Еще глоток — и мы узнаем много правды…

Чудесны свойства
этого напитка.

Он веселит, возносит,
трогает до слез,

Он вечен и молод одновременно,

И даже мертвый он живой.

Как о любимом напитке подумалось о театре на Фестивале современной американской драматургии в Луисвилле — столице штата Кентукки, родине американского виски. 29 лет — приличная выдержка для виски и возраст традиций для фестиваля, который неизменно являет острый взгляд, акцентирование новых черт, оттенков, призвуков и привкусов сегодняшнего дня.

Мне повезло трижды. Благодаря Посольству США в Украине я побывал в самом центре поисков современной американской драматургии этой весной и так же, как 7 и 12 лет назад, был опьянен новаторством и мастерством, восхищен точностью наблюдений и бескомпромиссностью высказываний, отрезвлен горечью выводов и осознаний.

В 1993-м хитом фестиваля был спектакль нью-йоркского театра «Ла Мама» «Перестройка», основные темы: диктатура и демократия, человек и государство.

В 1998-м говорили о СПИДе и любви (не о СПИДе и сексе — подчеркиваю). Зычная декларация фестиваля: любовь не может быть пороком, даже если она нетрадиционна, а все традиционные фобии ничтожны и постыдны. Традиционная семья распадается или становится другой. Будьте терпимы и открыты, чтобы понять.

В нынешнем фестивале каждая пьеса — новая ситуация, острый вопрос, неожиданный ракурс. Объединяла же все спектакли не высказанная, не сформулированная, а вездесущая оторопь неменяющейся сущности жизни. Если мы не становимся лучше, то зачем мы приходим в этот мир? Чтобы совершенствовать компьютеры? Это глоток истины или заблуждение?

Забавно, что эмигранты из СССР трижды оказались в центре внимания.

Мать и дочь из «Дома памяти» Кэсмин Толан, скорее, сами приходят к примирению, хотя внешне мать весь спектакль мирит повзрослевшую в Америке дочь с ее бойфрендом. Разность жизненных ценностей так велика, что кажется, будто между этими самыми близкими по природе существами дистанция не в десятилетия, а в поколения. И чуть не до разрыва напрягаются две человеческие сущности, два детства и два материнства, чтобы сохранить тончайшую ниточку духовной связи поколений. Поколений, выросших на разных книгах, спектаклях, фильмах. Поколений, ничего не передающих и не принимающих друг у друга. Даже подумалось: а ведь все мы в определенном смысле эмигранты из СССР. И лед и пламя этой памяти могут растаять и погаснуть только с последней каплей нашей жизни.

Эмигрантка из Одессы попивает виски из фляги, наблюдая за нарастающей истерией родителей своей подопечной. Больная церебральным параличом (эта проблема — часть личной жизни автора пьесы «Нервная улыбка» Джона Беллусо) девушка становится для семьи то разгадываемым возмездием, то оправданием всех бед и пороков. Она появится лишь в финале, когда упакованные вещи выносят из дома. И тут взрывается монологом осиротевшая забытая одесситка. Ей не для кого больше жить. Она никому не нужна. А зачем нужен мир, в котором никто никому не нужен?

Этот вопрос прозвучал еще в нескольких спектаклях о семье, любви, доме. Ясно, что брак уже не может держаться на страхе одиночества и старческой беспомощности. Найдется кому подать стакан воды и даже виски. А вот зачем мы нужны друг другу, в чем смысл нашего не столько существования, сколько сосуществования на этой планете и в этом доме, в это время и в этот миг — это уже не риторический вопрос, а критическая константа бытия.

Молодая журналистка из пьесы «Спорный курьер» Кин Корсрон добивается командировки в Ирак. Став солдатом с диктофоном и карандашом, желая всего лишь узнать правду, она крушит мощнейшие линии обороны. Оказывается, американская демократия далеко не безупречна, а в условиях иракской войны демократия как таковая то ли вообще уже не демократия, то ли что-то очень резко меняющее наши традиционные представления. И вот пьеса, задуманная как дискуссия о гражданских идеалах Соединенных Штатов, на сцене обретает характер диспута разных культур о дальнейшем пути развития земной цивилизации. Выбор, который бы устроил всех, сейчас и сразу, — все равно что выигрышный билет для человечества.

И как реплика в рифму или маслинка к виски — мини-пьеса Стива Мулдса «У автоматов». Бабуля-игрок (третья советская эмигрантка) с молодоженами, сбежавшими со свадебного банкета, оказываются в компании «одноруких бандитов». За десять минут зрителю подается коктейль страстей. Зал смеялся, хохотал, рыдал и всхлипывал. Старушку, игравшую с юношеским азартом, выигрыш испугал до смерти. А продувшая все подаренные деньги семья тут же развалилась.

Небольшой фестиваль. Всего три дня. Но в показанных девяти полнометражных и семи мини-спектаклях — богатая палитра проблем, волнений, рефлексий и предчувствий современного американского общества. Пьесы, по которым они поставлены, еще не настоявшийся напиток и до крепости виски ему далеко, но каждый глоток уже ударяет в голову, рождает мысли, прочищает мозги. В этом прелесть современной драматургии. Живой диалог Автора и Театра вызывает восторг постижения тайны бытия изначального, сегодняшнего и вечного.

Обычно описание иностранного опыта заканчивается возгласом: «Вот бы и нам такое!». В данном случае уместнее вздох: «А ведь у нас такое было». Были республиканские смотры спектаклей по современной драматургии. Выделялись средства на сценические первопрочтения. Но самое главное осталось и живет — драматургический процесс. В непоставленном и неопубликованном есть много мудрости и, может быть, еще глоток свободы. А значит, благодаря или вопреки оно прозвучит. Так кто же против? Ответ простой: тот, кто не за.