ЧАСТНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ СЕГОДНЯ БОЛЬШИНСТВО СОБИРАТЕЛЕЙ ПРЕДПОЧИТАЮТ ОСТАВАТЬСЯ В ТЕНИ. ПОЧЕМУ?

Родному государству не каждый день дарят такие сокровища. Впрочем, передача подобной археологической коллекции и раньше, до революции, во времена известных меценатов была бы событием. А началось все несколько лет назад, когда генерального директора Национального музея истории Украины Сергея Чайковского пригласили в Министерство культуры и сообщили, что у киевского предпринимателя Сергея Платонова есть очень интересное собрание китайского серебра, якобы принадлежащего последнему императору Пу И. Владелец уникальных вещей хотел, чтобы специалисты дали им научную (а возможно, и материальную) оценку. Немного раньше коллекцию изучал ученый из Эрмитажа. Его мнение полностью совпало с вердиктом киевлян: собрание имеет большую научную и культурную ценность. Через некоторое время китайское серебро было представлено на специальной выставке в Киево-Печерском заповеднике. Сейчас оно находится в одном из столичных банков. Но это, так сказать, только пролог. Разговор пойдет о другом.

Часто бывая в историческом музее, Сергей Николаевич Платонов близко познакомился с его сотрудниками, изучил экспозицию и однажды заметил: «У меня есть вещи такого же уровня, как те, что хранятся у вас». Он говорил чистую правду. Речь шла об уникальном археологическом собрании, которое предприниматель вскоре передал для экспертизы в музей. Оно насчитывало 1315 предметов, принадлежавших племенам и народам, которые населяли территорию современной Украины, начиная с эпохи энеолита (IV—III тысячелетие до н.э.) до IX века нашей эры. По всей вероятности, многие вещи происходят из древних погребений на территории Крыма и Северного Причерноморья, где в разные времена жили скифы, греки, сарматы, готы, гунны, аланы, хазары. Большую часть коллекции составляют украшения: перстни, серьги, браслеты, височные кольца, фибулы, бусы, пряжки... Около 600 предметов сделаны из золота.

Отдавая свои сокровища на атрибуцию, Платонов сообщил, что в недалеком будущем он собирается передать их государству. И вот недавно коллекционер обратился к Президенту с открытым письмом. В нем говорилось, что свою коллекцию он хочет подарить украинскому народу... Сейчас она хранится в Национальном музее. Поступок Сергея Николаевича свидетельствует, что славные традиции прошлого не ушли в небытие. Ведь собрание Платонова специалисты оценивают в несколько миллионов долларов. Но вполне возможно, что оно стоит значительно больше. К сожалению, ни в Украине, ни в других странах СНГ не проводятся торги такого уровня, как известные всему миру аукционы Кристи или Сотби. Антиквариат, археологические находки, редкие иконы, картины известных мастеров, уникальные ювелирные украшения сейчас у нас покупают чуть ли не из-под полы. А на аукционах они продавались бы вполне официально, попадали в каталоги, проходили научную атрибуцию. А главное, раритеты вышли бы, наконец, из тени, постоянно находились в поле зрения специалистов и коллекционеров.

Сотрудники музеев, всплеснув руками от радости при виде подобных вещей, потом, несколько поостыв, интересуются, откуда они. Вопрос далеко не праздный. Ведь биография таких редкостей часто бывает почти криминальной. А коль так, ими в пору заниматься не столько искусствоведам, сколько следователям. Каюсь, узнав о собрании Платонова, я тоже полюбопытствовал, а откуда «дровишки»? Никаких точек соприкосновения с черными археологами Сергей Николаевич не имеет, уверенно заявили в музее. Коллекционеры такого уровня не раскапывают по ночам древние погребения и не ведут дел с потрошителями курганов. Однако поймите, говорили мне, собиратели — народ особенный. Чтобы стать обладателем заветной вещи, коллекционеры нередко тратят последние деньги. Хотя сегодня встречаются среди них и люди весьма состоятельные. Иногда страсть берет верх над рассудком. И человек забывает, что даже Остап Бендер старался не переступать рамки Уголовного кодекса.

— Четверть века назад неприятная ситуация произошла в нашем музее, — рассказал его нынешний генеральный директор. — Из нумизматической коллекции пропало более 100 единиц хранения. Случай беспрецедентный! Тем более что подозрение пало на одного из сотрудников. Как выяснилось во время следствия, он был страстным нумизматом. Его увлечение превратилось в болезнь, наваждение.

Еще до того, как стать директором, работая в Министерстве культуры, Сергей Михайлович считал, что главные хранители не должны быть коллекционерами. Ведь собиратели подчас становятся одержимыми. Мы рекомендовали тогда, вспоминает Сергей Михайлович, коллекционеров хранителями фондов не назначать. Конечно, это в известной мере нарушение прав человека, но что было делать?

И все же подобные случаи — явление не такое уж частое. Среди благородного племени собирателей нередко встречаются настоящие рыцари. Таким был, например, инженер Б.Бородин из Горловки, подаривший родному городу свое собрание — 217 картин, или известный киевский педиатр профессор Д.Сегалов, завещавший уникальную коллекцию живописи (произведения Коровина, Кустодиева, Левитана, Сомова, Бенуа, Рериха и других замечательных мастеров) Киевскому музею русского искусства. Далеко не все знают, каким страстным коллекционером был Максим Горький. Он слыл одним из лучших в России знатоков фарфора, гравюры, старинной миниатюры, картин, книг, редких монет. Собрав редчайшие вещи, писатель, которого теперь как «буревестника революции» кое-кто поминает недобрым словом, дарил их художественной галерее Нижнего Новгорода, Эрмитажу, Русскому музею или передавал в Пушкинский дом.

Вы, верно, уже заметили, что я упоминаю в основном имена людей, давно ушедших из жизни. А мог бы назвать немало и ныне здравствующих киевских собирателей. Да только, боюсь, за такого рода паблисити они спасибо не скажут. Причина? Боятся! Кого? Во-первых, элементарных грабителей. Во-вторых (да простится мне такое соседство), представителей налоговых органов. Наконец, многие не хотят разглашать «коммерческую» информацию. Любопытная деталь. Раньше владелец картины известного мастера, отдавая ее для выставки, как правило, ставил условие: «Укажите в каталоге мою фамилию». Теперь он чуть ли не умоляет: «Только, ради всего святого, не упоминайте, в чьей собственности она находится».

Что это, примета нашего времени? «Да, конечно, коллекционер — труженик. И знаток, который может поспорить с ученым-специалистом, — писал известный литературовед, мастер знаменитых устных рассказов, «собиратель собирателей» Ираклий Андроников. — Но есть и другая сторона: коллекция — это собственность. И очень часто собиратель поступает с ней как с любой собственностью: оставляет в наследство людям, которые ничего в ней не понимают. Вот в этих «вторых руках», для которых реликвии уже перестали быть духовным богатством, а превращаются в одну материальную ценность, и ценность тем большую, что реализовать ее не стоит никакого труда, коллекция чаще всего распадается и собранное с великим трудом растекается снова... Особо серьезные опасения внушают, конечно, судьбы исторических документов, художественных полотен, автографов, редких книг — словом, ценностей уникальных, единственных, по характеру своему представляющих достояние национальное».

Сейчас мы часто ругаем порядки советских времен. А ведь далеко не все они были лишь бюрократическими изысками, направленными на притеснение несчастного индивида. Например, лет 20—30 назад владелец ценного собрания картин, предоставлявший их на различные выставки, имел определенные льготы — мог получить дополнительные квадратные метры жилья. Таким образом государство заботилось, чтобы раритеты не уходили из культурного обращения, не попадали на долгие годы в сундук или сейф. Умно? Безусловно! Была разработана целая система. Учитывались все выдающиеся памятники культуры, хранящиеся в частных коллекциях, церквах, монастырях, даже в отдельных учреждениях. Ведь, скажем, на некоторых вокзалах можно было встретить прекрасные картины или мозаичные панно, созданные талантливыми мастерами в 20—30-е годы.

Если собрание ставилось на учет, разрешалось ли из него что-либо продать? Но государство оставляло за собой, как бы точнее выразиться, право «первой ночи». Иными словами, могло раньше других приобрести для музея отобранную специалистами вещь (по цене, названной самим владельцем!) После этого он волен был продавать свою собственность любому из сограждан. Чиновники в хорошем смысле отслеживали передвижение культурных ценностей. Допускаю, что кому-то подобный порядок может показаться произволом, ущемлением прав. Но зато если картину, гобелен или рукопись похищали, реализовать их было нелегко. Такие вещи оказывались «засвеченными» — специалисты знали фамилии их владельцев. Конечно, и 30 лет назад немало выдающихся произведений живописи и прикладного искусства уплывало за рубеж. И все же государство могло как-то контролировать ситуацию. А что происходит сейчас? По словам генерального директора Национального музея истории Украины специальные «шопы» во Франции, Италии, США и других странах трещат от антиквариата, вывезенного из государств СНГ, и в частности, Украины. Правда, скифского золота он не видел, но наших икон, картин и других вещей там сколько угодно.

— Как вы думаете, — озадачил я Сергея Михайловича Чайковского нелегким вопросом, — существует ли способ предотвратить утечку раритетов из нашей страны?

— «Исход» таких предметов можно уменьшить, — считает он, — но полностью перекрыть все пути не удастся. На каждое действие государственных органов существует противодействие. Не хочу быть пессимистом, но способа избежать подобных потерь просто не вижу.

Сегодня чуть ли не главным государственным «оком» стали зоркие глаза наших налоговиков. Рассказал коллекционер корреспонденту газеты о своих богатствах, глядь — его уже взяли на карандаш. Продал человек картину, а налоговый инспектор тут как тут.

— Мне кажется, в вопросах культуры наше налоговое законодательство должно быть существенно пересмотрено, — подчеркнул Сергей Чайковский. — Я имею в виду не продажу антиквариата. Тут-то как раз все более или менее понятно. Но представьте себе такую ситуацию. Таможенники передают нам конфискованные вещи. Музей получает их вроде бы безвозмездно. Вроде, потому что мы потом должны заплатить налог. Спрашивается, из каких «шишей»? Каждый раз приходится «суетиться» — обращаться в вышестоящие инстанции со слезной просьбой: освободите наше учреждение от уплаты. Вдумайтесь, ведь передать музею — все равно что отдать государству. Мы эти предметы не собираемся продавать или каким-то другим образом извлекать из них прибыль. Существующий нынче порядок подталкивает к тому, чтобы от дареных вещей отказываться.

— В цивилизованных странах тот, кто презентует музею художественные ценности, на такую же сумму освобождается от налогов, — подливаю масло в огонь.

— Поэтому они и называются цивилизованными, — резюмирует мой собеседник. — У нас некоторые законы подобны искривленному зеркалу. Мы давно уже говорим, что нужен новый, разумный подход. Однако дальше намерений дело не движется.

По мнению Сергея Михайловича, 99 процентов украинских собирателей держат свое увлечение в тайне. Уверен он и в том, что в подобных коллекциях есть очень ценные вещи, музейные раритеты. Кроме налоговиков, их владельцы боятся различных экономических и политических катаклизмов. Таких людей, случается, грабят, даже убивают. Конечно, было бы наивно надеяться, что некоторые из них, узнав о благородном поступке Сергея Платонова, поспешат передать часть своих сокровищ музеям. Не поспешат. Они скорее всего лишь улыбнутся. Многие, но не все. Хорошие примеры заразительнее плохих. Да, массовой передачи картин, редких монет или шедевров ювелирного искусства в дар государству не предвидится. Тем не менее среди собирателей есть и такие, кто был бы рад это сделать, но с одним непременным условием: все подаренные вещи обязательно должны выставляться в одном месте. Иначе говоря — в музее, экспонаты которого получены из частных коллекций.

— В принципе это хорошая идея, — считает заместитель генерального директора Национального музея истории Украины Нина Ковтанюк. — Такое учреждение было создано в начале 80-х годов в Одессе. Естественно, там можно увидеть не только археологические редкости, но и картины, произведения прикладного искусства, редкие книги, рукописи, уникальные архивные материалы. Однако в нашей стране сейчас идет процесс первоначального накопления капитала. И, к сожалению, многие рассматривают подобные ценности в первую очередь именно как капитал. Под коллекцию можно получить крупную сумму денег. Такой залог охотно примет банк или частное лицо. Музейные вещи никогда не становятся дешевле — они только дорожают.

— А по-моему, — дополняет своего коллегу Сергей Чайковский, — прежде всего следует подумать об уже сложившейся сети государственных музеев. Хочу вам напомнить, что, к примеру, основу нашего (а ему недавно исполнилось 100 лет) тоже составляют коллекции меценатов. Ценнейшие экспонаты подарили в свое время Терещенко и Ханенко, а также такие известные люди, как Бобринский, Линниченко, Хвойка, Антонович, Мазараки, Гизе и многие другие. Свою лепту внесли даже члены царской семьи. Скажу вам больше. Многие известные музеи за границей сформированы, в основном, из частных собраний. Для одного из них — в американском городе Канзас-Сити два мецената построили сначала специальное здание, которое затем стало наполняться подаренными сокровищами искусства...

У нас в Украине свыше 500 различных музеев. В одном Киеве их больше десятка. А количество вещей, приобретаемых для комплектования фондов, в последние годы уменьшилось до минимума. Так нужно ли плодить новые, задает резонный вопрос Сергей Михайлович, не лучше ли позаботиться о том, чтобы не снижался уровень существующих? По его глубокому убеждению, наиболее узнаваемые вещи должны храниться в национальной сокровищнице. Ею у нас в Украине является исторический музей, который он возглавляет. «Это я говорю не просто как его директор, — подытожил свою мысль Чайковский, — а как человек, отдавший много лет и сил музейному делу».

...Да, многих наших коллекционеров ангелами не назовешь. И все же прежде чем бросить камень в собирателей, давайте подумаем, а что, собственно, у нас в Украине для них сделано. Какие льготы получает сегодня человек, решивший передать художественные, исторические или литературные шедевры своей стране? Боюсь, никаких. Да что там льготы — дай Бог, чтобы у него в связи с этим не было неприятностей. Тем не менее мы с надеждой оглядываемся вокруг. Где вы, новые меценаты? Написал это слово и задумался. Уж больно оно непривычно для наших ушей. Какое-то слишком старорежимное. Но, принимая во внимание что в свое время сделали такие люди для Украины, хочется верить, что имена их последователей будут произносить с таким же уважением, с каким мы сегодня говорим о семьях Терещенко и Ханенко.