ДЕТСКИЙ ХОР — ПОД ЖЕНСКОЙ РУКОЙ

Киевская детская хоровая ассамблея, состоявшаяся не так давно в Колонном зале им. Н.В.Лысенко Национальной филармонии Украины при поддержке Фонда содействия развития искусств, убедила: хоровое будущее Украины — в женских руках!

Заслуженный деятель искусств, доктор искусствознания, профессор Владимир Иванович Рожок — не в счет.

В биологии есть явление неотении. У некоторых беспозвоночных оно означает способность размножаться уже на личиночной стадии развития. Удивительная метаморфоза — нечто еще незрелое вдруг оказывается способным продолжать линию, творить и расширять собственное поле.

Таким неотеническим явлением кажется детское хоровое пение. Вопреки законам развития культуры, по которым дети унаследуют то, что взрослым уже не нужно. Например, игры, часто вырастающие из «взрослых», серьезных ритуалов. Вечные детские «жмурки» (в Украине — игра «в Панаса») на поверку — совсем не веселое, а наоборот, страшненькое заигрывание со всемогущим Танатосом — смертью; до сих пор в иных диалектах и жаргонах существует название покойника: «жмур».

В истории хорового пения, похоже, все происходило по законам биологии. Первыми, кто в церкви начали петь высокими голосами, были вовсе не взрослые женщины (разумеется!), а именно — дети, мальчики. Дело здесь, конечно, в физиологии, но и не только в ней. В психологии тоже. Именно мальчик, с его душой, которой еще не коснулись страсти, будет возносить хвалу Богу естественно и наивно, отстраненно и объективно, привнося в культовое пение оттенок «высокой отвлеченности». Именно он, мальчишеский дискант или альт, полностью лишенный гордыни и чувственного самолюбования, воспоет хвалу Господу «купно», сливаясь с массой, «миром»; сказано ибо «миром Господу помолимся»...

Одно плохо — мальчишеские голоса как эфемериды: расцвели и увяли. Они быстро изнашиваются, портятся при малейшей простуде. А тут еще мутация — о, эта долгожданная мутация! — и вот уже прорезаются хриплые теноровые звуки. А регент плакать готов от несказанной досады. Когда-то, продолжая жизнь серебристых дискантов, пускались в разные хитрости: были и бесчеловечные операции, и искусственное развитие фальцета. А иногда переодевали женщин и тайно подставляли их на клирос. И пели эти «травести» — не только облачившись в мальчишескую одежду, но и придавая своему голосу оттенок ровности, холодноватого, безвибратного и оттого особо точного интонирования.

Украинская традиция партесного пения, развившаяся во времена Богдана Хмельницкого и продержавшаяся целых сто лет, очень активно использовала детские голоса. На иконах XVII века видим небольшой хор из двенадцати душ, впереди — регент, одновременно поющий и руководящий пением. А рядом — мальчик: стоит и подпевает, поглядывая в поголосник — ишь ты, разбирается в нотах!

Традиции партесного музицирования еще живы были в киевской семинарии сто лет назад. Как вспоминает Александр Кошиц, славный украинский хормейстер, «перерыв между лекциями превращал каждый класс в хор. Песня бушевала, неслась то из одних, то из других дверей, и помощникам инспектора немало было работы бегать из класса в класс и восстанавливать тишину. А весной, когда семинаристы отправятся по Днепру на лодках, — вот уж удовольствие и бесплатные концерты для всей околицы, каждая лодка с семинаристами — чудесный хор».

А ныне? Знакомясь с репертуаром детских украинских хоров, прослушивая их записи, наблюдая за ними в концертах, поневоле проводишь исторические параллели. Нет, детская певческая традиция в Украине не прервалась, она живет и жить будет! Правда, часто деформированная советским Большим детским хором ЦТ и ВР. Под звуки этого хора формировался так называемый и, увы, доныне не изжитый «пионерский» звук, в котором на поверхность вылезали не лучшие черты детского голоса — резковатость, агрессивная скандированность, подчеркнуто маршевая прямолинейность. Маршеобразно звучала даже песенка Крокодила Гены — и добрый, меланхоличный персонаж мультфильма превращался в механического аллигатора...

Киевские детские хоры в основном этот звук убрали, оставив, правда, пестроту репертуара, где истинно духовные произведения стоят рядом с «песнями на церковные тексты», вполне светскими по музыке. Что ж, поминать имя Господне всуе почему-то не считается большим грехом... и вот Владимир Спиваков просвещает читателей «Литературной газеты», что Дмитрий Дмитриевич Шостакович отождествлял-де себя с Иисусом Христом; и вот уже бабоньки с кошелками деловито осведомляются в новоотстроенном храме южноукраинского мегаполиса: «Кто крайний икону целовать?»

И все же — почему не в счет В.Рожок? В концерте выступил как настоящий мужчина — пропустил вперед всех пятерых женщин; а говоря языком шоу — все хоры планировались «разогревающими» перед head-lyner. Ан нет, не спасают хор Киевской средней специальной музыкальной школы-интерната ни заграничные поездки, ни прекрасный коллектив преподавателей, ни божественный «сопран» Алеша Пальчиков. Ведь и дети, и вполне взрослые юноши со средним специальным образованием в этом хоре поют так — как поют. А отсюда — несбалансированность партий, отсутствие порой элементарного конечного унисона, тембровая пестрота, форсированный звук («гортанобесие», как говаривал Кошиц).

Низкий поклон, однако, безымянному преподавателю сольного пения, который воспитал Алешу Пальчикова. Огромное спасибо дирижерам-женщинам, вынесшим на своих изящных руках ассамблею: Елене Волковой (хоровая капелла «Дзвіночок»), профессору Элеоноре Виноградовой (детский хор «Cantus» ДМШ №5), заслуженной артистке Украины Аиде Зайцевой (хор мальчиков и юношей капеллы им. Ревуцкого), заслуженному работнику культуры Светлане Степаненко (детский хор «Вогник» Киевского дворца детей и юношества) и Наталии Нехотяевой (коллектив «Дитяча опера» Подольского дома детского творчества).

Хоровая ассамблея, в целом, состоялась. Однако — откуда взялось название «Тєбє, Бого, хвалім», отпечатанное и в программках и на афишах. Эдакая украинскость... однако же «тєбє» в церковном языке не употребляется, есть «тебе» или «тебі», в зависимости от падежа. И совсем уже ляпсусом представляется «Бого» — где и из какого языка взято это обращение? Хотелось бы быстрейшего прохождения моды на Бога, когда в остатке возникнет простая и искренняя православная вера! Такая, где к Господу обращаются — «Боже»!