ГОГОЛЬ. 150 ЛЕТ БЕССМЕРТИЯ

Он никогда не сходил с исторической сцены. Один из великих писателей ХІХ века, Николай Васильевич Гоголь сыграл необыкновенную роль в развитии украинской культуры, в которой родился, российской культуры, в которой работал, мировой культуры, которую оплодотворил новыми идеями и как модерный писатель, и как религиозный мыслитель.

Критикуемый за «отступление от реализма», от прогрессивных идей, от сатирического изображения действительности, он прошел над течениями тогдашней политики и литературы, таинственный и отчужденный. Но никто из талантливых современников не избежал огромного влияния его слова, схватывавшего скоротечные явления жизни вне видимых форм. Только в ХХ в. заговорили о живом воплощении его видений.

«Гоголь первый увидел невидимое и самое страшное, вечное зло — не в трагедии, а в отсутствии всего трагического, не в силе, а в беспомощности, не в безумных крайностях, а в крайне умеренной середине, не в остроте и глубине, а в тупости и плоскости, вульгарности человеческих чувств и мыслей, не в самом большом, а в самом малом.

Гоголь создал для нравственных измерений то же, что Лейбниц для математики, — открыл, так сказать, дифференциальное измерение, бесконечно большое значение бесконечно малых величин добра и зла.

...Два главных героя Гоголя — Хлестаков и Чичиков — являются двумя современными российскими персонажами, двумя образами вечного зла — «бессмертной человеческой вульгарности». По словам Пушкина, «то были изображения двух бесов». Вдохновенный мечтатель Хлестаков и положительный деляга Чичиков — за этими двумя противоположными личностями скрыта третья персона, их объединяющая, персона черта «без маски», «во фраке», «со своим собственным лицом» вечного нашего двойника, который показывает нам наше отражение в себе, как в зеркале, и говорит: «Над чем смеетесь? Над собой смеетесь!». (С.Мережковский)

То же, что открылось Мережковскому на канве революции 1905 года, еще рельефнее виделось Н.Бердяеву в эпоху большевистской революции, когда Хлестаков «возглавил департамент в Смольном».

«Гоголя мучило то, — пишет Н.Бердяев в книге «Источники и смысл российского коммунизма», — что Россия одержима духами зла и лжи, что она переполнена харями и рылами настолько, что тяжело найти человека. Было бы ошибкой видеть в Гоголе сатирика. Он видел метафизическую глубину зла, а не только его социальные проявления.

...Гоголевская Россия осталась и в России советской...

Гоголь пережил религиозную драму. Он был подавлен бременем зла, которое воспринимал.

В природе его был сильный аскетический элемент...»

Метафизические образы Гоголевских видений еще больше оголились после очередного переодевания и перестройки. Потерялась стыдливость наготы. И даже пристойность фрака.

Чичиков получил статус легитимности и выбрал для официальной регистрации своей партии одно из неприметных затертых слов. Конфликт с законом его перестал беспокоить после того, как он сам стал законотворцем и человеком власти. Конфликт с нравственностью его никогда особо не беспокоил, поскольку он лишился почвы любви.

Равнодушный к «проблемам ближнего», прагматик Чичиков становится героем нашего времени, ненавидимым людьми, но самоуверенным, высокомерным и самодовольным.

Чичикову кажется, что нет никакой необходимости использовать старые понятия и что сейчас их вполне заменяют новые технологии плюс капитал нувориша. И его утверждают в этом приватизируемые им СМИ. И только глухие отражения выдают его внутреннее беспокойство.

Продолжительные споры о национальной принадлежности Гоголя лишены глубины. Гоголь считал, что россияне и украинцы — «две разные природы, наделенные Провидением совершенно разной историей». В центре своих идейных изысканий он ставил идею «праведного хозяйствования» в арендованном Божьем винограднике.

«Гоголь был и во все времена оставался романтиком... Но именно сочетание романтической установки духа с твердым и острым реализмом в изображении российской жизни, так же, как сочетание романтической установки в религиозных убеждениях, с трезвым приближением к Высшей Реальности — и создает своеобразность творчества Гоголя как художника и как мыслителя». (В.Зинькивский)

Гоголь продолжает оставаться загадочным и актуальным, и не только в своих мистических прозрениях. Некоторые критики поднимали и поднимают его на недосягаемую эстетическую высоту. Тем весомее звучит гоголевская критика эстетической утопии и утверждения о безосновательности эстетического гуманизма, связанного с тогдашними философскими веяниями.

Кроме эстетической «критики огнем», особенно памятной в связи с историей его первого и последнего произведений, Гоголь выдвигал конструктивную идею служения Слову через объединение эстетических и нравственных запросов в контексте религиозном.