ИСПОВЕДЬ СЧАСТЛИВОГО РЕЖИССЕРА

Театр-школа современной пьесы существует уже семь лет. Период достаточный, чтобы доказать свою состоятельность и неповторимость. Киевляне в последнее время, к сожалению, не очень избалованные интересными гастролями, видели в марте очаровательно-веселый спектакль этого театра «А чтой-то ты во фраке?». Рождением своим он обязан здоровому энтузиазму и таланту двух людей: директора — Марины Дружининой и художественного руководителя и главного режиссера — Иосифа Райхельгауза. Этот счастливый союз единомышленников подарил нам, зрителям, не только Театр-Дом, куда приятно приходить, но и постоянные встречи с самыми, пожалуй, яркими звездами сегодняшнего театрального небосклона.

— Иосиф Леонидович, современная драматургия, как и вся литература и искусство, немного ошеломлены каждодневной событийной лихорадкой, помалкивают. Эзопов язык отошел, можно говорить все, но то, что происходит, еще не осмыслено. Так почему пришла такая идея — театр-школа современной пьесы? И как вы находите материал для работы?

— Надо начинать с формулировки — что считать современной пьесой: ту, что написана сегодня или ту, что сегодня современно звучит. Думаю, что это как раз второе. И потом, наш театр далеко не первый театр современной пьесы. МХАТ в своем зарождении был театром современной пьесы. Его визитная карточка, «Чайка» чеховская, была современной провалившейся пьесой. Чехов, Горький были тогда современными драматургами. И Малый, дом Островского, был театром современной пьесы. И «Современник», в котором мне посчастливилось работать, — театр современной пьесы. В жизни я поставил более пятидесяти спектаклей, из них сорок с лишним по пьесам, которые были только что написаны. Мне это всегда было интересно. Кроме этого, будучи еще студентами ГИТИСа, с моими товарищами-однокурсниками Анатолием Васильевым и Борисом Морозовым, мы учились на высших литературных курсах и дружили с Ларисой Петрушевской, Семеном Злотниковым, Виктором Славкиным. В этой студии драматургов учились и Аня Родионова, и Казанцев, и те, кто сегодня — цвет нашей драматургии. В 79-м, по-моему, году мы пришли в театр им. Станиславского: Васильев — из МХАТа, я — из «Современника», Морозов — из Театра Армии, и объявили программу современной пьесы. Там мы поставили, может быть, лучшие наши спектакли: «Взрослая дочь молодого человека» (Васильев), «Автопортрет» (считаю его лучшим своим спектаклем), «Брысь, костлявая, брысь» (Морозов). А еще был такой Театр на Мытной, которым мы с Васильевым руководили. И этот наш театр все-таки седьмой сезон работает. Поэтому мне не кажется, что я совершил какое-то открытие. В нашей труппе десять народных артистов, и это суперзвезды драматической сцены. Помните классическую формулу — классику нужно ставить так, будто она написана сегодня, а к современной пьесе нужно относиться, как к классике. Я так и делаю: в спектакле «Уходил старик от старухи» не вымарал ни одного слова, я очень уважаю современных авторов. Думаю, если бы у меня было несколько жизней, их не хватило бы на постановку современных пьес.

— Я обратила внимание, что режиссура очень бережная по отношению к актеру, кажется — актеры сами все делают. Это ваш подход вообще или конкретно в спектакле «Уходил старик от старухи»?

— Конкретно в этом спектакле. Это пьеса, выбранная для двух актеров — Марии Мироновой и Михаила Глузского. С Марией Владимировной мы знакомы очень давно, лет семь тому назад она сыграла в моем телефильме «Эшелон», замечательно сыграла. С тех пор мы дружим, перезваниваемся. Я очень ее люблю и считаю великой актрисой. Совершенно неожиданно прошлым летом раздался звонок: «Иосиф, это Миронова, хотела бы сыграть что-то у вас». Немедленно стал придумывать — что! И вспомнил об этой пьесе, которую подарил мне автор, мой товарищ Семен Злотников. Напомнил Марии Владимировне, что давал ей ее читать. Тут же стали думать о партнере и оба сошлись на том, что это Михаил Андреевич Глузский. Начали работать, раздвинув все планы, репетировали достаточно быстро. Весь застольный период провел мой любимый артист Альберт Филозов. Он работал как режиссер, как педагог. Обычно я спектакль сочиняю. «А чтой-то ты во фраке?» — этот спектакль весь, до пальца, сочиненный. А этот спектакль особый. Было понятно, что никакие персонажи Злотникова не способны переплюнуть и дать больше содержания, чем собственное содержание Мироновой и Глузского, поэтому очень важно было очень бережно ввести их в ткань этой драмы, не нарушив их индивидуальностей.

— Иосиф Леонидович, вы сами сказали, что в вашем театре много звезд, а с ними сложно работать. Вам приходится быть диктатором?

— Они звезды для людей, которые приходят в зал с парадного входа. От Марии Мироновой, восьмидесятилетие которой мы отметим в этом году, Любови Полищук, Ирины Алферовой, Альберта Филозова и других артистов до самого молодого — Миши Ефремова — все это люди, с которыми я давно знаком и очень много работал. Сергей Юрский снимался у меня в фильме «Картина», мы очень дружны. С Ириной Алферовой учились на одном курсе, она играла в моих студенческих работах. С Филозовым работали в театре Станиславского и т. д. Ведь я достаточно давно уже окончил институт и с тех пор очень много работаю: больше десяти лет в театре «Современник», в Театре на Таганке, в театре Станиславского, ставил почти во всех московских театрах, снял более десяти телефильмов. Многих хороших актеров знаю по совместной работе, и они меня знают. Поэтому нет какого-то диктата, готов уступить артисту, если вижу, что его предложение лучше, чем мое. Готов поменять пластику, или мизансцену, или жанр, если понимаю, что от кого-то из моих коллег: художника, балетмейстера или композитора исходит интересное предложение. Не держусь за сверхпридуманные находки — это когда-то казалось важным. Если артист свободен, если он существует в легкой, творческой атмосфере, то сам родит достаточно много.

— А кто создает климат и атмосферу в театре?

— Очень много зависит от художественного руководителя, от директора. У нас замечательный директор — Марина Дружинина. Мы тоже вместе учились. Знаю многих московских директоров, никого не хочу обидеть, но благодаря Марине у нас идеальная атмосфера. Мы гордимся тем, что к нам с удовольствием приходят любимые наши люди: Булат Шалвович Окуджава уже несколько лет ведет здесь свои концерты и выступления, юбилей его праздновался у нас же в прошлом году, Елена Камбурова поет здесь, Сережа Никитин, Сергей Юрский программу читает. Мы хотим, чтобы это было не просто место, где идет спектакль, а место, где талантливым людям можно помочь быть еще талантливей, чтобы все вокруг располагало к сильным, ярким проявлениям. Управление культуры дает нам примерно столько же денег, как и другим московским театрам, но мы не держим труппу, в которой, скажем, шестьдесят человек. Пусть лучше десять артистов получают столько, сколько шестьдесят, но это будут десять выдающихся артистов. Не десять осветителей, а два художника по свету, но они берегут этот театр, как свой собственный. Так оно и есть.

— Приятно слышать, уж очень часто говорят больше о том, что нет денег, сложно, театр гибнет. А может театр погибнуть?

— Да ничего не гибнет! Есть сложности, но это нормальные будни. Тьфу-тьфу, мне очень везло всю жизнь. Везло на блестящих, потрясающих педагогов в ГИТИСе, везло на образование — до ГИТИСа учился в Ленинградском университете, везло на театры — на «Современник», на Таганку, на провинцию. Сейчас я проживаю лучший период своей жизни, потому что — все нормально, ну, вот нормально все. Очень этому рад, только бы успеть, очень многое хочется сделать, многое поставить. У меня и студенты во ВГИКе замечательные, мастерская на кафедре Марлена Хуциева. Мы ставим спектакль, хочу в результате свести студентов с народными артистами. Планы у театра интересные, много гастролей.

— А по стране гастроли есть или только дальнее зарубежье?

— Да, но немного — страна не очень зовет. Это поразительно, но в Израиле мы были пять раз, нас зовут с любой новой премьерой, только приезжайте. Там я поставил спектакль в национальном театре, а вот в Киев меня никогда не приглашали ставить спектакль. Хотя окончил украинскую школу, был актером украинского ТЮЗа в Одессе, свой преддипломный спектакль на четвертом курсе, «Мой бедный Марат», ставил на украинском. В конце мая позвали в Одессу, мы не отказываемся. Я бы с удовольствием приехал в Киев ставить спектакль, привез бы свой театр с любыми спектаклями.

— Вы вскользь упомянули о творческих планах театра, можно подробней?

— В нашем театре сейчас сезон Толстого. Так получилось. Ближайшая премьера, поставленная Борисом Морозовым, — «Мисс Лев». Эта пьеса-анекдот о Толстом и Софье Андреевне. Их играют Лев Дуров и Валентина Талызина. Кроме того, репетируем замечательную пьесу Марлена Хуциева «Визит к больному палаты №16» о встрече Чехова и Толстого в больнице. Чехов — Альберт Филозов, Толстой — Игорь Костолевский. Пьеса фантастическая, думаю, она обойдет весь мир. В первом действии Лев Толстой приходит к Чехову в Мерзляковскую больницу, такой факт действительно был, где он лежит в палате №16; во втором действии больного Толстого в Ялте навещает Чехов.

— Иосиф Леонидович, а вам не страшно жить в этой стране?

— Ну что вы! Я читал лекции в Рочестерском университете, приглашали в Нью-Йоркский, только что поставил спектакль в Америке, получил приглашение на будущий год, вообще из многих стран есть приглашения на очень интересную работу. Рядом моя дочь, которая была со мной в Америке, училась там в школе. И вот рада, что вернулась. А мне? Мне там интересно работать, посмотреть страну, но я живу здесь — здесь мой дом, моя культура, мой театр, люди, к которым я могу пойти. Все здесь.

— А дочь?

— Дочка учится в восьмом классе, хочет стать художником, хорошо знает языки — французский и английский. Я бы не хотел, чтобы она занималась театром — это очень жестокая профессия, которая требует от людей жертвовать жизнью.

— Собственной или окружающих?

— Собственной и окружающих тоже. Думаю, что театр... театр не стоит жизни. У меня две дочери, жена — актриса театра «Современник». Я бы не хотел, чтобы мои дочери стали актрисами. Но станут, так станут, что делать.

— Две дочери, жена — актриса, вы много ездите, живете театром, а есть просто жизнь?

— Быта не чураюсь. В магазины хожу. Из-за занятости только денег очень много уходит. Правительство Москвы взамен старой квартиры на окраине дало замечательную в центре, ремонт сделать некогда. У меня есть большой участок земли, на котором летом, во время отпуска, я сам вот уже десять лет строю большой дом. Очень люблю строить. Никто не верит, что сам спроектировал и выстроил дом. Очень этим горжусь. Люблю жить — ходить, смотреть, делать — все это интересно, а театр это как бы концентрирует.