ГЛАВНОЕ — НЕ МЕЛЬТЕШИТЬ

Олег Хлебников: «...Александр Хургин — иностранец. Он живет в Днепропетровске. Еще не так давно это место жительства в сочетании с раскованностью его прозы вызывало ощущение сознательной крамолы...».

Александр Кабаков: «...Юмор — не жанр, а качество литературы, одно из. Причем, думаю, обязательное. У Хургина, кроме него, присутствуют еще все остальные, включая такой органичный трагизм восприятия всего, вплоть до погоды, какого не знаю ни у кого из действующих сочинителей, исключая, может, Петрушевскую».

Олег Юрьев: «...его сила, его особый талант в ... умении выдержать и удержать монотонный гул существования, ту ровную линию прозаического ритма, который превращает несколько страничек в эпос. Это самое загадочное, что бывает в прозе, и самое редкое».

Андрей Немзер: «...Добродушный, полукомический сказ позволяет увидеть в череде кошмаров череду нелепиц; смешное не отменяет страшного, но и не дает ему полной воли».

Андрей Урицкий: «...Неплохо бы добавить, что вышеозначенный А. Хургин вообще один из лучших современных русских прозаиков и что, по мнению, например, А.Немзера, его повесть «Страна Австралия» входит в число лучших 30 сочинений прошедшего десятилетия».

Все это высказывания известных русских писателей и критиков об Александре Хургине, авторе шести книг, лауреате премий журнала «Знамя» и Международного литфонда, дважды выдвигавшегося на Букеровскую премию. В нынешнем году Хургин удостоен премии им. В. Короленко Национального союза писателей Украины за лучшую русскую прозу года (книга «Возвращение желаний»), а только что в одном из самых известных московских издательств «Вагриус» вышел его «Ночной ковбой».

— Вы состоялись как писатель в России. А какие перспективы у прозаиков и поэтов, пишущих по-русски в Украине?

— Начнем с того, что я не знаю, состоялся ли я как писатель. Вот помру — посмотрим. Публикуюсь я действительно в Москве, хотя живу в Днепропетровске, не уезжая даже в отпуск. Почему в Москве? Потому что «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь» и другие московские журналы меня публикуют. Ну и потому, что Москва — это Мекка русского языка. В Киеве же, насколько мне известно, есть один русский литературный журнал — «Радуга». В 1993 году в нем напечатали два, кажется, моих рассказа и главы из «Страны Австралии», предваряя публикацию в «Знамени». Больше предложений от изданий Украины мне не поступало. Правда, и им от меня их не поступало.

Что же касается перспектив для русских писателей, то все не так страшно. Если в стране есть люди, которые пишут по-русски, появятся и издания, их публикующие. Не сегодня, так завтра. А уже сегодня существует Интернет, и совершенно неважно, где человек живет. В русском литературном Интернете полно авторов из разных городов Украины.

— Но это же ерунда по сравнению с многотысячными тиражами, которые были когда-то и которые есть сегодня у некоторых писателей в той же России.

— Давайте определимся, о чем мы говорим. Я не пишу книги, которые можно продать тиражом в сто тысяч экземпляров. Ну не умею я. Даже моя книжка в библиотеке «Огонька» десять лет назад вышла тиражом всего 87 тысяч. А тогда мы были самой читающей страной в мире. Сейчас же для таких, как я, пять тысяч — это красная цена. Огромными тиражами издается другая, коммерческая, литература. И это хорошо. Во-первых, раз ее покупают в таких количествах, значит, она нужна многим людям, а во-вторых, наконец, стало ясно, что именно «самая читающая страна в мире» читать желает.

— Интернет Интернетом, но украинский писатель сперва должен сделать себе имя где-то за рубежом, и только потом он получает признание дома. Возьмите Андрея Куркова…

— А что Курков? Куркова и меня заметили одновременно в одном и том же месте — в советском перестроечном «Огоньке». Где был напечатан отрывок из его романа «Бикфордов мир». Примерно тогда же у него вышла в Киеве совершенно замечательная книга повестей «Не приведи меня в Кенгаракс». Так что Курков сначала стал известным дома. А потом на Западе.

— А как пробивается на Запад Александр Хургин?

— А я никуда не пробиваюсь. Я сижу дома и, если пишется, пишу. Если публикуют — публикуюсь. Пригласили немцы в 1997 году на фестиваль новой русской литературы в Берлин — я поехал. Не пригласили бы — не поехал бы. Вот и все. Я вообще не умею и не люблю суетиться. Потому что давно понял — если то, что я делаю, чего-то стоит, оно никуда не денется. А если не стоит — мельтешить глупо и бесполезно. Я и по издательствам не хожу. А в московские журналы тексты посылаю по e-mail. В результате «Вагриус» — не прошло и десяти лет — сам предложил издать мне книгу, а в толстых московских журналах в прошлом году у меня было пять публикаций. В сущности, это фантастика для автора, живущего в Днепропетровске и бывающего в Москве раз в году. В общем, главное — не мельтешить.

— Пора побрюзжать об упадке литературы.

— А нет повода. В русской литературе все в порядке, как, впрочем, и всегда. Украинская вообще такого подъема не знала сто лет. Могу вас заверить, что у нас с вами есть совершенно гениальный современник — это украинский писатель Євген Пашковський. Пишет Лина Костенко. Имея всего двух таких писателей, можно быть спокойным за всю украинскую литературу. А ведь пишут еще молодые Жадан, Андрухович. Да много сегодня в украинской литературе настоящих имен. Ну а то, что члены Союза писателей, которые всегда были членами, а не писателями, не могут издать свои писания и отдохнуть на халяву в Доме творчества — так кому от этого хуже? Разве что им самим.