Инакомыслие, двоемыслие, безмыслие, или Интеллектуалы в периоды раздора

Когда-то давно, когда трэш еще не наступил, а небо еще не распалось на куски и не упало на землю, и когда после зимы еще приходила весна, люди читали книги…

И существовала страна СССР, и какое-то время Украина была ее частью. Одним из многих воспоминаний о той стране остались диссиденты и слово "инакомыслие".

Прослыть инакомыслящим было участью незавидной, но люди, видевшие изъяны той системы, не могли о них не мыслить, не говорить, не писать. Власть сажала их в тюрьмы, "лечила" аминазином и "укрутками" в психушках, лишала работы и гражданства. Диссидентами были, как правило, люди с образованием.

Прошли годы. И вот Frankfurter Allgemeine Zeitung публикует видео с четырьмя известными украинскими писателями, приехавшими во Франкфурт в начале февраля 2014 г. поговорить о ситуации в своей стране. То, о чем они говорили, явно не понравилось бы тогдашней украинской власти, да и, честно говоря, любой другой. Показавший мне это видео немец спросил меня обеспокоенно: а не боятся они так высказываться? И не будет ли им чего после таких речей?

И подумалось мне, что нет, за себя им бояться нечего. И что этот вопрос мог задать лишь немец, у которого еще на слуху имена Бродского или Буковского.

Нынешние власти таких людей больше не боятся. Они не видят в них угрозы.

Роль образованных и мыслящих людей в обществе теперь иная. Людей пишущих широкая и даже местами читающая публика перестала воспринимать всерьез.

В лучшем случае мыслящие и пишущие воспринимаются как некая незначительная часть пейзажа, как игроки в бисер или божьи одуванчики, безобидные существа, не участвующие в гламуре и дискурсе, в распилах и пиарах, и потому практически иррелевантные, а иногда и неуместные. Именно в силу этой безопасности мыслящих людей недавняя украинская власть так и не озаботилась тем, чтобы их нейтрализовать.

Власть уже ощущала себя радикально меняющим общественный ландшафт гигантом, под стопами которого, как в одной повести Клайва Баркера, хрустят деревья - не то, что одуванчики. Был убит Гонгадзе, убиты многие другие журналисты, расследовавшие факты коррупции. Писателей же и мыслителей в общем-то никто и не обижал. Можно сказать, не замечал.

Не замечал, т.к. влиять на умы у них уже не получается. Не получается потому, что умы или те, кто еще занимают их нишу, стали невосприимчивы к речам и текстам других умов. Власти СССР видели опасность для себя в диссидентах, вооруженных пишущими машинками, людях астенического телосложения, носящих очки от близорукости. Опасность этих очкариков была в том, что они влияли. А социальной системе, построенной на некой идеологии, необходима монополия на влияние и единомыслие, т.е. непротивление масс, в едином порыве горячо поддерживающих линию руководящей партии, то есть пастухов, стригущих шерсть с овец. Чем послушнее стадо, чем больше шерсти - тем привольней жизнь пастухов. Чем более осведомлен и мыслящ обыватель, тем менее он позволяет делать из себя овцу.

Если явное физическое уничтожение людей называется геноцидом, то сегодня мы переживаем неявное, метафизическое, духовное уничтожение и самоунитожение людей, ибо профанным люди теперь заняты куда больше, чем сакральным. Они перестали оглядываться на то, что говорят и пишут мыслители; они заняты потреблением. Кстати, не эту ли нишу так живенько освоили и околорелигиозные гешефты, сведя и понимание духовности к внесению лепты? И уж точно поэтому так легко стало сталкивать между собой лбы. Лбы, начиненные телевидением, не чтением.

Это самая страшная потеря из всех постигших Украину как культуру. Не материальная бедность, а ментальная - вот фундаментальное зло, которого нужно избегать, чтобы самосохраниться. То, что народ уважает и на выборах предпочитает личности, у которых над процессами мышления преобладают процессы пищеварения, иллюстрирует эту потерю.

Необходимо вернуть престиж высшему образованию и качественно изменить даже не сам престиж образованности, а толкование этой престижности. Чтобы привлекательным был не факт владения дипломом или научным званием, а принадлежность к интеллектуальной прослойке, влияющей на умы.

Образованные интеллектуалы производят продукт, без которого немыслима ни одна культура - они производят смыслы и идеи. Без них общество равносильно стаду или стае, где даже представления о добре и зле диктуются альфа-самцом и носят глубоко ситуативный характер. Смыслы и идеи являются стройматериалом и для идентичности гражданина, они же определяют и фактические его поступки. Материальный продукт не вечен, идеи бессмертны. Больших писателей и художников помнят и через 300 лет за произведенный ими идеальный продукт. Многих капиталистов помнят лишь за то, что они собирали рукописи или коллекции картин.

Люди мыслящие обязаны влиять на новую интеллектуальную парадигму страны, а не существовать на обочине социальной реальности, как одуванчики на обочине шумной трассы. Именно они должны создать парадигму созидания, а не разрушения, в том числе созидания, сохранения культурных связей и безопасности в мультиэтническом пространстве. Человек образованный и мыслящий осознает, что ни одна современная страна не может быть моноэтнической. Человека немыслящего в это же время легко обмануть и спровоцировать, сыграв на чувствах; он слепо идет на поводу у этноцентричных манипуляторов, не осознавая неадекватности их идей. Разрушая то, что сам не строил.

Важно, чтобы стало почетным заниматься мыслительной и научной деятельностью. Последние годы Запад переманил в свои университеты сотни умов. Большая часть из них поехала не за деньгами, и не за самой возможностью заниматься любимым делом. Им претило из науки делать лавочку: известно, что многие украинские политики купили диссертации у настоящих докторов наук. Вот такое снова должно стать постыдным.

В 2000-м одна организация г. Одессы учредила телефонную линию, по которой призвала сообщать о фактах коррупции в ВУЗах. К удивлению организаторов звонков не поступило, хотя все знали: независимо от качества знаний невозможно было быть допущенным к экзамену, не занеся некую сумму лаборантке. Студентов спросили, почему они не пользуются случаем, и те сказали: "Мы боимся, что горячую линию учредили, чтобы выявить и наказать стукачей". Недавно же мой старый приятель привел мне высказывание сегодняшних студентов: "А нам невыгодно с вымогательством бороться. Ведь тогда нужно было бы учиться". Учиться - невыгодно! От философии страха к философии сделки - это эволюционный скачок в нашей образовательной системе. Или деградация. Зависит от того, как пойдет дальше.

Если инакомыслие угрожает системе, то и наша социальная система совершила эволюционный скачок: она научилась приспосабливаться под нужды электората, приспосабливая и электорат под себя. И здесь электорат одурачил сам себя: он отказался от привилегии мыслить, постигать реальность и тем самым на нее влиять. Не наличие способности мыслить самостоятельно является теперь признаком принадлежности к элите, а наличие наличных: наличные позволяют купить диплом, т.е. вход в социальный лифт, на котором вверх катаются только обладатели корочек. Главная функция такой образовательной системы - внедрять в массы представление о том, что они по определению ни на что не могут влиять. С этим система справляется.

На месте инакомыслия у нас теперь институционализированное "двоемыслие" - двойная бухгалтерия мышления, когда содержание действий не соответствует их упаковке. Это и "дипломированные" юристы, не знающие законов, но знающие, кому и сколько занести, и врачи, знающие только, у кого из однокурсников не стоит лечиться. И избиратель, который, отдавая свой голос за вознаграждение, думает, что совершает удачную сделку, мол, "все равно ведь сфальсифицируют, а так хоть заработал". И народные депутаты, обязавшиеся представлять интересы избравшего их народа... И лакействующие журналисты, знающие, что они грубо нарушают журналистскую этику... А ведь особенно у них есть возможность сохранить достоинство.

Однако и двоемыслие - не предел. Еще один феномен нынешней реальности можно назвать безмыслием; это способ существования, при котором гражданин отказывается от привилегии иметь собственное мнение, давать оценки происходящему, даже когда на соседней улице убивают людей. Эта форма белковой жизни, пожалуй, самая удобная для власти и сопряжена с меньшими издержками для нее, а то и приносит профит. Титушки - крайний случай безмыслия, выражаемый в человеко-единицах, чьи функции сведены к оптимальному минимуму. Оптимальному для заказчиков их отнюдь не интеллектуальных услуг. Не будь у нас двоемыслия и безмыслия, не было бы столько криминала. Не было бы и крови на Майдане.

Сейчас нельзя медлить и ждать, что все само собой рассосется. Из энтропии сформировать негэнтропию, т.е. новый порядок можно только быстро реагируя, иначе энтропия, т.е. хаос вновь поглотит все и вся и растворит в себе, как сахар в чае. Нужны этические ориентиры и личности, эти ориентиры воплощающие, иначе их место снова быстро займут люди небрезгливые и ориентированные только на свою материальную выгоду. Нужна объединяющая идея; без нее место заполнят манипуляции, ресантименты и цинизм - сеятели недоверия и раздора. Нужно снова начать ценить порождающих такие идеи носителей сразу двух качеств - пассионарности и развитого, структурированного интеллекта. Такие люди в Украине есть.

Мы живем во время, когда люди и даже целые культуры позволяют делать из себя сырье для производителей капитала. Сырьем уже стали те, кто живет по принципам двоемыслия и безмыслия, выпав из процесса влияния на интеллектуальную реальность. Мыслящие и пишущие, но безопасные интеллектуалы - эта архаичная, почти утратившая связь со стремительно меняющейся социальной реальностью, неорганизованная, рефлексирующая прослойка в глазах капиталистов остается сырьем сомнительного качества, еще подлежащем переработке. Сегодня как никогда у них еще есть шанс самим стать производителями, но производителями не капитала, а чего-то вечного. Смыслов, например. Если они не используют этот шанс, то обидно, но быть им и вправду божьими одуванчиками, которые по весне радуют глаз, но практического применения не имеют. Хотя... Может, как у Брэдбери, они сгодились бы на вино?