А свадьба пела и плясала

Фильм «В субботу» (сценарий и постановка Александра Миндадзе) выходит во всеукраинский прокат 5 мая. Практически в унисон со скорбной датой – 25-летием чернобыльской трагедии. Эта картина уже побывала в основном конкурсе Берлинского международного кинофестиваля, снискала оживленные отклики мировых СМИ. Лента создавалась совместными усилиями России и Украины (продюсеры: Александр Роднянский и Олег Кохан).

Во время просмотра меня пробило - чуть ли не вслух - в тот момент, когда героиня Вера, мало того, что упустила шанс спастись из-за сломавшегося каблука и опоздала на поезд, так еще и тащит героя Валеру в ресторан, куда придут музыканты, а у них ее паспорт…

Ну, думаю, дурочка ты на всю голову! Какой ресторан, какой паспорт! Ведь ты все знаешь - о взрыве на четвертом блоке, об атомном взрыве, о радиации. Бежать надо, бежать! Пароходом, самолетом, хоть пешком, хоть ползком…

Тот же эпизод в сценарии читала спокойно, аналогий не выстраивала, к себе не примеряла. Но режиссер резко сократил дистанцию между зрителем и экраном. И критическую спесь как ветром сдуло. Я забыла, что сценарист всю историю рассказал, используя инверсию, словно выворачивая наизнанку простые предложения, и сквозь текст надо было продираться. Я среагировала на житейскую ситуацию в обход эстетических уловок. Все застонало: это - обо мне. И о тебе. О нас.

Именно на этой оси располагается феномен непонимания и даже неприятия фильма людьми другой ментальности, другого культурного бэкграунда. Им легче воспринять этот фильм как сюр. Они согласны толковать его как метафору и даже как авторский произвол. Но допустить, что это едва ли не хроника рокового дня - нет, культура не позволяет. В текст рецензии в ежедневном фестивальном выпуске Hollywood reporter была врезана аннотация в одну строку: «…фильм обещает многое, но не оправдывает ожиданий».

Ну а какой сценарий - по жизни - возможен был 26 апреля 1986 года в Припяти? При советской еще власти? Два было сценария: или бежать, коли ты все знаешь, или оставаться на месте.

Первый вариант - лишь для руководящей верхушки, имеющей персональный транспорт. Для мелкой сошки из привилегированного пула типа Валеры Кабыша, инструктора горкома, бегство практически нереально: не факт, что жизнь спасешь, но карьеру партийную сломаешь. А карьера - она, по советским меркам, дороже жизни. О рядовом обывателе и речи нет - народ ничего не знает. Так что остается лишь второй вариант, который и лег в основу литературного сценария Александра Миндадзе: остаться, и будь что будет.

Как большинство сценариев этого автора, «В субботу» начинается с кульминации. Реактор на Чернобыльской АЭС уже взорвался. Высокое начальство все знает, но далеко не все понимает. Физики оценивают ситуацию как гибельную (400 Хиросим!), чиновники кричат в истерике, мол, реактор этого типа безаварийный в принципе. (А плиты графита валяются во внутреннем дворе станции, и радиация такая, что прибор зашкаливает на верхней отметке «600».) Город надо эвакуировать, это ясно, но принимать подобные решения - не их компетенция, из Москвы надо ждать команды. А пока - «знаем только мы, понятно?» И если кто проболтается - положит партбилет.

Реплика адресована в первую очередь Валере Кабышу (Антон Шагин). На АЭС его привел дым над станцией. А свидетелем тайных переговоров ареопага он стал случайно, пробравшись в бункер. Моментально понял - надо делать ноги.

И он бежал, как безумный, вдоль набережной Припяти, бежал за своей девушкой, вытащил ее из общежитской душевой, рванули к поезду. И на тебе - сломала она каблук! Потому что выходные туфли надела - а как же, ведь выходные же, суббота!

Бежать не получилось. Зато получилось купить румынские лодочки. Веру (Светлана Смирнова-Марцинкевич) как заклинило на примерке. Не могла оторваться, все примеряла и примеряла. Валера выскочил на улицу, на ходу прыгнул в крытый грузовик, а там мужики с радиозавода: за город едут поразмяться на общественных работах, а бутылек уже идет по кругу. Поднесли и Валере. Принял, но не посмел ничего сказать. Сказать - это паника, как пить дать. А что дальше делать?

Никто не знает, что эвакуация начнется через 36 часов, по приказу сверху пригонят автобусы, погрузят уже облученных людей, куда-то повезут… Валера вернулся за Верой и попал-таки на комсомольскую свадьбу. Попал и пропал. Растворился. Все были свои, все друг друга знали. И пошло-поехало: обмен приветствиями, дружеские объятия, поздравления молодых, и вот уже в хороводе Валера, летку-енку пляшет. Он - уже часть коллективного тела, и выдраться из него - все равно что преодолеть силу земного притяжения.

Карнавал на фоне горящего реактора - не метафора. Быль. Многоплановая сцена - она занимает две трети метража фильма, если не больше - виртуозно снята ручной камерой румынского оператора Олега Муту (знаменитого своими прежними работами - «Смерть господина Лазареску», «4 месяца, 3 недели, 2 дня», «Счастье мое»). Свадебное действо - ритуалы, тосты в честь молодых, шоу местного ВИА, танцы-шманцы, стихийно вспыхивающие драки, пьяные объятия - чем дальше, тем заметнее невидимым кольцом сдавливает какая-то патологическая, злокачественная усталость. Композиция выстроена так, чтобы визуально транскрибировать предсмертную тоску вынужденного коллективного суицида - тоску, сквозящую сквозь чумовое веселье с привкусом стронция во рту.

Кажется, здесь нет ни единого кадра, снятого статичной камерой. Все хаотично движется, подобно инфузориям в визире микроскопа, превалируют кашированные кадры, снятые иной раз будто на наклонной плоскости - эффект полотен Штеренберга. До чего неуютно расположилась на траве брачующаяся пара, взятая крупно, по плечи. Сонная беременная невеста уклоняется от поцелуев жениха - поцелуи отдают металлом.

Вера уже успела шепнуть музыкантам про взрыв, про радиацию. Лабухи собираются бежать «чем скорее», да никак не складывается. Спит беспробудным пьяным сном ударник - не бросишь же его. Потом являются женихи, требуют продолжения банкета, но уже под живую музыку: «Кончай борзеть, ребята!» И Вера виновато признается Валере, что ей придется петь - аванс заплачен.

Система подсознательных отговорок, оправдывающих бездействие людей в гибельных обстоятельствах, когда на кону стоит жизнь, выстроена с такой тщательностью и внутренней пластичностью, что невозможно зафиксировать «точку невозврата» - только-только собрались было исчезнуть из ресторана, но уже заняли свои места на сцене, уже Валеру посадили за ударные. И пошел драйв. Валера захрипел что-то битловское, да по-английски. Потом братался с музыкантами. Когда-то и он лабал вместе с ними, был в авторитете, имел кликуху Джонни, потом пошел по партийной линии и гнобил своих с особенным усердием. «Все ж перекрыл, гад, падла! В ресторан загнал.» За отступничество и получил по полной. Драка затеялась нешуточная, в двух раундах. Все уже сильно поддали, полным ходом шла «дезактивация» болгарским красным, пили прямо из горла, у продавщицы изъяли ящик заначки… Байки рассказывали о «красненьком» - мол, им и спасались на Белоярской АЭС.

Власть случайностей, из которых подчас складываются великие события?

Рушатся цивилизации?

Банальный страх принять решение?

Трусость?

Берите глубже - тут правит инстинкт смерти, неумолимо подверстывая одну к другой подробности фатального дня.

Не надо так уж бояться этого приговора. По Фрейду, инстинкт смерти (один из базовых) проявляется, когда у человека нет иного способа сбросить достигшее пика длительное напряжение. Спроецируйте открытие Фрейда на отечественную историю - пусть не на всю ее толщу, хотя бы только на ХХ столетие, на русского человека, вылепленного не знающим пощады анонимным Ваятелем, - и суицидальный синдром как содержание нашего бессознательного, не покажется такой уж экзотикой. Он, этот синдром, извините за старомодное словцо, детерминирован, укоренен в коллективной подкорке.

В Берлине режиссер пытался коротко объяснить представителям прессы (главным образом - иностранной) особенности национального характера. Мол, наш человек привык жить рядом со смертью. Образовался и генетически закрепился поразительный феномен - не то чтобы не бояться смерти, а просто не обращать на нее внимания. Не вникать. Вот и в фильме: не время покупать румынские лодочки и играть на барабане. А именно это и делают герои - те двое, которые знают. Вместо того, чтобы искать выход из гибельной ситуации, они проживают обычный в этом городе субботний день.

Город Припять не возник стихийно, а был построен вокруг АЭС для инженеров и обслуги как «город будущего». Молодежь - строители города - здесь и осела, пустила корни. В ту роковую субботу рестораны (по свидетельству А.Миндадзе) получили заявки на 86 свадеб! И город гулял. А реактор продолжал гореть, и многие отваживались ходить на мостик, чтобы поближе полюбоваться пожаром.

Этот экстрим большинству стоил жизни, на мостике все гарантированно получали смертельную дозу. Но правил безопасности, даже элементарных, никто не знал, зато местный фольклор знали все: «Даже тысяча рентген не положит русский член!» - радостно скандировал жених, подхваченный Валерой.

Иной раз завидуешь западным коллегам: разработанная жанровая терминология - понятийный язык тамошней критики, ориентирующий зрителя в его выборе.

Фестивальная пресса определила картину Миндадзе как «артхаусный вариант фильма-катастрофы».

Что тут возразишь? В общем верное определение, подверстывающее работу Миндадзе к жанровой парадигме, из которой она - по моему разумению - выпадает. Сценарии этого автора, а теперь и его фильмы дают повод утверждать, что он создал свой персональный жанр, балансирующий на грани иррационального и реального.

Миндадзе, выбравший наконец режиссерскую стезю (лучше поздно, чем никогда), представил аутентичное авторское кино. «Отрыв» был преодолением одиночества, вещью в себе. Потустороннее и посюстороннее лично я не различала даже после второго просмотра.

«В субботу» - уверенная работа, обжигающая правдой о человеке, о неистребимом «совке», сформировавшемся в результате хорошо спланированной антропологической катастрофы. Этот дискурс определенно есть в фильме о катастрофе экологической. Я ставлю его в эзотерический ряд фильмов по исторической психологии. Похоже, настал момент ревизовать отечественную историю, прежде всего новую и новейшую. Процесс пошел: все лучшие фильмы последних лет - флешбэки в близкое прошлое. Обратное движение.