Поддержать
Переместившись в связи с семейными обстоятельствами на более спокойное место службы, получил какое-то время на упорядочение мыслей и приобретенного опыта. Хочу написать о военной медицине на всех этапах, условно разделив ее на две части: для бойца и для медика. Возможно, новый в армии человек будет лучше понимать, что и на каких этапах его может ожидать. А также, надеюсь, мой опыт будет полезен для армейских медиков разных уровней.
От ТЦК до боевой части
Если вы мобилизованы впервые и никогда раньше не сталкивались с современной армией, то как минимум должны знать: ТЦК и боевые части — это разные структуры с разными задачами. Задача ТЦК — найти хоть кого-то, чтобы поставить плюсик в графе «план». Поэтому у них, за некоторыми исключениями, все пригодны ко всему. Рассказывали историю, как ТЦКшники поймали двух завшивленных бомжей, у которых все их диагнозы — на лице, и пытались всунуть в ближайшую учебку. Но тут уже учебка восстала, сказав: сами их нашли, сами куда-то и девайте.
Задача боевой части — вести боевые действия имеющимися ресурсами. Нормальную боевую часть (сразу говорю, пишу именно о нормальной боевой части, цель которой — воевать и максимально сохранить личный состав, то есть кем воевать) интересует не плюс в БЧС (боевом и численном составе воинской части) как таковой, а способность этого БЧС выполнять поставленные задачи. Соответственно, медицинские вопросы возникают сразу: кто из новоприбывших на что реально годится?
Лишнего героизма не нужно. Нужно иметь с собой и показать в части все медицинские документы, какие у вас есть. Единственное важное «но». Показывать их нужно не для того, чтобы продемонстрировать, насколько вы больны, даже если это действительно так. А для того, чтобы определить свои ограничения, о которых потом нужно рассказать командиру.
Нормальный командир всегда пытается дать задачу соответственно возможностям своих бойцов. Но если подумают, что ты пытаешься «косить», то есть прятаться от исполнения обязанностей за реальными или выдуманными болезнями, — это один из самых плохих сценариев вхождения в военный коллектив. Вся армия больна. Не тем, так другим. А кто в армии болен не был, то уже в ней стал. Поэтому, если у тебя нет инвалидизации, несовместимой с исполнением каких-либо обязанностей, то лучший образ поведения — добросовестно делать то, что ты можешь. И знать, чего ты не можешь, чтобы потом не подвести тех, кто рядом с тобой.
В адекватных бригадах «новое пополнение», независимо от времени, проведенного в учебке, дополнительно проходит подготовку уже на уровне бригады. Часть этой подготовки — тактическая медицина. Нельзя пренебрегать ничем из того, о чем там рассказывают, вероятно, в будущем это спасет вашу жизнь.
Медикам частей могу посоветовать: обязательно ставьте перед командирами вопрос необходимости прохождения ВВК, если боец этого не делал, что случается не так уж и редко. А в случае явно халтурно проведенной ВВК — о пересмотре ее вывода. Конечно, если у вас хватает квалификации увидеть и оценить, в чем именно состоит халтура. Потому что когда боец пойдет на боевые и не сможет или не захочет выполнять боевое распоряжение «по состоянию здоровья», именно вы будете крайними в процессе получения свежего вывода ВВК как можно быстрее, несмотря на все возможные очереди. Ну и врачебную совесть и клятву Гиппократа никто не отменял, конечно.
Как-то в мой батальон привезли человека, как потом оказалось, после перенесенного приблизительно месяц назад инфаркта миокарда. Мужчина проходил ВВК, но не закончил процедуру. Пришел приказ, и погнали просто на фронт. В роте увидели, что с ним что-то не так, показали мне. Когда я посмотрел его документы, у меня волосы встали дыбом. Сразу отвез мужчину в Краматорск, получил рекомендацию на срочную ВВК. От части его направили на ВВК в Киев, где списали. Поэтому важный совет мобилизованному: если вы проходите ВВК, то до ее окончания вас никто никуда не имеет права перемещать. Невыполнение приказа на перемещение в этих обстоятельствах не будет иметь для вас никаких правовых последствий.
Тактическая медицина и место медика на всех этапах
Далее затронем непосредственно сам процесс боевых действий и место медицины на каждом из этапов этого процесса.
Первое, о чем нужно помнить, — это само- та взаимопомощь, умение наложить турникет, шину, затампонировать рану. Все это должно быть сделано еще до встречи со штатным медиком. По штату боевой медик максимум один на взвод, а в некоторых штатах и того нет, в отделениях есть стрелки-санитары. Это те же бойцы, к обязанности которых добавляется еще и эвакуация в случае потребности, без медицинского образования. Для боевого медика оно тоже не обязательно. Обычно обходятся курсами тактической медицины. И на самом деле это правильно, поскольку в «красной» зоне непосредственного боевого поражения толку от медика не больше, чем от обычного бойца. Все, что он может там сделать, — наложить турникет. Если медик будет работать в «красной» зоне, а первую очередь будут пытаться убить именно его. Поэтому, согласно всем уставам, собственно медицина должна начинаться на этапе эвакуации, в «желтой» или даже «зеленой» зоне, и это абсолютно правильно.
Но особенность нашей нынешней войны заставляет вносить определенные коррективы, о которых есть смысл рассказать. В объективных обстоятельствах между ранением и собственно эвакуацией часто проходит довольно большой промежуток времени. На значительное количество позиций невозможно завести даже бронированную технику. Туда приходится идти исключительно пешком, иногда это километры. От места, куда уже можно завести бронированные эвакуаторы вроде «хамеров», до места, где может находиться обычная медицинская эвакуационная машина, тоже может быть много километров. Ну и не меньше — от места расположения медички-эвакуатора до врачебно-стабилизационного пункта (ВСП). С учетом этого время эвакуации может колебаться от нескольких часов до суток и больше, и с этим ничего не поделаешь. Враг делает все возможное, чтобы время эвакуации было как можно дольше. Место оказания медицинской помощи — его приоритетная цель. Здесь он не жалеет никаких средств.
Приведу пример.
Наше подразделение стояло в одном из поселков под Соледаром. (Летом 2023-го там провели серию штурмов, чтобы по максимуму подвинуть врага, не дошли где-то около километра.) В одном из административных зданий частично расположили личный состав и склад БК, там был штаб. Подвал был хороший, поэтому боевой медик подразделения (очень смышленый, инициативный, хоть и без медицинского образования) обустроил в нем пункт доврачебной помощи раненым. Точка была такая, что бронированная машина могла только заехать и быстро выехать, ставить ее там было нигде. С места эвакуации до точки — 30 минут езды. К месту, где раненых можно было перегрузить в медицинскую машину, — тоже 30 минут. Поскольку шли штурмы, то поток легко- и тяжелораненых был практически бесконечным, как-то получилось до сотни за день.
Враг это движение заметил и решил, что мы развернули там ВСП. Ни о штабе, ни о расположении личного состава они не узнали, но поток раненых, которых везли в одно место, привел их именно к такому мнению. Мы знали об этом из радиоперехватов. И что делают россияне? Не жалеют четырех КАБов (друг за другом), чтобы попасть, как они думали, в «стабпункт».
Ротные успели выпрыгнуть со второго этажа, но многие люди оказались под завалами. Медик как раз за чем-то побежал через дорогу, поэтому остался жив.
Следовательно, медицинские эвакуаторы должны быть спрятаны. Процесс передачи и эвакуации раненых должен проходить как можно быстрее. Движение по месту передачи раненых должно быть минимальным. И это — объективная данность. Пэтому место, где можно обустроить ВСП, уже не говоря о полевом хирургическом госпитале (ПХГ), объективно по максимуму отодвигается в тыл. Из-за этого с некоторых точек переднего края может быть до часа езды.
Пишу я все это потому, что, согласно уставам, на ротном командно-наблюдательном пункте (КНП) не должно быть квалифицированных медиков уровня батальона и выше, максимум — ротные медики. Это делается для того, чтобы уберечь квалифицированные кадры, и это правильно. Но в условиях современной войны они нужны именно там, где уже нет риска немедленного огневого поражения и все же можно оказать максимальную доврачебную, а иногда и минимальную врачебную помощь. Потому что на многих позициях за время, необходимое, чтобы доставить раненого в эвакуацию, выживает тот, кто в любом случае как-то выжил бы. Другие умирают до этого этапа.
Отчасти мы решали эту проблему, когда, несмотря на уставы, сами часто ездили туда, где не могло быть наших машин, но куда можно было доставить наши руки и знания. Оказывали помощь в погребах, подвалах, часто просто под открытым небом. Плюс учили боевых медиков минимальным алгоритмам, которые в обычной жизни используются разве что на уровне неотложной помощи реанимационного отделения. Иногда могли контролировать это онлайн через Интернет «Старлинка». И в обязательном порядке раздавали на позиции наборы довольно сильных медикаментов, которыми можно было снять на первое время почечную или кишечную колику, остановить начало вирусной инфекции, поддержать организм в случае подозрения на развитие пневмонии; наборы успокоительных для употребления в условиях постоянных взрывов и микробаротравм и т.п. Опять же, насколько возможно, контролируя прием через Интернет. Очень часто это помогало нивелировать большой промежуток времени между проблемой и эвакуацией. Но стационарного решения этой проблемы на самом деле на этот момент нет.
Командиры, которые хотят забирать медика просто в окоп, занимаются самоуспокоением — фактически медика у них там нет. А те, кто рассчитывает только на уставные протоколы медицинской эвакуации, могут потерять неоправданно большое количество людей на этапе первой помощи. Соответственно, существует большая проблема, к которой сейчас еще даже не приступали. И никакие «стандарты НАТО» нам здесь не помогут, поскольку созданы для войны с полным доминированием в воздухе, когда время между ранением и аэроэвакуацией может измеряться минутами. Меня очень удивляет, что мало кто задавался именно такими вопросами, в то же время тратя кучу сил на пробивание мало кому нужного «разрешения для парамедиков переливать кровь в боевых условиях», которое даже при наличии настолько квалифицированного парамедика (что само по себе сомнительно) может понадобиться в одном случае из тысячи. Люди, которые не могут дожить до ВСП без такого переливания, преимущественно умирают просто в окопе, нет возможности доставить их даже на первичный пункт сбора раненых. Другим переливание крови можно сделать и на ВСП, ограничившись до этого физиологическим раствором.
Форма 100
Но перейдем к этапам собственно медицинской эвакуации. Она начинается со штатной медички, бронированной или нет медицинской машины, которая стоит в «зеленой» зоне и выезжает на наперед определенные точки эвакуации тоже в «зеленой» зоне. Медэвак должен быть обустроен как обыкновенная скорая помощь с соответствующего уровня бригадой. С этим у нас на фронте обычно все хорошо. При потребности по дороге можем и отогреть бойца, и прокапать какой-то минимально необходимый набор растворов и медикаментов.
Самое главное, что надо знать на этом этапе: важно вовремя и грамотно заполнить первичную медицинскую документацию — форму 100. Часто это делают на ВСП, но порой требуют уже на этапе эвакуации в стабпункт. Иногда медицинские машины стоят возле своего рода промежуточных стабиков, где раненого можно осмотреть внимательнее, побеспокоиться о конверсии турникета, если это не было сделано на предыдущем этапе. Но иногда такой роскоши нет, и раненого надо просто везти.
Из важного — разведчики отслеживают местоположение медэваков, а КАБы сейчас долетают почти всюду на глубину около 20 км за линию фронта. Поэтому бригадам необходимо быть в контакте с теми, кто следит за небом, не передвигаться во время полета разведчиков, прятать технику. И еще очень важно: если есть возможность, обустраивать для жизни личного состава не дом, а подвал или блиндаж. Потому что это просто вопрос времени — когда по месту вашего пребывания начнет что-то лететь, от не очень до очень «жирного». Бойцу, попавшему на эвак, если он в достаточно сознательном состоянии, нужно сразу уточнить, выпишут ему форму 100 там или сделают это на уровне стабпункта. Ведь отсутствие формы 100 может вызвать для него немалые проблемы на дальнейших этапах эвакуации. Как минимум там записывают, боевая травма или небоевая. Если боевая, то при каких обстоятельствах получена (по крайней мере на нашем направлении именно так делали). Кроме того, там ставят отметку об использовании бойцом индивидуальной аптечки, чтобы ее можно было списать. Форма 100 — основной документ, на основании которого потом делают справку об обстоятельствах травмы — форму 5. Именно на ее основании на ВВК ранения связывают с защитой Родины.
На этапах эвакуации ВСП—ПХГ—многопрофильная больница все довольно хорошо отработано. Нужно помнить: если финальной точкой стала какая-то гражданская больница, важно не допустить, чтобы вас выписали без ВВК или рекомендаций о дальнейшей ВВК, а просто «в часть». В последнем случае, даже если приедете на костылях, очень долго будете доказывать командованию, что вас надо куда-то дальше направлять. Дескать, если выписали в часть без рекомендаций о дальнейшей ВВК, то оно тебе и не надо, незачем косить, возвращайся в строй.
Армия — очень забюрократизированная структура, требующая, чтобы что-то было не просто сделано, а по определенной процедуре. Именно вследствие несоблюдения процедур (сознательного или по незнанию) еще до сих пор то здесь, то там встречаются люди после ранений без справки об обстоятельствах ранения; парни, месяцами сидевшие на нуле без УБД, и другие странные случаи. Особенно часто такое происходило в первые месяцы полномасштабного вторжения. Нередко вопрос был не в злом умысле, а в банальной некомпетентности привлеченных к соответствующему процессу. Бойцы, не знавшие о своих правах и о том, чего им требовать от штаба. Штабные, забывавшие правильно ввести бойца в БР (боевое распоряжение). Медики, некорректно заполнявшие базовые документы. Бойцы, терявшие эти документы во время эвакуации. Армейская структура сама собой довольно бездушна. Но она может работать как на тебя, так и против тебя, в зависимости от того, как именно ты с этой структурой будешь взаимодействовать.
ВВК разных уровней и человечность
Особенности прохождения ВВК в наших условиях были описаны неоднократно в разных материалах. Но есть одна общая черта для всех возможных видов ВВК — необходимо по максимуму собирать и иметь при себе все свои медицинские документы. И справку об обстоятельствах ранения — форму 5, которую, согласно новому законодательству, вам должны выдать в течение пяти дней. И (об этом мало кто знает) в случае, если вы месяцами живете возле и на линии боевого столкновения, надо взять в штабе форму 6, поскольку при ее наличии соматические болезни, появившиеся у вас за время пребывания в зоне боевых действий, на ВВК можно будет связать с защитой Родины.
При наличии медицинских документов из госпиталей высшего уровня даже «карманные» ВВК разных оперативно-тактических группировок (ОТГ) не смогут пренебречь тем, что в этих документах написано. В последнее время разные варианты ограничений существенно сузили, но в случае действительно серьезных заболеваний они все же остались, и вычеркнуть их не смогут. В отличие от «бешеного принтера» ВВК при ТЦК (который интересует преимущественно по-быстрому засунуть кого-то куда-то в армию, и для которого вместе с тем нет никакой корреляции между собственными действиями и их последствиями) остальные ВВК все же имеют достаточно ограничений, не позволяющих им писать невесть что. Потому что если в самом деле больной боец при наличии ВВК высшего уровня откажется выполнять боевую задачу по состоянию здоровья, его не смогут осудить по статье «невыполнение приказа». Вопросы могут возникнуть к этой ВВК.
Но, согласно новому законодательству, командир имеет право направлять военнослужащего на ВВК в двух случаях: если это указано в выписке медучреждения, где лечился боец, или если боец отказывается выполнять боевое распоряжение и при этом у него нет актуального вывода ВВК (не более полугодичной давности). Следовательно, прежде чем начать с бойцом процессуальную работу, ВСП требует обеспечить им решение ВВК. В моей практике бывали случаи, когда тем, кто не выполнял боевое распоряжение, удавалось доказать, что причиной отказа было их реальное состояние здоровья. И уголовные дела против них не открывали. Но бывало и обратное.
Критерии, по которым сейчас признают пригодными или непригодными к тому или иному виду деятельности, — тема для отдельного разговора. Там много нелогичного и даже абсурдного. В свое время я семь лет проработал в инфекционной реанимации, поэтому для меня довольно странным является факт, что люди с гепатитом С и ВИЧ до определенного уровня репликации считаются пригодными ко всем видам военной службы, возможно, кроме ДШВ. Тех, кто писал такие критерии, я хотел бы увидеть в окопе, рядом с таким больным, при необходимости оказать ему помощь при ранении. Да, до определенного момента они вполне способны бегать и стрелять. Но что будет с теми, в чьи глаза, допустим, когда-то попадет их кровь? Похоже, этот вопрос не приходит в голову тем, кто определяет такие критерии. Так же не задумываются над последствиями те, кто решает при любых обстоятельствах не списывать хронических алкоголиков и наркоманов, иногда даже выставляя на них приоритет по мобилизации. Я бы тоже хотел увидеть их в окопе рядом с этими «мобилизованными», когда они напьются и ширнутся, а в руках у них — оружие. Ну, или в лайт-версии — замполитами таких батальонов, где собран соответствующий контингент. Думаю, эти «решалы» мобилизации получили бы незабываемые впечатления, поездив со своими подопечными в режиме 24/7 нон-стоп на задувки, анализы, суды и общение с ВСП.
Я понимаю, что определенная категория наших людей при власти по-черному завидует путинским методам, мечтая перенять и творчески развить опыт «старших братьев» и таким способом решить все проблемы одним махом — и мобилизации, и затрат на лечение и реабилитацию людей с инвалидностью, и т.п. Но, несмотря на все претензии к нашим судам и даже к ТЦК, мы, по крайней мере на словах, пытаемся не забывать о каких-то основах гуманизма и европейских то ли общечеловеческих ценностях. Поэтому очень хотелось бы, чтобы во время определения пригодности задавали вопрос не только о том, может ли этот человек на протяжении определенного времени, пока не схватит цирроз, бегать и прыгать. А о том, что будет с теми, кому придется оказаться с ним рядом, — как им с этим человеком воевать, можно ли на него положиться, как его эвакуировать? Не знаю, как со всем этим в «стандартах НАТО», но стандартов же здравого смысла никто не отменял.
Последнее, о чем я хотел бы сказать, — это лечение бойцов на условных пунктах постоянной дислокации (ППД). Условных, потому что в зоне боевых действий ППД — это, как правило, село, расположенное в 7–10 километрах от ЛБС. Придется признать, что на такое количество хронически больных мужчин медицина в армейской структуре никогда не была рассчитана. Поэтому ни вылечить, ни даже внимательно осмотреть каждого и дать какие-то полезные рекомендации она пока не в состоянии. Благодаря волонтерам и при наличии кое-где в медпунктах частей грамотных врачей (такое иногда случается), определенные проблемы на уровне части по крайней мере можно зафиксировать. Дать какую-то стандартную схему, вовремя направить на консультацию и т.п. Но вообще спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Поэтому не стыдитесь при малейшей возможности получать консультации в гражданских больницах. Тем более пока вы — военнослужащие, для вас это значительно чаще бесплатно, чем для всех остальных.
В конце концов, у вас есть два пути. Или найти способ по крайней мере фиксировать свои проблемы и служить, пока есть силы. Или попытаться прятаться со своими проблемами и «косить». Последнее иногда заканчивается не очень хорошо. Для кого-то — судом. Кто-то настолько расшатывает здоровье, что получает реальную инвалидность. К сожалению, у государства сейчас нет (и учитывая ориентацию большого количества людей на простые решения, вряд ли будет в ближайшее время) единой системы реабилитации и грамотных критериев пригодности/непригодности.
Мы не выбираем время, в которое нам жить. Но выбираем, как именно нам жить в те времена, которые назначены нам судьбой. Медицина войны имеет свои особенности по сравнению со всем тем, с чем мы сталкивались в мирное время в гражданской системе. Даже в лучших своих проявлениях военная медицина ориентирована в первую очередь на возможность вернуть в строй хоть кого-то и хоть как-то. Но если у нас будут гуманистические идеалы хотя бы в качестве желаемого путеводителя, то результат будет все же значительно ближе к человеческому подобию.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google