АКАДЕМИК АВТОРИТЕТОВ ЮМОРА АЛЕКСАНДР ШИРВИНДТ

На спектакле Театра Антона Чехова «Чествование» сначала смеялись, потом утирали слезы, потом бисировали - в общем, душа публики, наконец-то, развернулась во всю ширину славянского сантимента, который часто путают с менталитетом. Трагикомедия американца Бернарда Слэйда, не отягощенная социальным и философским подтекстом, как нельзя кстати заглянула в нашу столицу в разгар всеобщего обрезания информационных коммуникаций с их столицей - Москвой. Любимец женщин и деловых дам Александр Ширвиндт блистал на сцене Театра им.Франко во всем своем эстрадно-драматическом великолепии. Смокинги от Славы Зайцева демонстрировали цвета малость сбрендившей радуги, наглядно иллюстрируя скороговорку: молодцу все к лицу. Это был достойно срежиссированный Леонидом Трушкиным бенефис, в котором даже такие актрисы, как Татьяна Догилева и Любовь Полищук, лишь оттеняли скромное обаяние буржуазии в воплощении ненавязчиво американизированного Ширвиндта. И это ничего, что в рекламе гастролей на плечо к Ширвиндту склонялась Алентова, а на сцене вместо нее то же самое не менее обольстительно делала Догилева. И уж совсем не страшно, что фамилия драматурга на афише - Слейд, в сборнике пьес - Слэйд, а в театральной программке спектакля бедного американца склоняли и в одной, и в другой транскрипции. Это лишь подчеркивает, насколько по-прежнему велик и могуч наш негосударственный язык. В остальном, леди и гамильтоны, все было вправду хорошо. Хотя странно, что в пьесе американского автора прозвучала та самая задушевность, по которой мы все давно соскучились, пожирая просроченную продукцию отечественных чернушных, порнушных и желтушных драмоделов. Смех и слезы зрителей - что может быть выше такой оценки спектакля для его создателей!

И я в этом особом состоянии, замешанном на смехе до слез, пошла брать интервью у Александра Ширвиндта после окончания дневного представления. Мне повезло: я стала свидетельницей, в который раз, закулисного театра, достойного пера уже не Слэйда, а Булгакова. Организаторы гастролей «Чествования» попросили меня подождать, пока вездесущие переносчики массовой информации на свой лад пообщаются с артистом. Найдя для себя пятый угол гримерной, я со странным чувством неловкости слышала, как Александр Анатольевич вынужден был отвечать, что он любит есть на завтрак и каких женщин предпочитает в том же гастрономическом смысле. Потом работники пера и топора по очереди фотографировались вплотную к обездвиженному кумиру. А одна дама с телекамерой настаивала на том, чтобы артист подписал ей на память портрет с выстраданной истошной надписью: «Дорогой любимой Наденьке от...». Наденьку Александр Анатольевич, разумеется, видел первый раз в жизни... Да и на Крупскую она ничуть не походила, как, впрочем, Ширвиндт не напоминал ни одного из Ильичей.

Когда мы, наконец, остались вдвоем и на меня в упор посмотрели голодные неразгримированные глаза Ширвиндта, я поняла, что дело плохо. Как ни странно, разговор получился удачным: мы успели вовремя достичь консенсуса и слегка повеселевшего Ширвиндта, наконец, повели обедать. Интервью предлагается вниманию читателей «ЗН».

- Александр Анатольевич, с

92-го года вы возглавляете Академию Авторитетов фестиваля юмора «Золотой Остап». Почему в этом году фестиваль в Питере не состоялся?

- Пять лет назад художественный руководитель питерского Дома сатиры и юмора Виктор Биллевич задумал устроить фестиваль, на котором будет вручаться профессиональная премия за юмор. Первыми лауреатами стали в 92-м году Ярмольник, Угольников и Шифрин. Меня тогда же назначили главой Академии Авторитетов. Но в начале этого года я подписал указ о ликвидации Академии Авторитетов и создании российской Академии Юмора, демократично назначив себя ее президентом. Я считаю, что «Золотой Остап» - замечательная бессмыслица в ряду общей бессмыслицы, которая существует в стране. В этом году мы ожидали в ноябре самых отборных гостей: Кикабидзе, Данелию, Арлазорова, кабаре-дуэт «Академию» и даже Пьера Ришара. Но многие спонсоры внезапно подвели «Остапа», и с нами остались только близкие друзья. Все кончилось тем, что за три дня до открытия фестиваля в подъезде собственного дома был убит один из вдохновителей «Остапа» - Сергей Рогов. Поэтому мы решили перенести пятилетие фестиваля на следующий год.

- Спектакль «Чествование», который вы привезли в Киев, получил «Золотого Остапа» в 93-м году. Наверное, игра в спектаклях антрепризного объединения Трушкина более перспективна, чем служба в стационарном Театре сатиры?

- С точки зрения возможности сыграть то, что хочешь, - конечно, более перспективна. Хотя особой обязаловки у нас в Театре сатиры тоже нет. Мне никто не приказывает: «Играй - и все!». Но тем не менее, мы действительно там на службе и надо думать не о своей необходимости в качестве артиста, а о необходимости театра в определенном репертуаре. В антрепризе я свободен, меня приглашает режиссер Икс или, в данном случае, Трушкин. Он не может меня ни к чему обязать. Вообще-то Леня - мой ученик, он заканчивал Театральное училище имени Щукина, и я делал с ним дипломный спектакль. И вот он меня просто уговорил сыграть главную роль в «Чествовании», можно сказать, достиг желаемого результата своей упрямостью и цепкостью. Я ведь поначалу очень кочевряжился.

- Трушкин был вашим учеником-актером. А вы знали его как режиссера?

- Конечно. Как только возник Театр Чехова, я все его работы смотрел, Леня меня звал всегда на премьеры, чтобы почтить своего наставника. Я видел и первый спектакль «Вишневый сад», и «Сирано», и «Там же, тогда же...», и «Подземку» - все я видел.

- Какое у вас сегодня ощущение после спектакля? Легко играть на киевскую публику? Как она воспринимает?

- Играть легко, воспринимает хорошо. Хотя, знаете, в наше время всякая публика приходит в театр. Мне показалось, что киевские зрители были изначально насторожены. Нас же пытаются разъединить всеми силами. И это бесследно все-таки не проходит. Какие-то ростки, я думаю, уже есть. Поэтому в начале спектакля у многих, видимо, было ощущение: «Чего это они нам привезли? Не халтура ли это? А не приехали ли они в Киев просто подзаработать денег?» Это естественная настороженность, особенно когда приходит в театр зритель поднаторевший. Но так как в нашем спектакле подвоха нет, никто левой ногой не играет, то через какое-то время публика расслабляется - и дальше все идет нормально.

- Вам замечательно подыгрывали ваши партнерши. И все-таки почему вместо Людмилы Гурченко в Киев приехала частая гостья Любовь Полищук, чтобы сыграть роль Хиллари?

- Люся заболела и попала в больницу. Из-за этого у Лени Трушкина сорвалась премьера - «Недосягаемая» по Сомерсету Моэму. Люся там играет большую роль. Леня предлагал и мне играть в этом спектакле, но я не могу, потому что мы сейчас в Театре сатиры готовим премьеру по пьесе Горина. Он написал ее специально для нас. Ставит Петр Фоменко, а спектакль будет называться «Счастливцев-несчастливцев». Там есть некоторый проход по «Лесу» Островского, но вообще это современная вещь.

- Какая сейчас театральная атмосфера в Москве?

- Очень бурная. Премьера за премьерой - как гейзеры. Что-то получается хуже, что-то - лучше, но работы много.

- А что нравится вам?

- А я очень редко бываю в театрах, я только на проверенное иду, чтобы потом не мычать от сдавленного негодования. Очень хорошо работает Фоменко. У Сережи Арцыбашева теперь свой театр на Покровке, он недавно сделал замечательный спектакль «Женитьба». Костя Райкин тоже работает интересно. Я, к сожалению, не видел «Трехгрошовую оперу» в постановке Володи Машкова, но, говорят, он затеял мощное представление.

- Как держится столько лет ваш Театр сатиры? Ведь по Немировичу-Данченко театры живут не более двадцати лет...

- Да, они умирают, но некоторые умудряются сохранять свою особую атмосферу. Когда началась эта перестройка, театры вообще опустели, даже шлягерные театры. Люди бросились в надежды, в ожидание, в борьбу. А сейчас всем все стало ясно - и публика вернулась в театр. Что касается Театра сатиры, к нам всю жизнь приходят усталые люди, которые просто хотят отключиться. Можно говорить о разных театральных свершениях в Москве, великих спектаклях или неудачах... Но есть театры, куда люди приходят, я повторяю, отключиться. Я не могу сказать, что это глобально, но в Сатире почти всегда аншлаг. У нас спектакли разного качества, уровня, разных направлений. И тем не менее, это смешно, весело, беззаботно, и люди, приходя к нам, стремятся отрезать себя от программы «Время». А выйдут на улицу после спектакля - опять «Время»...

- Сейчас появилась форма мобильных спектаклей, предназначенных для гастролей. Куда и с чем ездите вы?

- С «Чествованием» мы были в Америке, в Петербурге часто бываем, были в Казани, сейчас приехали к вам в Киев. Еще я сделал такое эстрадно-театральное представление «Молчи, грусть, молчи» к юбилею Театра сатиры. Мы были в Киеве два года назад и играли его в Оперетте. «Мародеры» наши не очень мобильны, там довольно много нагорожено, но мы ездили с ними в Казань, Ригу и еще куда-то.

- Вы пишете для театра, издаете книги?

- Ну да, в «Грусти» много моих текстов. Но для театра я вообще-то не пишу, для себя приходится пописывать, потому что авторы сейчас для эстрады ничего не дают, все сами читают. А книжку я издал два года назад, называется «Былое без дум». Хорошая книжка... Приезжайте в Москву, я вам подарю.

- Спасибо. И последний вопрос перед обедом: играете ли вы в политические игры, столь популярные в среде нынешней интеллигенции?

- Нет, не играю, и вам не советую. Приходите лучше в театр, где я всегда на своем месте. Ей-Богу, не пожалеете!