ИЗЫСКАННЫЕ ИМПРОВИЗАЦИИ АНДРЕЯ ЧЕБЫКИНА

«Простота, изысканность, профессионализм» — определенное А.Чебыкиным творческое кредо, как три камня, а возможно, и кита, на которых формируется живое трогательное мировосприятие художника. Его мастерство линейного повествования, которое пластикой форм расскажет миру, казалось бы, непритязательные сюжеты, невольно подводит к более чистой и прозрачной теме Красоты, взлелеянной вдохновением и высокой магией искусства.

«Для меня в искусстве самое главное —волнение, передающееся от художника и способное волной чувств захватить зрителя, — говорит художник. — Если вызывает трепет то, что должен сделать, то и приходит потребность творить».

Его биографии, казалось бы, можно слегка позавидовать: ректор Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, президент Украинской академии искусств, народный художник Украины, профессор, руководитель мастерской свободной графики. Но, общаясь с ним, постоянно ловишь себя на мысли: насколько далек его образ от протокольного бюрократа. Он разрушает имидж чиновника, проламываясь сквозь него собственной широтой помыслов и могучим талантом художника. И именно эта вторая жизнь Чебыкина, скрытая от постороннего взгляда, его творческая энергия — своеобразная охранная грамота.

Приход в искусство был довольно типичным: первая «ступенька» — Государственная художественная школа им. Т.Г.Шевченко, вторая — Киевский государственный художественный институт. Приобретал опыт собственными силами и при поддержке учителей П.Жарова, Н.Вергун, О.Сальцева, И.Селиванова, Л.Чичкана. Они учили его думать, рисовать, а не срисовывать. Изданная в 1964 году антология Т.Шевченко открывает новую грань его творчества, где мощным аккордом звучит графика, в частности серия офортов «Живописная Украина». «Слишком красивый» Боттичелли, на фоне господствующего сурового стиля, постепенно уходит. И все же тяга к безупречной, идеально неземной красоте, олицетворенной в классическом искусстве в богоподобной античной женственности, вернется со временем в высочайших выкристаллизованных достижениях мастера.

Возглавляя школу современной свободной графики, Андрей Чебыкин переносит опыт через поколения. По его мнению, самое главное в школе — «научить учиться». Поэтому он очень тактично развивает то, что заложено в студента.

Очень тонкие отношения учителя и ученика складывались у Андрея с Георгием Якутовичем. Формально Якутович не был его учителем, но своим хрестоматийным творчеством и внутренним благородством производил колоссальное впечатление.

Со временем Г.Якутович напишет: «Андрей Чебыкин своей яркой внешностью и темпераментом напоминает мне одного из жителей Олимпа — какого-то античного бога. Так же и художественные его творения воспринимаются как свободный и захватывающий процесс создания своеобразной радуги — моста между небом и землей».

Могучая волна красоты в серии работ «Мир гармонии», которая захватила мастера еще на изломе 1980-х годов и развивается до сих пор, несет мощный положительный поток романтично-лирических переживаний. Коснувшись темы «ню», которая в контексте художественных потрясений Украины в течение XX века почти не упоминалась, Андрей Чебыкин, современно мыслящий художник, фактически остается в стороне от магистральных тенденций развития, исповедуя классические образы. Неслучайно, рассматривая его произведения, вспоминаешь античное изречение — «обнаженная скульптура одета в свою наготу». Звучит в его произведениях и культурный диалог с Александром Архипенко. Провозглашая эстетику прекрасного, А.Чебыкин смело поднимает флаг традиции, которая, в сущности, является вневременным и интернациональным измерением. И все же ему удается быть художником определенного времени и страны.

Приучить зрителя серьезно воспринимать художественный гимн обнаженному телу — очень сложная задача, которую ставит перед собой художник. За легкостью и даже иногда игривостью интонаций стоит кропотливый и упорный труд.

В сериях работ предыдущих периодов звучат ноты драматизма: в довольно непривычной трактовке портрета Леси Украинки, в цикле «Прохожие» (1986), где обострена до предела тема человеческого равнодушия. Сквозной темой его творчества проходит серия «Танец», и как воспоминание о потере детских иллюзий человечества воспринимаются многократные возвращения к «Падению Икара».

Постепенно прослеживается эволюция графических техник: от твердого карандаша, офорта — до мягких материалов, дающих значительно большие возможности для импровизаций.

Постоянные наброски на ходу, случайно выхватывающие неожиданные воспоминания, составляют кухню мастера, из которой выходят совершенные пластические формы, а за ними — невероятные нюансы движения, состояний души, озарения, внутреннего света. Тонкая стилизация и классическое изображение, с сознательными пропорциональными нарушениями — именно для усиления образа — составляют сущность его импровизаций.

В последнее время, после нескольких поездок в Китай, Андрей Чебыкин, приобретя настоящие орудия каллиграфов, пытается довести пластический образ до уровня высшего совершенства — знака.

Обращение к большим масштабам усиливает чувство грандиозности, придавая графическим листам своеобразное качество больших холстов, — так Андрей Чебыкин признается в любви творениям Божьим.

Выверенным знаком красоты и движения разлетаются в разные стороны «Женщина и конь» — две стихии дуального мира. Две стихии бытия, контраст белого и черного, к которым мастер постоянно апеллирует. Тиберий Сильваши пишет: «Его рисунок естественен, как накатывание волны на песок. Волна — прикосновение карандаша, пальцев, ладони. Откат — стирание линий на песке —возвращение к белому листу».