Как обустроить книжный мир

К написанию этого материала меня побудили: участие в круглом столе, касающемся проблем культуры, и где, конечно, о книгоиздании едва вспомнили, а также заявления со стороны отдельных коллег и должностных лиц о том, что и государственная концепция развития культуры, и программа поддержки украинского книгоиздания то ли уже разработаны, то ли сейчас разрабатываются. Суть их, кажется, вновь будет сводиться к предоставлению льгот или же к очередному перераспределению бюджетных средств. К сожалению, никого из довольно узкого круга специалистов, много лет занимающихся проблемой и имеющих свои более или менее разработанные и обоснованные программы, к этой работе не пригласили.

Благодаря своему труду я много общаюсь с украинскими и иностранными коллегами, с которыми непременно обсуждаются проблемы кризисного состояния украинского книжного рынка и возможности улучшения ситуации.

Я попыталась обобщить существующую информацию, а также изложила свою точку зрения на проблему функционирования украинской книги в обществе, которая должна была бы беспокоить не только издателей, но и все украинское общество — от сельского библиотекаря, у которого уже давно не берут взаймы книг, до каждого отца, включая Президента, чьи дети, надеюсь, захотят читать украинские книги и получать образование в Украине.

Ситуацию, которую еще с 1994 года иначе, чем кризисной, не называют, привыкли объяснять несколькими причинами:

1. Отсутствием или недостаточностью государственной поддержки книгоиздания.

2. Засильем дешевых российских книг.

3. Уничтожением государственной книготорговой сети.

4. Отсутствием информационного обеспечения книжного рынка.

5. Слишком высокой ценой и небольшим ассортиментом украинских книг.

6. Недостаточным функционированием украинского языка в обществе.

7. Отсутствием качественной украинской литературы.

Проанализируем влияние каждой из этих причин на рынок.

В Украине действуют законодательные акты, которые должны были бы стимулировать развитие отрасли, и такие, которые сознательно или бессознательно его сдерживают.

Украинские должностные лица и многие украинские издатели считают стимулирующими различные льготы и преференции, а также вливание в отрасль бюджетных средств в виде то ли государственных заказов, то ли прямого финансирования деятельности.

Сейчас в отрасли действуют такие льготы (перечень неполный):

1. Льгота с налога на добавленную стоимость, действующая почти во всех европейских странах и позволяющая снизить розничные цены на книги. Инициаторы ее внедрения считали, что в Украине действие будет аналогичным, но этого не произошло: по-видимому, указанная закономерность прослеживается только в развитой конкурентной среде. Вместе с издателями эту льготу получили и полиграфисты (на печатание книг). Планировалось таким образом снизить себестоимость издания, что освободило бы часть оборотных средств. Этого тоже не случилось, цена полиграфии осталась неизменной. Возможно, не сработали корпоративные договоренности, может, их просто не было. Впрочем, есть надежда, что эта льгота все же будет работать на благо украинской книги.

2. Льгота с налога на прибыль также должна увеличить количество оборотных средств, что, в свою очередь, приведет к увеличению книг на рынке. Возможно, благодаря введению этой льготы, станут известны настоящие объемы рынка. Не совсем справедливым кажется освобождение от налогообложения крупных издательских и книготорговых структур с оборотами в несколько или десятки миллионов гривен. Льгота на налог с прибыли может предоставляться небольшим издательствам, скажем, на первые три года деятельности и при условии, что их объем реализации не превышает 1 млн. гривен. Вообще, эта льгота кажется антисоциальной, поскольку все, кто получает прибыль, должны часть ее отдать на общественные потребности. Никто из нас не может утверждать, что именно издательская отрасль должна быть освобождена от налогообложения, а не, например, фармацевтическая.

Проблему чрезмерного изъятия средств могли бы решить не льготы, а изменения в налоговом учете, которые более корректно определили бы базу налогообложения с учетом специфических особенностей отрасли (продолжительный производственный цикл, длиннее, чем для иных товаров, период расчетов, значительный процент возвращений нереализованной продукции и тому подобное).

3. Предоставление издательским и книготорговым предприятиям помещений в аренду по льготным ценам. Эта правильная по своей философии льгота, действующая в некоторых европейских странах, но предоставляемая только книжным магазинам, у нас обернулась совершенно иной стороной, поскольку, во-первых, почему-то касалась только предприятий государственной и коммунальной собственности, во-вторых, владельцы помещений, в которых находились такие льготники, правдами и неправдами постепенно их оттуда вытеснили.

4. Льготы на импорт полиграфического оборудования и некоторых полиграфических материалов, по моему мнению, минимально влияют на рынок, поэтому и рассматривать их здесь не стоит.

Государственная поддержка книгоиздания часто отождествляется с прямыми финансовыми дотациями в отрасль. Их осуществляют, насколько мне известно, несколькими путями:

— через Государственный комитет телевидения и радиовещания на реализацию так называемой «Программы социально значимых изданий»;

— через Министерство образования и науки на бесплатное обеспечение школ учебниками;

— через Министерство культуры то ли на издание книг «Библиотечной серии», то ли на комплектование фондов;

— а также через местные администрации, другие правительственные институты и разнообразные фонды, финансируемые из бюджета.

«Программа социально значимых изданий» всегда вызывала много дискуссий в издательских кругах, так как формировалась очень непрозрачно. Экспертный совет из представленных издательствами заявок отбирал определенное количество; выделенная в соответствии с представленной сметой сумма покрывала 100 процентов затрат; книги выходили — и вообще не появлялись на рынке, поскольку издательство не имело права печатать больший тираж, чем это предусматривалось договором. Конечно, сразу же возникали определенные вопросы: если книги социально значимые, то есть нужны обществу, почему они могут быть только в библиотеках и почему рядовой гражданин не может их приобрести? Со временем эти ограничения сняли, но подавляющего большинства книг, изданных по этой программе, до сих пор нет на книжных прилавках. Возможно, потому, что издатели сомневаются в их «значимости» и боятся, что их никто не купит.

Любопытно было бы проследить дальнейшую судьбу «значимых» книг, попадающих в библиотеки. Издатели привозили свежеизданные книги на определенные склады — а далее... книги оставались на этих складах по нескольку лет, поскольку у Министерства культуры, которому они отныне принадлежали, не было возможности развезти их по библиотекам. Какая-то часть этих книг со временем попадала в случайные библиотеки, но были ли они там «социально-необходимыми», неизвестно, поскольку отдельного учета «книговыдачи» (жарг.) по этим позициям не осуществляли.

За последние год или два кое-что изменилось; например, прошлогодняя программа после длительных обращений издателей была опубликована на веб-странице комитета, сейчас издатели сами должны развозить книги по библиотекам, но я не считаю, что эти новшества существенным образом изменят ситуацию.

Издатели, давно работающие на рынке, знают, что есть определенные книжные проекты, осуществление которых невозможно без дофинансирования, ибо затраты на их редакционную подготовку иногда столь значительны, что если их учитывать в отпускной цене, то издания станут неоправданно дорогими. Вместе с тем издатели понимают, что действительно «социально значимую» книгу потребитель распознает и купит за собственные деньги, поэтому существует довольно большая группа успешных издательств, которые никогда не обращались за государственной помощью, но при этом издающих очень качественные книги.

Кроме того, с получением такого заказа у издателя не возникает стимул информировать об этом издании заинтересованных потребителей или как-то продвигать его на рынке. Книга умирает сразу после рождения, а издательство готовит новые издания...

Я понимаю, что часть моих коллег справедливо не согласится с моими выводами. Они скажут, что я не достаточно проинформирована и на самом деле все совсем иначе. Я и не спорю — если бы эта программа была прозрачной, если бы правила были известны всем, если бы книги выбирали после публичного обсуждения, пусть не с читателями — хотя бы с библиотекарями, — тогда бы эта тема не возникла. Сейчас же я отважусь утверждать, что реализация программы значительно дестабилизировала рынок, нарушив право на равные возможности для всех субъектов хозяйствования.

Министерство образования практикует почти то же — из десятков учебников или пособий, получающих гриф «за бюджетные деньги», в школы попадает только часть. И снова появляется великое множество вопросов. Почему именно эти учебники? Действительно ли они самые лучшие? Отобраны ли они фокусными группами в результате длительной апробации? Как у мамы у меня целый список предостережений к учебникам, по которым учится мой ребенок, к школьной программе и вообще к ситуации в школах; и к моему материнскому мнению точно бы прислушались в Америке, где родительские комитеты вместе с педагогическим советом решающим образом влияют на эти вопросы.

Дать взвешенную оценку ситуации с учебниками очень сложно, поскольку интересы издателей, тех, что получили госзаказ, планируют его получать и при новой власти, и тех, кто придерживается последовательной рыночной позиции, настаивая, что средства должны быть направлены не производителям, а потребителям, то есть библиотекам или просто родителям школьников (в Венгрии родителям выдают «боны на учебники», за которые они получают в книжных магазинах рекомендованные учителями учебники), диаметрально противоположны. Поскольку это вопросы выходят далеко за границы цеховых издательских интересов, считаю, было бы правильным провести общественное обсуждение, приобщив к нему работников просвещения и родителей.

Министерство культуры до последнего времени оставалось «закрытой зоной», поскольку на все мои обращения я получала неизменный ответ, что книги не являются сферой его интересов! И хотя трудно не увидеть связи между издательским процессом и комплектованием библиотек, относящихся к Минкультуры, узнать, что же там происходит со средствами и каким образом, наконец, эти библиотеки комплектуются, оказалось просто невозможно. Отрывистые и неподтвержденные данные, время от времени доходящие из книгохранилищ, свидетельствуют, что библиотеки скрывают великое множество тайн, достойных пера Борхеса. Известно количество библиотек — около 18 тысяч, но мало кто знает, что 15 тысяч из них размещены в селах и давно существуют лишь на бумаге, потому что... А почему они не работают? Не потому ли, что их передали на содержание местным бюджетам, а чиновники решили обойтись без библиотек? Почему же не закрыли? Чтобы списывать на их содержание какие-то средства или «чтобы не было войны»? Или потому, что крестьяне перестали туда заглядывать? Многим ли известно, что довольно большие, даже по мировым стандартам, украинские библиотечные фонды сформированы в старые «добрые» советские времена, а книг независимой Украины там не более 10%? Известен ли местным органам власти, содержащим библиотеки, процент собственно украинской литературы среди книг, закупаемых за мизерные государственные средства? Никто не удивится, когда окажется, что это также около 10 процентов. По моему мнению, библиотечный мир тоже надо исследовать и публично обсудить, но что нужно сделать безусловно — это связать издательские проблемы с библиотечными и составить комплексную программу, которая учитывала бы эти взаимные связи и работала бы на решение обеих.

Я закончила перечень факторов, стимулирующих развитие отрасли, сейчас перейду к протекционистским, которые должны защитить наш рынок от иностранной экспансии.

Существует таможенная пошлина на импорт печатной продукции (5%) и НДС на импортируемую продукцию (20%), в том числе на собственную продукцию украинских издательств, которая печатается за границей. Эти налоги должны регулировать российский импорт. На самом же деле они защищают украинских полиграфистов, блокируют снижение цен на полиграфические услуги и не способствуют улучшению их качества. Вместо этого украинский издатель, которого вроде бы государство защищает, стремясь напечатать книгу за границей, чтобы получить приличное качество или уберечься от часто практикующегося типографиями пиратства, вынужден платить налоги по тем же ставкам, что и импортеры, теряя свои конкурентные преимущества.

Что касается объемов уплаченного НДС и пошлины на российский импорт — к сожалению, мне ни разу не довелось видеть хотя бы какой-то официальный показатель, касающийся налоговых деклараций, и о величине как импорта, так и потерь вследствие этого государственной казны, мы можем только догадываться.

Существует законодательное сдерживание иностранных инвестиций в отрасль путем ограничения части иностранного инвестора в уставном фонде издательской, полиграфической или книготорговой компании 30 процентами. Конечно, это не может удовлетворить серьезных западных инвесторов, но не является препятствием для российских (против которых и планировалось это ограничение), поскольку можно найти несколько путей, позволяющих фактически им пренебрегать, сохраняя юридические формальности или просто не придерживаясь этого закона. Доказательством может служить открытие в Украине большого количества филиалов и дочерних компаний крупных российских издательств.

Существует законодательное ограничение на приватизацию некоторых издательств, книготорговых структур и типографий. Это искусственное ограничение привело к плохой финансовой кондиции указанных предприятий, снижению конкурентоспособности. Впрочем, неизвестно, стремятся ли к изменениям руководство и коллективы таких компаний, поскольку имеются различные способы использовать такую ситуацию для собственной пользы: сдача помещений в аренду, получение гарантированного государственного заказа и т.д.

Профессиональный анализ влияния действующего законодательства на развитие или стагнацию ситуации в отрасли, к сожалению, провести очень сложно, если вообще возможно. Дело в том, что, сознательно или бессознательно, украинская система статистического учета устроена так, что не позволяет собрать данные о книжном рынке, оперируя, по советским обычаям, сугубо полиграфическими показателями. Статистика требует коренных изменений не только в издательской и книготорговой отрасли, ведь и самая лучшая стратегия может оказаться ошибочной, если будет базироваться на некорректных исходных данных.

Но без какой-либо статистики видно, что российских книг на рынке значительно больше, чем украинских. Именно это считается основным сдерживающим фактором для отрасли.

Эксперты оценивают объем импорта (который преимущественно попадает в Украину нелегально) суммой, которая колеблется от 150 до 300 млн. долл. в розничных ценах. Здесь еще раз следует подчеркнуть важность получения достоверной статистической информации, поскольку от этого зависит выбранная стратегия блокирования этого фактора. Следовательно, если импорт ближе к нижней границе, существует определенный резерв неудовлетворенного платежеспособного спроса на украинскую книгу, который можно удовлетворить обычными для таких ситуаций способами достижения целевых групп потребителей. Если же импорт окажется на уровне 300 млн. долл., это означает, что резерва платежеспособного спроса не существует. Такой вывод напрашивается из сравнения известной величины годового объема реализации в Польше (500 млн. долл., что составляет около 12 долларов на душу населения) и гипотетической украинской —
350 млн. (с учетом 50 млн. собственно украинской продукции), что дает более 7 долл. на душу населения, а это значительно больше среднестатистического европейского уровня расходов на книги из собственного бюджета. В этом случае украинская книга должна вытеснить обычную российскую не только из книжных магазинов, но и из сознания потребителя. Здесь, конечно, никакие маркетинговые трюки уже не помогут, а опираться можно только на специальную, хорошо продуманную и поддерживаемую государственными мерами стратегию отвоевывания своего жизненного пространства.

Интересен и вопрос цен. Еще три года назад я бы тоже сказала, что российская книга дешевле украинской, но сейчас это утверждение справедливо лишь в определенных сегментах: дешевле книга, позиционируемая для массового рынка. Например, Донцова в карманном варианте стоит 6.50, как и аналогичные издания других авторов, но ее же книга, но в твердом переплете, дороже аналогов на 60—70%. Стостраничная книжечка суперпопулярной во Франции Амели Нотомб стоит 22 грн., а прекрасно изданный толстый Борхес — 30 грн. (Петровка). Цены на российские книжки сейчас колеблются в таком огромном диапазоне, что говорить о их массовой дешевизне, очевидно, уже нельзя.

Значительно дешевле российских украинские книги по бизнесу и финансам, многие университетские учебники, детские книги. Книги современных украинских авторов стоят от 7 до 25 грн. Большинство детских книг стоят одинаково. Изучить зависимость спроса от цены и от языка издания можно, проведя масштабные социологические исследования. По моему мнению, доминирующим фактором, влияющим на спрос, является собственно язык, чему есть немало доказательств. А это означает, что проблема не будет решена до тех пор, пока украинский язык не будет функционировать так, как ему надлежит по статусу. Это создаст мощный барьер для русскоязычного импорта: в западных областях Украины, где уже 12 лет не изучают русский язык в школах, его хотя и понимают, но читают на нем неохотно.

Утешает то, что мы не единственные в мире, у кого такая же проблема; во многие страны массово импортируются книги на государственном или одном из государственных языков: в Австрию и Швейцарию — из Германии; в Бельгию и Швейцарию — из Франции; в Канаду — из США; в Словакию — из Чехии; интересным может оказаться и опыт стран Латинской Америки.

Распространено мнение, что упадок украинского рынка вызван ликвидацией в начале 90-х государственной книготорговой сети, а большие надежды связывают с ее возрождением или созданием новой государственной системы книжной торговли.

Как сейчас кажется, приватизация была осуществлена впопыхах, без каких бы то ни было предостережений относительно сохранения специализации, а подавляющее большинство новых владельцев немедленно решили прекратить книжную торговлю, фактически поставив отрасль на грань коллапса в 1993—1994 годах. Как сторонница либерализации экономики я понимаю, что государственная система никогда бы не приспособилась к новым реалиям, что вся эта сеть могла функционировать лишь в условиях централизованного снабжения и стабильных расчетов, осуществляемых государственной казной. В России также состоялась приватизация государственных книготоргов, количество книжных магазинов тоже сначала резко уменьшилось, но потом постепенно начало восстанавливаться. В Украине же действительно слишком мало книжных магазинов, чтобы у всех граждан был обеспеченный доступ к ним (для сравнения: в Украине около 300 книжных магазинов, а в меньшей по территории и населению Польше — 2,5 тыс.). Даже среди существующих, к сожалению, нельзя выделить ни одного, который бы полностью удовлетворял желание покупателей и потребности издателей. Во-первых, подавляющее большинство размещено в областных центрах и крупных городах. Книжные магазины есть даже далеко не в каждом райцентре, не говоря о маленьких городках с населением меньше 20 тысяч. Во-вторых, три четверти из них небольшие по площади, и реально могут вместить 3—7 тысяч названий книг (в соответствии с неписаными современными стандартами, в книжном магазине должно быть не менее 25 тысяч названий). В-третьих, ассортимент формируется, скорее, случайно и зависит не столько от потребностей клиентов, сколько от привычки директора работать с определенными поставщиками. К сожалению, руководство и персонал книжных магазинов часто не проявляют таких необходимых для своей профессии навыков, как хорошее знание собственного ассортимента, хорошая осведомленность о новинках, умение удержать клиента, помочь ему найти нужную книгу, не говоря уже об изучении и формировании спроса. Многие издатели жалуются, что в восточных областях Украины книжники отказываются брать на реализацию книги на украинском языке, аргументируя это тем, что на них нет спроса (кроме учебников, народных сказок и Гарри Поттера), в то время как на презентациях оказывается, что спрос есть, и немалый. В-пятых, и издателям, и книготорговцам трудно работать с несколькими сотнями клиентов или поставщиков. В украинской книжной цепочке практически нет таких звеньев, как оптовики и дистрибуторы, обеспечивающие формирование широкого ассортимента, своевременную доставку и взаиморасчеты. В-шестых, складывается впечатление, что подавляющее большинство украинских издательств не прилагает никаких усилий к тому, чтобы об их продукции узнало как можно большее число потенциальных покупателей: не рассылают каталогов, не проводят презентаций, не работают со СМИ.

Возможны два пути развития розничной книжной торговли — резкое увеличение количества книжных магазинов, что кажется маловероятным, поскольку для достижения ощутимого результата нужны не менее весомые инвестиции (я также сомневаюсь, что кто-то рискнет деньгами, открывая книжные магазины в небольших городах) или розничная продажа с помощью альтернативных способов, которые очень динамично развиваются сейчас во всех странах Европы, повсеместно вытесняя традиционные книжные магазины. Это книжная торговля в супермаркетах, книжные киоски, книжные клубы и почтовые каталоги. Книги уже занимают серьезное пространство в киевских супермаркетах и, конечно, появятся в провинции; книжные клубы тоже могут развиваться, а я считаю, что особое внимание стоит обратить на почтовые каталоги, которые дают возможность, используя уже имеющиеся ресурсы (то есть без крупных капиталовложений) охватить практически все категории потребителей даже в самых отдаленных уголках страны. Для этого нужно немного — достигнуть договоренности между издателями и несколькими министерствами и государственными учреждениями для создания необходимых предпосылок и надзора за реализацией этого проекта.

Среди причин, отрицательно сказывающихся на рынке, в последнее время называют также отсутствие информационного обеспечения функционирования книжного рынка.

Подавляющее большинство экспертов склоняются к тому, что серьезной причиной неудовлетворительного состояния рынка украинской книги является информационный вакуум. Приводятся примеры книжных приложений в известнейших мировых изданиях, специализированных телевизионных программах, колонок в газетах, рекламы на телевидении, билбордов на трамвайных остановках; наконец, если книжка является товаром, то и рекламировать ее можно как любой товар. (При этом, правда, забывают, что все-таки информированием своих клиентов занимаются прежде всего сами издатели, рассылая каталоги и информационные письма всем возможным клиентам и во все места возможной продажи.)

А теперь представим, что самый рейтинговый украинский телеканал «Интер» крутит столько же роликов о книгах, как о «Рідненькій на бруньках». Потребитель сразу хватает кошелек и бежит в ближайший гастроном, чтобы купить такую хорошую и нужную вещь! А ее там нет. Как нет во всем городе и даже в областном центре, поскольку наш товар, к сожалению, не стал товаром первой необходимости, как майонез, пиво или зубная паста. Не припоминаю, чтобы книги были включены в «минимальную потребительскую корзину», а может, стоит?

Я не против рекламы книг. Я — за эффективную и продолжительную договоренность со всеми владельцами украинских СМИ о том, что они будут считать честью и гражданским долгом рассказывать своим читателям о новых книгах, поскольку понимают: если украинский народ перестанет читать книги, то за несколько лет он перестанет читать и газеты, просто потому, что вообще отвык читать.

То, что в отрасли возросло понимание необходимости информации, — положительный сигнал к изменениям к лучшему, но в условиях отсутствия книжной торговли именно это понимание не может быть решающим.

В нашем анализе мы не можем не затронуть три важных с точки зрения потребителя фактора: небольшой ассортимент, высокая цена, недостаточное предложение качественной литературы на украинском языке.

С этим частично можно согласиться. По такому важному в современном мире показателю, как количество названий изданных книг на 100 тысяч населения, Украина отстает от европейских стран в три раза, а от самых развитых — в пять-шесть раз (нормальным показателем нынче считается 80—100 названий, в Украине сейчас, с учетом учебников и ведомственных изданий, — 25 названий на 100 тысяч жителей).

Цена же украинских книг, хоть и неуклонно растет, все же остается в пять-восемь раз ниже, чем в Европе. Беспокоит то, что наблюдается тенденция к тому, что цены на книги растут быстрее, чем реальные доходы населения, поэтому, тратя на книги среднеевропейские 1,2 процента своего годового бюджета, среднестатистический украинец может приобрести в 5—7 раз книг меньше, чем среднестатистический француз или немец. Утешиться можно тем, что российские книги тоже дорожают, следовательно, о ценовой конкуренции мы можем говорить только по отношению к так называемой литературе массового спроса.

Именно эти книги являются базовым ассортиментом любого неспециализированного книжного магазина, это их продают через книжные клубы, это ими скоро будут торговать во всех супермаркетах. Что ж, придется признать, что украинских книг среди них мало, а книги на украинском языке — это раритет, но не тот, который гордо выставляют вперед, а тот, который стыдливо прячут в уголок.

Печально соглашаться с утверждением о качестве (следует понимать, речь тоже идет о массовом рынке), но пока что я не смогла убедиться в противоположном. Да, у нас есть несколько или десяток-другой очень хороших авторов, но я не знаю ни одной украинской книги, которая продавалась бы тиражом, который можно было сравнить с продажами в Украине Донцовой или Акунина, или, если кого-то оскорбляет сравнение с такой откровенной попсой, — с продажами Улицкой или Пелевина.

Первым и главным признаком, когда речь идет о рынке массовой литературы, является довольно большой ассортимент в каждом сегменте или жанре, а также постоянное появление новых имен, большинство из которых сразу же исчезают, но из оставшихся счастливые издатели «куют» бестселлеры. Когда у нас появится достаточное количество новых авторов, тогда и будет массовая литература. Возможно, кому-то этот подход кажется упрощенным, ведь у писателя должен быть талант и вдохновение. Но немало свидетельств того, что успешная массовая литература может быть «сконструирована» по рекомендациям психологов или социологов. В конце концов, сейчас учат писать в различных университетах, на курсах, в мастер-классах, конечно, за пределами Украины.

Большое значение имеют и литературные конкурсы для начинающих авторов, которые может проводить любая торговая марка, а не только «Корона». Естественно, и издатели не должны бояться раскручивать новые имена, хотя наши реалии не позволяют издателям рисковать: финансовая кондиция многих издателей такова, что 20—30 процентов нерентабельных книг могут подорвать финансовую стабильность издательства.

Здесь следует также понимать, что массовой может быть не только художественная литература, но и детская или справочная. Наконец, большими тиражами могут издаваться книги, даже в планах не предназначенные для широкого круга. Например, меня поразила информация, что в США книга, посвященная сравнительному анализу школьных учебников по истории, продана тиражом 70 тысяч экземпляров, а во Франции 200-тысячный тираж был у книги о психологических проблемах насилия в семье.

Осталось рассмотреть еще две проблемы, замыкающие, хотя, скорее, начинающие этот заколдованный круг, в котором оказалась украинская книга: низкая социальная роль книги и чтения вообще и неудовлетворительное функционирование украинского языка.

Проблема обеспечения украинскому языку надлежащего ему статуса, к сожалению, до сих пор не решена, но здесь я лишь затрону ее в аспекте, касающемся нашей темы. Когда в различных аудиториях говорят о защите украинского рынка от российского легального и контрабандного книжного импорта, за рамками остается очень простая истина — если бы украинский язык действительно стал языком образования, науки и повседневного общения, это создало бы естественный барьер для книги из России и содействовало бы постепенному переходу русскоязычных украинских издательств на украинский. Попутно замечу: крупные российские издательства, для которых Украина является очень привлекательным рынком, хорошо понимают, что настоящую возможность для его завоевания они получат, создав здесь украинские редакции и представительства. С одной стороны, это хорошо, ибо потребитель только выиграет, но не обернется ли такой шаг еще более крупными потерями после того, как украинские конкуренты будут преодолены, — это хорошая тема для Института стратегических исследований и СНБО.

Низкая социальная роль чтения, формирование отношения к книге как к чему-то второстепенному начинается с раздражительного покрикивания на малышей, завороженных цветными обложками: идем отсюда, это же книги!, перестань читать, глаза испортишь! Нежелание углубляется в школе и закрепляется пренебрежительным отношением к «интеллигентам» в подростковых компаниях на окраинах крупных городов и в так называемых депрессивных районах.

В странах Европы, куда мы уже идем, правительство и общественность обеспокоены снижением потребности в чтении (я не очень понимаю, почему при этом медленно, но неуклонно растет продажа книг). Чтобы это предотвратить, вводятся правительственные, муниципальные и общественные программы, проводится великое множество акций, как одноразовых, так и длительно действующих, призванных указанную потребность стимулировать и лелеять. Несколько лет назад я поинтересовалась в нашем МОН: может, следовало бы ввести и у нас общеукраинскую программу поддержки чтения (к сожалению, даже если удастся привлечь довольно значительные для реализации проекта средства от спонсоров и благотворительных фондов, в Украине любая общественная инициатива может быть сведена на нет сопротивлением бюрократической машины, — и наоборот, все идет как по маслу, если заручился поддержкой влиятельного чиновника). Следует ответ — в Украине нет проблем с чтением. В Великобритании, США, Германии, Франции, даже в России есть, а у нас нет! Очевидно, следует не самим учиться у европейцев, а их научить... Из-за равнодушного отношения должностных лиц, да и общественности, среди многочисленных публикаций о наших книжных проблемах вообще не звучат голоса учителей, библиотекарей, наконец, родителей; роль книги и чтения недооценена общественным сознанием. Возможно, сейчас еще мало людей понимают зависимость повышения социального статуса и увеличения жизненных возможностей от уровня образования и общей культуры, что непосредственно связано с навыками чтения и беспрерывного образования. Возможно, людям стоит объяснить, что путь в Европу мы не будем прокладывать кайлом и лопатой. Мы будем строить информационное общество, а тогда купленный диплом не понадобится. Возможно, развитие образования, науки и культуры станет, наконец, приоритетным направлением государственной политики. Тогда многие наши «цеховые» проблемы решатся сами собой.

Клубок проблем, которые не дают жить украинской книге, очень запутан, их перечень далеко не исчерпан, и, взявшись за решение одной, мы не только его не распутаем, а можем создать великое множество новых. Решать, как и следует в революциях, нужно сразу все, хотя и не одновременно.

Кроме того, становится очевидно, что с этими проблемами не справится ни одно в отдельности взятое министерство или комитет, ведь понятно, что без министерств образования и культуры ничего не удастся, да и Министерство по делам семьи и молодежи не должно оставаться в стороне. К этому списку можно смело прибавить Минсвязи, Главное статистическое управление, ГНА, таможенный комитет, местные администрации всех уровней.

Вновь назначенные руководители всех названных институтов или недостаточно понимают нашу проблему, или даже не догадываются, что она касается их не только как украинских граждан, но и как чиновников.

Я предлагаю своим коллегам-издателям, народным депутатам и должностным лицам, а также всем, кого беспокоит эта проблема, в ближайшее время:

1. Инициировать проведение парламентских слушаний, на которых рассмотреть только проблемы обеспечения надлежащего развития украинского книгоиздания и функционирования украинской книги.

2. Предложить Кабмину в правительственной программе сделать акцент на приоритетном развитии образования, науки и культуры, отдельно выделив развитие книгоиздания.

3. Создать рабочую группу, которая обобщит имеющиеся проблемы, проанализирует законодательство, изучит зарубежный опыт и разработает программу действий, которая после широкого общественного обсуждения будет принята на законодательном уровне.

Надеюсь, эта программа будет состоять из таких мер:

1. Наложение моратория на внесение в законодательство любых изменений, ухудшающих состояние украинской книги.

2. Содействие привлечению в отрасль инвестиций.

3. Создание достоверной системы статистического учета.

4. Содействие достижению корпоративных договоренностей:

— о предоставлении кредитов по льготным ставкам;

— самого широкого распространения информации об украинских книгах всеми медийными каналами;

— создание альтернативной сети книгораспространения по почтовым каталогам.

5. Внедрение программы пропаганды и поддержки чтения, состоящей из большого количества хорошо скоординированных между собою мер общеукраинского, регионального или локального характера: конкурсов, литературных фестивалей, книжных выставок, социальной рекламы чтения с привлечением известных личностей и даже первых лиц государства и
т. д. (список мероприятий и идей бесконечен, его даже не нужно придумывать, стоит лишь поинтересоваться, как это делают в других странах).

6. Проведение мер по выявлению и поддержке молодых талантливых авторов.

7. Проведение мер по интегрированию украинского книгоиздания в мировой процесс, для чего необходимо создать программу поддержки переводов украинских книг на иностранные языки, а также стимулировать издание большего количества переводов на украинский язык.

8. Внесение необходимых изменений в школьную и университетские программы.

9. Определить институт, который будет координировать действия всех ответственных учреждений и ведомств.

В границах газетной публикации невозможно рассмотреть все аспекты, взаимные влияния и связи всех компонентов этой сложной системы, влияющей на функционирование книжного рынка.

Надеюсь, новое правительство будет открытым как к пожеланиям и потребностям определенных профессиональных групп, если они не расходятся с общественными интересами, так и к потребностям украинских граждан, которые, как это принято в Европе, не ограничиваются только едой и пенсионным и медицинским обеспечением.

Издатели призваны изменить мир к лучшему. Сейчас судьба действительно дает нам такой шанс. Если мы будем настойчивы в своих попытках, мы убедим сильных мира сего в правильности наших намерений. Стучите, нам откроют.