Форс-мажор как принцип публичной политики

Реалистичные цели, реалистичные программы и четко выписанные процедуры — такой должна быть повестка дня новой власти. Буква закона — и ничего личного. Никакой демиургии. Думаю, не будет преувеличением сказать, что именно этого прежде всего, ждали от нее люди. Ведь именно законы, правила и процедуры не только устанавливают барьер для властных злоупотреблений и коррупции, но и наполняют реальным смыслом такие понятия, как, например, «равенство возможностей» или «прозрачность».
Среди всех министерств и ведомств в наиболее основательном тренинге по публичной политике, похоже, нуждается Министерство культуры. Конечно, старые министерские кадры, воспитанные в постсоветской традиции управления культурой при помощи красивых слов и ничтожных средств, чувствуют себя неловко среди всего этого нового демократического вокабуляра. Однако новый министр должна была бы понимать, что мало заявить о 2% из бюджета на культуру, или о 30-процентной квоте на отечественное кино, или же об участии Украины в 51-й Венецианской биеннале. Нужно еще объяснить, насколько реалистичны такие цели, а также кто и как будет обеспечивать их достижение. Недостаточно проводить еженедельные брифинги для журналистов, надо еще научиться отвечать на их неудобные и «неуместные» вопросы. Недостаточно задекларировать и механически повторять мантру об открытости, прозрачности и участии общественности в принятии решений, нужно практиковать это каждый день, на каждом шагу.
Также следует понимать: общественность — это не мифический добрый и не очень умный зверь, которого можно кормить баснями, а вполне реальные люди, с конкретными и разнообразными интересами и потребностями. И люди эти зачастую не умеют и не хотят решать споры цивилизованно. Хотя бы потому, что в этом государстве никогда не существовало цивилизованной ситуации в культуре, а государство делало все возможное для того, чтобы углубить и обострить недоразумения и противоречия путем законодательного неравноправия, бюджетных подачек и персональных преференций министров и чиновников низшего ранга.
Следовательно, единственный способ обеспечить и мир, и демократию — создать и задействовать прозрачные механизмы и правила, одинаковые для всех (в частности, и для тех, кто их создал), когда чиновникам отведена не руководящая и экспертная, а регулятивная роль.
Все упомянутые проблемы вначале весьма четко отразились на ситуации в отечественной кинематографии, а сейчас — на истории с участием Украины в 51-й Венецианской биеннале. О том, что биеннале в Венеции — один из наиболее престижных мировых форумов визуального искусства, где у каждой страны есть национальная презентация, за которую отвечает правительство, не знает разве что ленивый. Впрочем, такая культурная осведомленность общественности, к сожалению, связана не с поразительными успехами отечественного современного искусства, а со скандалами и недоразумениями, которыми сопровождались две предыдущие презентации Украины в Венеции.
В каждом из этих случаев камнем преткновения было то, что судьбу украинской презентации решали не специалисты в области современного искусства, а чиновники на безальтернативной или псевдоконкурсной основе, руководствуясь собственным вкусом и умелым лоббированием. Хотелось бы сказать, что в этом году все было не так и что осуществились большие надежды на честный конкурс и профессиональный подход. Но...
На момент, когда Минкульт принял решение об участии, ситуация уже была форс-мажорной. За месяц, который оставался до последнего срока подачи заявок на участие в биеннале, создать нормальные правила и обеспечить их выполнение было просто невозможно. Назначить компетентного комиссара, профессиональное и представительное жюри, определить (безусловно, на тендерной основе) фактического исполнителя-организатора презентации, выписать четкие условия проведения конкурса, объявить конкурс и обеспечить надлежащее распространение информации, наконец, провести этот конкурс — таким должен был быть процедурный минимум. Те несколько дней, которые, ссылаясь на революцию, Минкульт отвоевал у кураторов биеннале, ничего, по сути, не меняли. Ведь определение участника — самая важная, но не самая сложная часть национальной презентации. Самое трудное — организация собственно презентации.
В этом году количество экспозиций на Венецианской биеннале будет наибольшим: 115 национальных презентаций и два международных проекта нынешних кураторов биеннале Марии де Корал и Розы Мартинес. Венецианский зритель — это опытнейшие и известнейшие специалисты по современному искусству и художники со всего мира. Чтобы прозвучать в подобном многоголосии, недостаточно просто иметь оригинальный — пусть и оранжевый — тембр, нужно еще уметь себя подать. А значит, необходимо, по крайней мере, иметь хорошее выставочное помещение хотя бы в черте города Венеция, а не в его пригородах. На сегодняшний день и это уже невозможно. Хотя, конечно, всегда можно воспользоваться опытом украинской делегации на 49-й биеннале и гордо поставить палатку. Только вряд ли это хоть кто-нибудь оценит.
Оксана Билозир приняла решение об участии Украины в биеннале, аргументируя это на брифинге 22 марта тем, что «после оранжевой революции мы просто не имели права проигнорировать такое международное событие». И это свидетельствует о непонимании новой властью того, чем являются международные презентации подобного уровня. А то, что процесс определения участников опустился до уровня мышиной возни с переходом на личности, взаимные обиды и обвинения, говорит о ее ошибочных представлениях относительно прозрачности и роли правительственных структур в гражданском обществе. Профанация идеи открытого конкурса, когда своего, заранее определенного, участника так тянули за уши, что в конце этого фарса даже перестали прикрываться маской демократичности, компрометирует не только новое министерское руководство, но и новую власть в целом. В частности Президента Ющенко, чье почвенничество и неприятие современного искусства начинает многими восприниматься как идеологическое оправдание подобных шагов Минкульта.
Министерство культуры якобы признает определенные недостатки в подготовке к биеннале этого года, но списывает их на форс-мажор и считает это приемлемым объяснением. Выходит, форс-мажором можно оправдать то, что подготовка к биеннале началась как игра без правил и даже без попытки их создать. Жюри работало без положения о жюри, конкурс объявили без каких-либо условий и критериев отбора. Комиссаром и куратором украинской презентации были назначены люди, отношение которых к современному искусству определяется разве что должностью, — соответственно президент Академии искусств Андрей Чебыкин и директор Института проблем актуального искусства Виктор Сидоренко. К тому же Сидоренко уже был куратором украинской презентации на предыдущей, 50-й, биеннале. Форс-мажором можно объяснить и то, что когда еще до начала конкурса из состава жюри вышли три специалиста по современному искусству, обосновав это фактической закрытостью конкурса, неопределенной процедурой, отсутствием критериев работы и некомпетентностью жюри, организаторы не обратили на это внимания. Однако когда речь зашла о вмешательстве министерства в работу жюри — о «недовольствие общественности» вдруг вспомнили.
По-видимому, форс-мажор привел к тому, что информация о конкурсе не распространялась нигде, кроме сайта Минкультуры. Что вопреки нормальной логике на конкурсе рассматривались проекты, представленные в рамках уже открытой за десять дней до объявления конкурса выставки «Новые направления». А «дополнительные проекты» необходимо было создать, оформить и представить в течение недели.
Вполне оправданное «недовольство работой жюри», протокол заседания которого противоречит здравому смыслу и ставит под сомнение профессиональную пригодность большинства его членов, не повлекло за собой роспуск жюри и отмену его решения. Минкульт меняет состав жюри. Выводит одного эксперта из-за конфликта интересов, но почему-то оставляет другого — Владимира Чепелыка, председателя Союза художников. И добавляет десять новых членов, из которых трое, в том числе глава жюри, — чиновники Минкульта, и по крайней мере семеро не имеют к современному визуальному искусству ни малейшего отношения. Новое-старое жюри не переголосовывает все проекты, а почему-то возвращается ко второму из четырех условных этапов голосования предыдущего жюри. И большинством голосов — 12 из 21 — выбирает проект Николая Бабака (куратор О.Титаренко) «Дети твои, Украина», о котором еще задолго до начала работы жюри автор «ЗН» Олег Смаль писал: «Когда эта работа Николая Бабака, как планируется, в полном объеме прибудет на Венецианскую биеннале 2005 года...».
В лучших традициях старой власти —теперь мы, по-видимому, будем называть их форс-мажором — задним числом создается положение о конкурсе, которое, в частности, закрепляет отныне должность председателя жюри за заместителем министра и легализует присутствие в жюри других представителей министерства, позволяет членам жюри высказывать «рекомендации по поводу художественного усовершенствования проекта» и провозглашает решение жюри неизменным и окончательным. И хотя положение еще не вошло в силу, на этот раз министерство публично обязалось действовать исключительно в соответствии с ним. То есть никакое общественное недовольство уже не сможет ничего изменить.
А что общественность? А общественность и далее выражает недовольство и пишет открытые письма. Впрочем форс-мажор, по-видимому, оправдывает пренебрежительные отзывы представителей Минкульта на подобные реплики. А членство в последнем составе жюри позволяет министерским чиновникам — заместителю министра Ольге Шокало-Бенч, советнику министра Оксане Мельничук и заместителю начальника управления по вопросам искусств Елене Митякиной — публично оценивать художественную стоимость отдельных проектов и неполноценность современного искусства в целом. Кроме того, до сих пор еще не известно, кто будет фактическим исполнителем министерского заказа на выполнение этого проекта, то есть кто будет осваивать 600 тысяч гривен, выделенных государством на презентацию Украины в Венеции.
Конечно, скандал с Венецианской биеннале этого года, который во время последнего брифинга
г-жа министр назвала «нормальным явлением» (поскольку, дескать, здесь задействованы личные амбиции художников), еще не завершен. А серьезные вопросы относительно целей и методов работы новой власти вообще только начали ставить. Ведь если для нового руководства Минкульта цель, даже очень благородная, оправдывает недемократические средства, роль министерства снова заключается не в регулировании, а в редактировании культуры, и равенство возможностей — это пустой звук, то самое время открывать большую публичную дискуссию о целесообразности существования такого министерства. Или просто снова выходить на улицы, объясняя это форс-мажором.