БОРИС МИЛЬГРАМ: «ОДЕССА ВСЕГДА ОБЛАДАЛА МОЩНОЙ ЗАРАЗИТЕЛЬНОЙ ТЕАТРАЛЬНОСТЬЮ»

Одесский русский драматический театр имени А.Иванова, отметив свое 75-летие в отреставрированном здании, готовится удивлять горожан новыми премьерами. Первой из них обещает стать в мае мольеровская «Школа жен» в постановке московского режиссера Бориса Мильграма, бывшего одессита. Впрочем, бывших одесситов не бывает...

— Борис Леонидович, двенадцать лет назад вы приезжали в Одессу со спектаклем Нового молодежного театра из Перми «Случай в зоопарке» по Эдварду Олби. Мне до сих пор помнится ощущение восторга, испытанного тогда, особенно от игры Евгения Глядинского, исполнившего роль Джерри. Какой именно этап вашей творческой жизни пришелся на 1990 год, когда все это происходило?

— Первый. Это был первый театр в моей жизни, который я создал в 1987 году. И он просуществовал недолго, до 1991 года. Он перестал существовать, поскольку меня и моих актеров, которых вы видели в «Случае в зоопарке», пригласили в Москву — делать спектакль по Сэмюэлю Беккету в «Театральных творческих мастерских». Позже мы получили приглашение работать в театре Моссовета. Целый сезон играли в его стенах наш «Случай в зоопарке» (в общей сложности он шел не менее 250 раз). А потом началась собственно московская история...

— Новый молодежный театр представлял собой студию или профессиональный коллектив, если говорить о статусе?

— Профессиональный театр, хотя какие-то элементы студийной работы внутри него имели место, но создавались и спектакли для публики, с которыми мы много ездили.

— Как сейчас складывается судьба блестящего артиста Евгения Глядинского?

— Его, к сожалению, убили в ноябре позапрошлого года в Москве. Ограбили и убили. Он жил за городом, выходил на железнодорожную платформу, где ему, очевидно, и разбили голову. Шесть дней провел в реанимации и умер, не приходя в сознание. Вот, собственно, в память о Жене восстанавливаю «Школу жен» — спектакль, выпущенный мной в театре Моссовета. Это был успешный спектакль, Глядинский играл в нем центральную роль. И когда появилась договоренность о сотрудничестве с одесским театром, я подумал, что такая постановка будет кстати (хотя есть опасения насчет актуальности Мольера для сегодняшней Одессы). Я ведь не езжу по различным театрам, не ставлю спектакли в качестве приглашенного режиссера. Просто родственные узы с городом, некий долг, который ощущаю по отношению к нему, привели меня сюда. Что-то хочется Одессе возвратить. Директор театра Виктор Михайлович Митник, его жена, директор театра музкомедии Елена Григорьевна Редько оказались если не родственниками, то, во всяком случае, поразительно близкими мне людьми. Елена Григорьевна — дочь моего учителя, профессора, преподававшего физику в нашем классе. Оказывается, он прекрасно помнит и меня, и моих одноклассниц Иру Полторак (сегодня она пишет сценарии для программы «Городок»), и ставшую поэтессой Иру Ратушинскую...

— Все-таки почему именно Мольер?

— Театр стоит сегодня на перепутье. Дело не только в реконструкции здания. С приходом Виктора Митника здесь начались важные преобразования. Меняется репертуар, директор прилагает неимоверные усилия. Понимаю, как ему тяжело. Театр был так распущен его предшественником, тоже не от хорошей жизни, наверно... Сюда необходимо вернуть публику, создать эту публику в каком-то смысле, привлечь внимание, вызвать интерес к себе. Этот процесс уже начался, и в его рамках яркий спектакль классического репертуара просто необходим.

— Борис Леонидович, а представляли ли вы себе вариант своей режиссерской судьбы в Одессе?

— Нет, никогда.

— Почему? Это слишком печально?

— Нет, просто не представлял, и все. Я ведь живу уже достаточно долго, а театром занимаюсь сравнительно недавно, с 1987 года. Я театр любил с детства, но не был воспитан ни в театре, ни театром, вырос, можно сказать, на Соборной площади. При этом все свое одесское детство посещал ТЮЗ, русскую драму, музкомедию, которую настолько любил, что, кажется, не пропускал ни одной премьеры. Но мне и в голову не приходило заниматься театром.

Уехал в Пермь учиться в политехническом институте (ходили слухи, что евреям в одесские вузы вход заказан), увлекся там самодеятельностью, потом окончил институт, продолжал заниматься наукой, учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию. При этом не переставал интересоваться театральным искусством. И в один прекрасный момент понял, что театр для меня интереснее всего. Тогда и поступил в ГИТИС. Много учился в жизни, мне это нравилось.

— Говорят, что профессия режиссера — удел зрелости...

— Наверное, режиссером нельзя стать без определенного жизненного опыта. Я жил в Перми, учился в Москве, в Перми создал свой театр, в Москве оказался практически случайно, не прилагая к этому никаких усилий. Как я мог думать о том, чтобы быть режиссером в Одессе? Сейчас в Украине происходят свои процессы, я это знаю, учился вместе с Андрюшей Жолдаком. Киев не был первой театральной столицей, там все происходило с большим опозданием, и еще с большим запаздыванием — в Одессе. Если в девяностые годы мой город производил на меня паническое впечатление своим неуютом, отсутствием воды, ужасным состоянием зданий, а Киев вообще казался глухим, полуразрушенным провинциальным городишком, то сейчас все потихоньку меняется к лучшему. И Киев обретает вид столицы, и Одесса похорошела.

— Принято считать, что город утратил многие особенности своего колорита.

— Так и есть. Другое время, другие люди... Но кое-что осталось! Еще можно заглянуть на Привоз и пообщаться с Яшей, который разделывает купленную рыбу, а вы за это время получаете все сто процентов удовольствия. Одесса всегда обладала мощной, заразительной театральностью, и здесь еще не перевелись артисты. Для «Школы жен» прослушал множество актеров, чтобы отобрать самых лучших (имею в виду самых лучших для себя). Это совершенно замечательный Яша Кучеревский из украинского театра, который сыграет у нас свою первую роль на русском языке, это блестящий артист Юрий Невгамонный из музкомедии, Юля Скарга из русской драмы... Я вообще люблю артистов. А здесь они такие ненасытившиеся, наивные, мне с ними хорошо. Наверное, бывают в природе и плохие актеры, но ведь любого можно так «достать», что станет замечательным.

— «Театр Бориса Мильграма» — что это?

— Это действительно мой театр, который пока, правда, существует только на бумаге. Последнюю свою премьеру выпустил год назад, это мой самый любимый спектакль со сложной судьбой — «Воскресение Лазаря» по «Преступлению и наказанию» Федора Михайловича Достоевского. Он был поставлен в Московском Доме актера совместно с продюсером и антрепренером Маргаритой Александровной Эскинд.

В «Воскресении Лазаря» есть пять сцен с участием фантастического джазового саксофониста Владимира Чекасина, это музыкальный перфоманс, соединенный с драматическим сюжетом. Главную роль исполняет Эммануил Виторган. Спектакль затратный, так как Чекасин постоянно живет в Германии и его нужно каждый раз оттуда выписывать и давать уже целую серию спектаклей, до следующего его приезда. Заменить же Чекасина, как вы прекрасно понимаете, никем нельзя. Сейчас мне отдали декорации к «Воскресению Лазаря», что с ними делать, не знаю, ведь своего помещения пока нет. Продюсер утверждает, что нужно создавать свой театр хотя бы юридически, как говорится, «вначале было Слово», а там уж жизнь подскажет, как быть…

— Бытует мнение, будто способная одесская молодежь не может проявить себя в родном городе, необходимо уехать, чтобы тебя заметили. Так вышло и с вами?

— Когда-то действительно мечтал уехать. Это не было связано с городом, который очень любил. Как я гордился в Перми своим одесским происхождением! Я уезжал от
своей мамы, страстно ее любя, хотел самостоятельности. С годами оказалось, что есть у меня какие-то внутренние обязательства по отношению к Одессе. И поэтому я здесь.