ХРОНИКА СМУТНЫХ ВРЕМЕН

в изображении Игоря Вышинского

Мифы слагаются не только по прошествии столетий от некоего полузабытого события, они могут слагаться сегодня о вчера, сегодня о сегодня. Для многих наших современников мифологическое сознание является своеобразной анестезией от болевого шока правды жизни. Что лучше - спотыкаться о бомжа в парадном с перегоревшими лампочками или, включив яркий экран телевизора, переживать мексиканско-бразильские страсти лицезреть прекрасную Марию, Анжелику и т.д.?

В Киеве работает художник, который с гениальной чуткостью уловил эту тенденцию современности и воплотил в своих работах (правда, не до конца понятых этими же современниками). Но художника это не смущает, он не заискивает перед популярностью и славой, просто ему, как воздух, необходимо самовыражение. Великолепный график Игорь Вышинский, по словам близких, не расстается с пером даже в ванной, не говоря о прочих помещениях. Если кому-то для счастья нужно нечто большое, вроде машины и дачи, то Игорю достаточно маленького листа бумаги и флакончик туши.

Близорукий, как все создатели миниатюр, художник набрасывается на белый прямоугольник, насыщая его многомерностью мыслей, переживаний и образов. Если бы спроектировать работу И.Вышинского на стену, она бы произвела грандиозное впечатление - так глубоко в ней пространство, многофигурен и красноречив сюжетный момент, выразительны детали. Поэтому рассматривать работы графика можно так долго, как ходить от стены к стене много километров, хотя сама экспозиция многолетнего труда художника, как географический кристалл, занимает немного места (в галерее «Дім Миколи» по ул.Январского восстания, 13, до 6 октября).

Стихия художника - перевоплощение, он погружается в любую эпоху, художественный мир любого автора и с большой достоверностью воспроизводит пережитые впечатления. В нем сочетается скрупулезность аналитика, когда он добывает в музеях и архивах сведения о костюмах, архитектуре и быте какой-либо эпохи, с безудержной фантазией, когда он оживляет и приводит в движение задуманные образы. Прекрасны иллюстрации И.Вышинского к «Золотому ослу» Апулея, «Осени патриарха» Г.Маркеса, произведениям Ю.Тынянова и других. Особенно ценим художник в детских издательствах за умение материализовать самые сложные и невообразимые ситуации в «Странствиях Гулливера», «Приключениях барона Мюнхгаузена», «Сказках народов мира» и др. Благодаря иллюстрациям И.Вышинского шедевры мировой литературы раскрываются во всей полноте авторского замысла, а что касается детской литературы, то ее в основном покупают «из-за картинок». Высокое мастерство художника по достоинству ценят читатели во многих городах у нас и за рубежом («Петр Первый» - в России, «Приключения Буратино» - в Италии).

И все же главная книга, отражающая мировоззрение художника, пока не увидела свет. Игорь начал ее давно и постоянно пишет в перерывах между заказами (или наоборот, заказы в перерывах между листами своей книги), и тут свобода достигает своего апогея. По воле автора была создана страна Романтия со своими порядками и беспорядками, историями борьбы нравственности и безнравственности, столкновениями различных личностей, облаченных в исторические и псевдоисторические костюмы. Неординарность и парадоксальность мышления художника отражены в каждом кадре, т.е. графическом листе рисованного повествования, которое за неимением другого термина приходится называть комиксом, но это скорее жанр, средний между кино, графикой и книгой, - этот синтез наиболее адекватен И.Вышинскому. Бесконечно развивающийся роман назван им «Романтийские хроники» - то ли романские, то ли романтические, то ли антиромантические. В них внешнее сходство с узнаваемыми людьми того или иного времени (задумана история якобы испанского дворянства от ХV до ХХ века) постоянно взрывается вторжением иных ассоциаций (инквизиция-фашизм-коммунизм). Вымышленная страна с грубыми нравами, безудержной эротикой, интригами и смертями до боли напоминает «рідну неньку-країну» в криминальных сводках и на крутых поворотах истории, но боль эта легко снимается юмором художника, пусть иногда и черным, мифической отстраненностью псевдоисторических костюмов с «покачиваниями перьев на шляпах» и неуловимым налетом ирреальности, какая бывает в сказках. Так и сама хроника, предполагающая последовательные события во времени, превращается в динамику некоего безвременья, движимую лишь аналогиями в различных эпохах.

Мастер набирает скорость, его перо ищет все новых и новых изображений. Лишь на мгновенье он останавливается, чтобы услышать: куранты пробили над ним ровно 50 лет, он принимает наши поздравления, прижимая к груди букеты цветов, а потом опять отправляется в плаванье по бурной реке своей фантазии.