ФИЛАДЕЛЬФИЙСКАЯ НАХОДКА

Наверное, в нашем столетии ни одному поэту не посвящали столько стихов, как Анне Ахматовой. В ней привлекало все: загадочность личности, неповторимый поэтический дар и удивительная внешность, к которой редкий человек мог остаться равнодушным. В ней все было гармонично: и облик, и движения, и та тишина, то отсутствие всякой суеты, которые исходили от ее ауры. Видно, сказывалось множество кровей, соединившихся в этой необычной женщине. Ее прадед по отцовской линии был украинцем, казацким старшиной, второй прадед - русский. По материнской линии явно присутствуют греческие предки (отсюда знаменитая горбинка в профиле). Легенда говорит о том, что прабабка по материнской линии Ахматова, чью девичью фамилию Анна Андреевна сделала своим псевдонимом, была потомком князей Золотой Орды. В ее точеном профиле и огромных глазах чувствуется присутствие Востока. И глаза были загадочного, меняющегося цвета: синие, они иногда приобретали зеленоватый оттенок, а порой становились серыми. И греческая горбинка изящного носа, и «парижская» челка, которой подражало столько ее современниц. И стройная высокая худощавая фигура, и выразительные жесты, и пленительная улыбка - все было неповторимо.

Художник Юрий Анненков вспоминал: «Анна Ахматова, застенчивая и элегантно-небрежная красавица со своей «незавитой» челкой, прикрывавшей лоб, и с редкой грацией полудвижений и полужестов, - читала, почти напевая, свои стихи (…) Грусть была наиболее характерным выражением лица Ахматовой. Даже - когда она улыбалась. И эта чарующая грусть делала ее лицо особенно красивым (…). Глаза, губы - вся ее внешность была символом поэзии».

Поэт Георгий Адамович был поражен ее внешностью. «Ее иногда называют красавицей, - писал он в своих воспоминаниях, - нет, красавицей она не была: но она была больше, чем красавица, лучше, чем красавица. Никогда не приходилось мне видеть женщину, лицо и весь облик которой повсюду, среди любых красавиц выделялся бы своей выразительностью, неподдельной одухотворенностью, чем-то сразу приковывавшим внимание (…). Бывало, человек, только что ей представленный, тут же объяснялся ей в любви».

«Птица Гриф с глазами Мадонны», - так писала о ранней Анне Ахматовой поэтесса Наталия Грушко.

Удивительно проницательный литературовед Николай Недоброво писал в 1914 году своему другу, художнику и мозаику, жившему в то время в Англии, Борису Анрепу: «Попросту красивой ее назвать нельзя, но внешность ее настолько интересна, что с нее следует сделать и леонардовский рисунок, и генсборовский портрет маслом, и икону темперой, а пуще всего поместить ее в самом значащем месте мозаики, изображающей мир поэзии».

И художники старались запечатлеть Анну Ахматову в самых разных жанрах изобразительного искусства. Первыми ее живописные портреты писали Натан Альтман и Делла вос Кардовская (с этого портрета в 1915 году была сделана репродукция, и «Красный Крест» продавал открытку в пользу раненых). Петров-Водкин в 1922 году написал ее в строгой иконописной манере… В 1940 году ее портрет в белом на подоконнике Фонтанного дома белой ночью написал Осмеркин. В 1943 году в Ташкенте сделал много ее графических изображений Александр Тышлер. Ее бронзовыми и фарфоровыми статуэтками работы Наталии Данько, выполненными в 20-е годы, восхищались многие. В лондонской библиотеке есть мозаический портрет Ахматовой в виде Музы работы Бориса Анрепа, не забывшего совет своего друга Николая Недоброво… Перечислять все прижизненные изображения Ахматовой пришлось бы слишком долго: ее рисовали и лепили вплоть до последних лет жизни.

В моем собрании есть несколько прижизненных портретов Анны Ахматовой, сделанных с натуры. (Может быть, последний ее портрет работы Михаила Лянглебена висит в моем домашнем музее Анны Ахматовой. Художник его нарисовал в 1963 году, он понравился портретируемой, и она поставила на нем свою подпись: «Анна Ахматова» чуть повыше подписи художника. А в 1986 году художник подарил его в мое собрание…)

Итак, прижизненных портретов Анны Ахматовой есть великое множество. В июне этого года в Санкт-Петербурге, в Фонтанном доме, будет проходить научная конференция, посвященная Анне Ахматовой. Директор музея Нина Ивановна Попова сообщила мне в письме, что во время конференции будет экспонироваться выставка прижизненных портретов Анны Ахматовой.

Анна Андреевна одобряла многие свои изображения. Но более всех ей был дорог графический портрет, сделанный А.Модильяни в 1911 году в Париже. Он висел в ее ленинградской квартире, а когда она уезжала надолго в Москву, то брала его с собой. Этот портрет воспроизведен на суперобложке самой полной прижизненной книги - «Бег времени». Она вспоминала, что Модильяни сделал еще 16 рисунков с нее, но все они погибли во время гражданской войны.

Но в 1994 году произошла сенсация: искусствовед Августа Докукина-Бобель, живущая в Италии, побывала в Венеции на выставке рисунков Модильяни и вдруг обнаружила там в альбоме по крайней мере девять рисунков, имеющих несомненное отношение к Анне Ахматовой. В то время, когда встретились Ахматова и Модильяни, он был очень увлечен искусством Египта, поэтому образ Ахматовой стилизован «под египтянку». Она изображается в одежде танцовщицы или в царской короне, но на большинстве рисунков - обнаженной: художник считал, что «прекрасно сложенные женщины, которых можно лепить и писать, всегда кажутся неуклюжими в платьях».

Кроме рисунков Модильяни оставил и скульптурный портрет Анны Ахматовой.

О сенсационной находке сообщила пресса многих стран Европы и Америки…

Не успела эта новость обойти страны мира, как американские читатели узнали о следующей сенсации: поэт и главный редактор ежегодного альманаха «Побережье», выходящего в Филадельфии, Игорь Каплан, бывший киевлянин, побывав уже не в первый раз в филадельфийском музее, увидел бронзовую фигуру работы известного скульптора XX века Жака Липшица под названием «Женская фигура». Ее голова несомненно свидетельствует, что моделью служила Анна Ахматова.

Сколько тысяч зрителей проходили мимо этой скульптуры, отдавая дань прекрасному и гордому лицу, которое природа изваяла как совершенную скульптуру во плоти, - и никто в бронзовом портрете не узнал облика великого поэта нашего времени! И только другой поэт, с его зорким пристальным взглядом и безмерной преданностью поэзии, смог увидеть то, что теперь даже специалистам-искусствоведам кажется очевидным. Художник Юрий Крупа, занявшийся тщательным изучением биографии и творчества Жака Липшица, выяснил, что скульптор жил в Париже с 1909 по 1914 годы. В 1913 году он познакомился с А.Модильяни.

И вот в биографии Анны Ахматовой, и без того во многом загадочной, появилась новая загадка: где и когда она встретилась со скульптором Жаком Липшицом, который создал один из первых ее портретов? В Париже, где Анна Андреевна бывала в 1910 и 1911 годах? Или в Петербурге, где скульптор, сам родом из Риги, побывал в 1914 году? Не на этом ли общем увлечении Анной Ахматовой строились добрые отношения между замкнутым и одиноким, по словам Ахматовой, Амедео Модильяни и Жаком Липшицом, начавшиеся в 1913 году?

Может быть, дальнейшие исследования дадут ответы на эти загадки.