И смерть по-прежнему обман

Ирина Губаренко выбрала профессию театрального композитора не случайно. В ее семье все имели отношение к театру или музыке: дедушка Р.А. Черкашин и бабушка Ю.Г. Фомина были «березильцами». Шутка ли — работали в театре с самим Лесем Курбасом. Замечательным композитором, известным далеко за пределами Украины, был отец Ирины — Виталий Сергеевич Губаренко, ушедший из жизни до срока.

В любой большой семье потери близких неизбежны. Но вдвойне несправедливо, когда родители хоронят детей. Такая тяжкая участь выпала Марине Романовне Черкашиной. Вечер памяти Ирины Губаренко в сороковой день ее кончины показал, что коллектив театра для детей и юношества тоже по-семейному переживает потерю. Коллеги назвали этот поминальный спектакль «В поисках нежности». Мне он показался самым возвышенным и взволнованным за многие годы знакомства с этим театром.

Надо начинать добрые дела с конкретного, живого человека, а не всего человечества в целом. Надо не стесняться добрых и даже нежных слов, чтобы не произносить их потом на погосте. Так или примерно так можно определить смысл происходившего на сцене, где звучали стихи и мелодии Ирины Губаренко. Рискованным было соседство с произведениями Пушкина, Шевченко и Блока, голосами Высоцкого и Пиаф. Но высокий камертон выдержать удалось. Двумя мимолетными цитатами промелькнули мелодии из монооперы Виталия Губаренко «Нежность» и голос певицы: «Если ты жив и читаешь это письмо...». Чтобы понять эту связь, необходимо небольшое отступление.

«Нежность» — история о любви и смерти, которые всегда присутствуют рядом. О трогательном и вечном чувстве повествуют письма женщины, которые еще долго после смерти возлюбленной получает их адресат. Аналогии возникают сами собой. Послания из вечности приходят к слушателям даже после смерти композитора с его музыкой. Разумеется, если написаны они с любовью и трогают струны человеческой души. В этом и была перекличка мемориального спектакля «В поисках нежности» и монооперы «Нежность».

Летом уходящего года «Нежность» В.Губаренко по новелле Анри Барбюса была поставлена на сцене харьковского оперного и посвящена памяти автора. На премьере успела побывать Ирина, в то время ее болезнь не так грозно заявляла о себе, как в последние месяцы. В. Губаренко написал свое самое известное произведение, когда дочь была на грани детства и отрочества. Незадолго до этого Ирина спросила у мамы, в каком возрасте стал сочинять музыку полюбившийся ей Моцарт. И, услышав ответ, была огорчена, что опоздала на несколько лет. Возможно, она сразу услышала в музыке Моцарта ту легкость и простоту, которая многим кажется доступной, а на самом деле является уделом гения? Так или иначе, она стала композитором. Композитором, пишущим для сцены. А это значит, для актеров в первую очередь.

У последних есть особое чутье на тех, кто помогает им выразить себя и своих героев. Может быть, именно потому пять актрис ее родного театра, в просторечье именуемого ТЮЗ, достигли такого высокого эмоционального накала в музыкально-поэтическом (режиссер А.Драчев) и пластическом (хореограф С.Момот) спектакле, посвященном памяти Ирины.

Автором композиции и протагонисткой действия выступила Ольга Двойченкова. Ее драматический талант бесспорен был и раньше. Но тюзовский репертуар диктовал свои правила игры, эклектика стилей мешала выразить сокровенное. Спектакль «В поисках нежности» стал для нее, коллег и зрителей поворотом к духовному очищению, что и было в старину главной целью театрального зрелища. Творческим вдохновением повеяло от работы второй ведущей актрисы Виктории Белой. А совсем юная Маша Бесчетникова тронула сочетанием высокого трагизма и лирической простоты в стихотворении-монологе «Не хочу умирать. Не умру никогда».

Каждая актриса вела в мемориальном спектакле свою мелодию, подобно скрипке, виолончели или флейте. Галина Мисюкевич воссоздала музыку украинской речи, характерную для творчества Ирины Губаренко, чутко услышала колыбельную ее материнства «Мій півнику, мій хлопчик кришталевий…» и отчаяние одиночества.

Необычным было отношение Ирины Губаренко к родному городу. Высокое духовное начало и мелкая, лавочная трясина, так странно в нем переплетавшиеся, стали источником трагических противоречий большинства ее сочинений. Внешне Ирина не производила впечатления человека душевно открытого, но на самом деле обладала добрым сердцем и озабоченно откликалась на беды и тревоги друзей. На ее отпевании и похоронах было море цветов, много слез, и все они были искренними. Однако чувство вины осталось. Так бывает, когда человеку не удается в полной мере отдать должное при жизни, изменить его пренебрежительное отношение к собственной судьбе.

Из последних стихотворений Ирины Губаренко

Не хочу умирать.
Не умру никогда.

Умереть — это значит уметь…Что уметь?

И зачем?
Может, лучше дышать?

Или течь? Или петь и играть?

Я сыграю тебе,
моей жизни звезда.

Это будет лихая гастроль.

В небесах,
что во сне приходили ко мне,

Откликаясь на тайный пароль.

Там подмостки
колышутся в свете планет,

Мне не нужен обратный билет.

Там предложат контракт сроком в сто тысяч лет, —

Лучше счастья актерского нет.

* * *

Я так люблю свою болезнь —

Бессилье воли, немощь мысли.

Из запертых ворот на смерть

Не просочится воздух смысла.

Сплоченны, сомкнуты ряды

Моих ошибок, масок разных.

Они ко мне идут «на Вы»

Сражаться и добиться казни.

Благословляю свою смерть —

Распад всего, что я любила.

Мне тех дверей не отпереть,

Я их сама навек закрыла.

Назад ни шагу. Вверх нельзя.

Сжимаюсь до малейшей точки.

Взрыв! Легким пламенем горя,

Преображаюсь в эти строчки.