохладно, а в Киеве вроде бы и неплохо, в кинопрокате фильм задвинули на самую дальнюю полку. И вдруг через шесть лет в кинотеатре хроники «Орбита» неожиданно появилась гигантская афиша «Сонаты о художнике». А буквально на следующий день в республиканской прессе вышла статься «Националисты поднимают голову», и в ней прямой выпад — «...и вытащили националистический фильм «Соната о художнике». Такая вот была каверзная «подстава». И приурочена она была к секретному постановлению политбюро ЦК КПУ, в котором называлась и документальная картина об Иване Гончаре. Расправа была суровой — одного из соавторов сценария уволили с работы, трагически оборвалась жизнь другого. Режиссеру как россиянину пришить дело не удалось. Но через некоторое время Виктора Шкурина, который в то время уже был директором студии, сняли с должности. Надо сказать, что руководителем он был смелым и самостоятельным. Именно при его директорстве были созданы талантливые фильмы «Познай себя» (о Григории Сковороде) режиссера Роллана Сергиенко, «Анатоль Петрицкий» Романа Балаяна, «Артем Ведель» и «Довженкова земля» Виктора Стороженко, которые по причине идейной неблагонадежности на долгие годы были положены на полку.

И вот тридцать лет спустя на всеукраинском празднике православного искусства кинофестивале «Золотая Оранта» режиссеру Виктору Шкурину за искренность, поэтичность и мастерство, за талантливое воплощение национальной идеи в фильме «Соната о художнике» присуждена премия «Серебряная Оранта».

«Параска Беда
и добрые люди»

Земля села Лосиновки на Черниговщине, где снимался этот фильм, до революции принадлежала монахам Киево-Печерской лавры. Возможно, этим объясняется необычно добрая, благостная аура Лосиновки, душевность и безыскусность ее обитателей. Картина снята просто и убедительно, как проста и убедительна сама сельская жизнь. Режиссер вдумчиво всматривается в будничную жизнь земледельца, постигая ее глубинный смысл, ее веками размеренный ритм: пришло время — убирают хлеб, провожают хлопцев на военную службу, справляют свадьбы. А вот в жизни вдовы фронтовика Параски Беды нерядовое событие: она строит себе новую хату. Есть такой обычай в украинском селе — собираться на толоку, всем миром помогать достраивать дом. Режиссер откровенно любуется этой радостной рабочей суетой: мальчишки привезли большую бочку воды, мужики споро ладят крышу, женщины готовят замес, выравнивают стены, потолки... Этот кульминационный эпизод был раскритикован на сдаче немого варианта некоторыми сибаритами от идеологии: и руки у женщин грязные, и лица перепачканы, и одежда в грязи. И это, дескать, в годы 50-летия советской власти показываем такое. Но Шкурин заслонился от критиканов убедительными и мудрым словами: «Разве может украинская земля быть грязью? Будет белая-белая хата, ибо земля, на которую упало столько слез, крови и пота — пречистая». Прост и символичен финал фильма — хата построена, и все село, как одна счастливая семья, собралось за длинным щедрым столом.

На Всесоюзном зональном кинофестивале картина Виктора Шкурина «Параска Беда и добрые люди» получила первый приз в номинации «Лучший фильм».

«В нелетную погоду»

В этой изящной, пластичной киноленте предстал иной, необычный Шкурин — поэтичный, мягкий, лиричный. Замысел фильма незатейлив — жизнь аэропорта в нелетную погоду. Прозрачные, как акварель, сценки на летном поле: застыли, окутанные туманом, самолеты, беззвучно обрываются капельки, зависшие на крыльях; размытые детали на фоне серого неба. Чуть сочнее прорисовываются фигуры летчиков, стюардесс, движущихся в тумане. А в переполненном зале уставшие от ожидания, мрачные, насупленные пассажиры. И вдруг где-то в недрах зала ожидания возникает тихая, задушевная песня под гитару. Не сразу, исподволь, люди раскрепощаются, поднимают головы. Кто-то неслышно подошел к парню с гитарой, стал за спиной. Кто-то начал подпевать, кто-то просто улыбнулся. И на улице, как от доброго волшебства, рассеивается туман, объявили посадку. Но людям уходить от песни, от возникшей вдруг общности не хочется... Картина эмоционально и стилистически сделана тонко, мастерски. Многообразная по настроению, она подкупает цельностью и добротой.

Роман Кармен взял киноленту своего ученика в Лейпциг, на Международный фестиваль короткометражного фильма. Незамысловатая, понятная житейская ситуация, которая может случиться с каждым, с первых кадров пленила зал. Люди подпевали, улыбались, аплодировали, а ведь публика в фестивальном зале была весьма искушенная. Из Германии Роман Кармен привез Виктору Шкурину заслуженную награду — Диплом Лейпцигского фестиваля.

«Июльские грозы» («Забастовка»
и «Выброс»)

Название кинодилогии не имеет отношения к летним грозам. Гроз — это рабочий горноочистного забоя, шахтер. В июле 1989 года Донбасс всколыхнули шахтерские волнения. У людей накипело на душе, надоело жить в нечеловеческих условиях, люди жаждали перемен. Из Мариуполя, где Шкурины отдыхали у родных, возвращались в Киев через Донецк и здесь попали прямо в эпицентр забастовочного вихря. Демонстрации, пикеты, митинги... Скудная информация о забастовке так или иначе просачивалась за пределы области, но то, что увидел Виктор Гергиевич на донецких улицах, его потрясло. И был он, конечно, на стороне бастующих, ибо не понаслышке знал о бедственном положении своих земляков. Вернувшись на студию, режиссер смог убедить директора, что сегодня место кинопублициста там, на площадях Донецка, рядом с бастующими. Надо отдать должное тогдашнему Ивану Лымарю, на свой страх и риск отправившему съемочную группу в Донецк.

Главные события шахтерской стачки происходили на площади перед обкомом партии. В один из дней, когда накал страстей достиг своего пика, вдруг объявили, что сейчас по телевизору будет выступать Горбачев. На площадь вынесли телевизоры, включили Москву. Михаил Сергеевич, ничтоже сумяшеся, утверждал, что беспорядки в Донецке прекратились, все уже наладилось, люди разошлись, поняли, что они не правы. Что тут началось! Стотысячный митинг разразился свистом, криками, улюлюканьем. Кинокамеры не выключались ни на миг. Виктор Шкурин был уверен, что по приезде в Киев его арестуют. Но обошлось. А снятые кадры, неопровержимо увековечившие и высокую правду взбунтовавшегося человеческого достоинства и ложь высокого чиновника, оторвавшегося от забот простых тружеников, останутся навсегда в кинолетописи Украины. За дилогию «Июльские грозы» режиссер Виктор Шкурин был удостоен Государственной премии Украины имени Т.Шевченко. Киномарафон Виктора Шкурина продолжается.