Берлин, страницы дневника (51)

Мне позвонили с «Дойчлянд Радио» и попросили дать телефонный комментарий в прямом эфире. Это уже не впервые: иногда они вспоминают о моем существовании и о чем-нибудь спрашивают. В последний раз подобное случилось в начале января, и темой стал, конечно же, газовый конфликт. «Я не специалист», — отбивался в тот раз. «Именно это нам и нужно», — уверяли они. Я воспользовался случаем и как неспециалист позволил себе не выбирать выражения. России досталось по самую завязку.

Зато на этот раз они исправились и сказали, что обращаются ко мне именно как к специалисту — темой передачи были объявлены национально-культурные особенности распития крепких алкогольных напитков. Я не мог спасовать и не согласиться. И вот к каким выводам я пришел.

Этимология чаще всего заводит нас на окольные пути, ничего, как следует, не объясняя. Особенно, если за словом — целый комплекс наслоений. То, что по-немецки называется Schnaps, едва ли можно вывести от schnappen — хватать, цапать. Зато по-русски «водка» является вполне прозрачным диминутивом от «вода». То есть те из россиян (а их подавляющее большинство), которые любовно называют ее «водочкой», прибегают к диминутиву в квадрате. Украинское же слово «горилка» имеет совершенно другие корни, оно прямо соответствует немецкому Brand, вместив в себя альфу и омегу всего цикла — от технологии изготовления до физиологии потребления. Объединение украинского названия с русским дает индианское — «огненная вода». В любом случае, как украинская «горилка», так и российская «водка» являются дамами, то есть принадлежат к женскому роду и, очевидно, именно поэтому лучше всего чувствуют себя в мужском обществе. Немецкое der Wodka (мужской род) является, скорее, недоразумением, грамматическим несогласованием культур.

Ученые россияне утверждают, будто формулу водки вывел гениальный русский химик Менделеев, тесть поэта Александра Блока и к тому же создатель Периодической системы элементов. В соответствии с учением Менделеева, водка должна быть сорокаградусной. Любое отклонение — как в сторону снижения, так и повышения — может существенным образом подорвать здоровье. Я с недоверием отношусь к напиткам с 38 или, например, 45 градусами. Я слепо верю выводам Менделеева, хотя и не уверен, что он их когда-то действительно делал.

Несколько веков находясь в составе всяческих российских империй, Украина невольно оказалась и в российской культурной тени. О том, что водка будет непременным атрибутом российского образа жизни, а иногда и самим образом жизни как таковым, знают во всем мире. Словосочетание Russian vodka является чем-то столь неразрывно-ординарным, что едва ли не превращается в тавтологию. При этом феномен Ukrainian horilka остается скрытым от мира и неизведанным.

Существенное отличие между двумя — украинской и российской — национальными моделями состоит в том, что россияне значительно экстремальнее. Если для украинцев горилка является всего лишь своеобразным средством для веселья, то россияне ищут в ней полнейшего слияния с Абсолютом и проникновения в наиболее глубокие экзистенциональные бездны. Украинцы любят хорошо посидеть и попеть (последнее для них просто как дышать), россиянам главное — познать истину, то есть вскрыть себе вены или проломить череп ближнему. Украинцы пьют, каждый раз заедая горилку чем-то высококалорийным. Россияне не заедают, разве что занюхивают — по их мнению, водка с едой — это деньги на ветер. Водку не нужно смаковать, она должна действовать. Чем меньше пищи, тем больше на это шансов. Обобщая, можно сказать: что в украинском случае является средством, то в российском — целью.

Именно поэтому россияне считают аморальным выбирать водку или брезговать ею. Как сами они утверждают, она бывает только «хорошей» или «очень хорошей», и третьего не дано. Статистика смертей или чрезвычайно тяжелых отравлений, вызванных некачественной, то есть «хорошей» и «очень хорошей» водкой, является на самом деле российской национальной мартирологией. И если это религия (а у россиян это именно религия), то сонм ее святых великомучеников ежегодно пополняется новыми и новыми тысячами лиц.

Вот приблизительно такие вещи я наговорил в этот раз в прямом эфире. Но почему, ну почему они так и не спросили у меня о наших крымских маяках?