Поддержать
В анализе оценки какой-либо ситуации есть сильные и слабые индикаторы влияния.
Сильные индикаторы — это то, что быстро и ярко вспыхивает, привлекает внимание огромного количества людей и так же быстро стихает. Это похоже на костер из соломы. Света много — тепла мало. Например, «план победы». У таких публичных сообщений есть свои прикладные непубличные функции, которые ни к планированию, ни к победе никакого отношения не имеют.
Слабые индикаторы — это то, что триггерит людей постоянно. Но из-за будничности явления (несмотря на его драматизм) уже не вызывает особого ажиотажа. Психика привыкает к неприятностям, драмам и даже трагедиям. Хотя на самом деле в долгосрочной перспективе слабые индикаторы оказывают более существенное влияние на поведение, чем сильные.
Так вот. Поскольку Служба безопасности Украины почти ежедневно «радует» нас новыми сообщениями о задержании поджигателей военных и волонтерских автомобилей, посмотрим на это с точки зрения анамнеза болезни и перспектив, включая осложнения.
Предполагаю, что СБУ сообщает в медиа ту часть своей контрразведывательной деятельности, которая не предусматривает сложных политических интерпретаций. Это выглядит как «косметическая процедура» по удалению «прыщей», хотя она на самом деле нуждается в серьезных оперативных мероприятиях и тщательной работе большого количества сотрудников из разных департаментов. Ибо что будет лучше, если они, например, «выковыряли» какого-то высокостатусного агента? Чтобы он пополнил негласный обменный фонд на своем уровне соответствия, или это сообщение нальет бензинчика в «зрадопереможний» костер? Все равно это костры — из соломы политических страстей, а через три дня все забывается.
Но «вернемся к нашим баранам», как говорили в одном фарсе XV века. Антропология придурков-поджигателей структурируется так.
Численную основу этой пирамиды составляют несовершеннолетние и подростки.
За ними идут люди с задержками социального развития 20+. И уже дальше — меньшие по количеству конкретные негодяи 30+.
Начнем с биологии. В период полового созревания лимбическая система, которая, очень обобщенно говоря, отвечает за эмоции, начинает бурно развиваться. В то же время префронтальная кора головного мозга, отвечающая за рациональное осмысление действительности, завершает свое формирование приблизительно к 21–25 годам.
Подросток любого пола чувствует себя неуклюже, некомфортно, униженно. Что бы там ни говорили рассудительно им взрослые, это непонятный язык каких-то инопланетян. Получить конкурентное преимущество обычным способом им кажется недосягаемой целью из-за заниженной самооценки.
Использование детей и подростков в войнах не является чем-то новым. В предыдущих столетиях это было нормой. В прошлом веке около полумиллиона детей воевали в Никарагуа, Чаде, Демократической Республике Конго, Сьерра-Леоне, Сомали, Афганистане, Ираке, Шри-Ланке, Филиппинах, Судане, Уганде и т.д.
Из моих личных разговоров с непосредственными свидетелями этих событий отмечу, что подросток, получающий безграничный кредит доверия от взрослых в виде права безнаказанно убивать, наркотиков, реализации сексуальных фантазий и главное — «принятия в клуб взрослых», способен/способна на такое, что взрослым преступникам и не снилось.
Теперь о препозиции, то есть предпосылке существования такого явления у нас.
Кроме биологии развития, второе обстоятельство я называю «в доме больше нет взрослых». Взрослые озабочены войной, волонтерством, уклонистами, глупой полемикой в соцсетях, стратегиями и нарративами, коррупционными схемами и другими взрослыми делами. Им не до будущего, важно все, что здесь и сейчас.
Социальной этики в стране нет, а мораль формируется у каждой группы своя на основании инстинкта выживания, или же сохранения вида. Отсутствие каких-либо берегов поведения для подростков усиливает то, что они видят яркие примеры полной аморальности отдельных представителей власти и масштабируют это. Зеркальные нейроны — такая штука, которая воссоздает модели реального поведения, а не пропаганду. Копинг-стратегии не знают морали, они или кажутся успешными, или нет. Если представители власти демонстрируют безнаказанное преступное поведение, то какие проблемы с наследованием такого «социального лифта»?
Поэтому соблазн быстрого и легкого заработка, усиленный соответствующими поощрениями и комплиментами, моделирует в воображении объектов влияния себя как героя или героиню нетфликсовских выдумок о финансово успешных и сексуально привлекательных преступниках.
Третье обстоятельство — это национальные особенности нашего эрзац-либерализма. На протяжении 30 лет «воспитание» молодежи базируется на том, что они постоянно слышат о своих растущих правах, и очень мало — об обязанностях и ответственности. Они все знают о своей неприкосновенности и неподсудности, об обязательной публичной анонимности в случае совершения правонарушения и т.п. Не знают уже слов «участковый» и «постановка на учет», но знают — «ювенальная юстиция». Это не какая-то отдельно взятая украинская история, это тренд евроатлантического сегмента земной популяции. Фишка в том, что из восьми миллиардов человечества абсолютное большинство живет и активно размножается по абсолютно другим предписаниям. А еще проще говоря, все государственное воспитание молодежи сводилось к воспитанию будущих избирателей себя прекрасных. Или влиянию на их родителей.
Хорошо, есть реально действующие, негосударственные, действительно патриотичные сегменты молодежи. Но ресентиментарные механизмы воспитания на образцах прошлого века работают только на те небольшие группы, в которых есть чувство наследования исторической памяти (благодаря родителям), привязанности к месту рождения, которое они хотели бы защищать, и механизм повышения самооценки через социальное одобрение себе подобных. Это относительно небольшая группа молодежи при том, что количество молодых людей в Украине и так демографически стремительно уменьшается.
Вторая группа поджигателей, которым 20+, физически более сильные и календарно старшие. Но верхний порог развития префронтальной коры в возрасте 21–25 лет — это медианный, усредненный показатель. Инфантильность в общем не просто присуща современному миру. Она культивируется и поощряется, потому что биологически взрослый человек с интеллектом подростка — замечательный покупатель всякого материального и культурного хлама. Маркетологи создают индустрии моды, индустрии развлечений, индустрии идей будто бы для максимального самовыражения личности. Но в итоге призыв один — «купи это».
Группа поджигателей 20+ имеет более выразительно оформленные комплексы неполноценности. Младшая группа еще чувствует определенный ажиотаж от фактически безнаказанного хулиганства и вандализма. Риск сгореть от удара током на крыше электрички ради глупого селфи и риск быть пойманными во время поджога релейного шкафа по адреналиновому кайфу имеют приблизительно одинаковый уровень осознанности.
А старшие уже имеют отчетливую агрессивную асоциальность.
Ненависть к себе (и наркотическая зависимость как один из ее причинно-следственных генераторов), предыдущие уголовные эпизоды биографии, отсутствие каких-либо моральных принципов, неумение и нежелание работать вместе с желанием сорвать «джек-пот» легко делает их одноразовыми резиновыми изделиями российского диктатора. Кстати, агрессивная интернет-реклама игорного бизнес очень эффективно кодирует таких придурков на поиск своего счастья в разных сетевых помоях.
Со взрослыми негодяями все и проще, и сложнее.
Поджог автомобилей военнослужащих преследуется по статье 194 Уголовного кодекса Украины, предусматривающей ответственность за умышленное уничтожение или повреждение имущества. Также в случаях, когда поджоги организованы по указанию российских спецслужб, могут применяться статьи 113 (диверсия) и 114 (шпионаж) УКУ. В последнее время предложены изменения в законодательство для усиления ответственности за такие преступления.
Несколько слов о вербовочных мероприятиях врага. Есть базовые алгоритмы вербовки, опирающиеся на то, что мы называем «человеческими слабостями». Впрочем, они ведут свою родословную с прошлого века, и эти действия опирались на необходимость начального физического контакта и прямого или опосредованного влияния.
Интернет с его иллюзией анонимности дал возможность вести такую вербовку в промышленных масштабах.
Для вышеупомянутой целевой аудитории из «взрослых» алгоритмов вербовки вполне достаточно всего двух — денег и секса. Точнее, обещания денег и манипулирования тревожной подростковой сексуальностью. Их объединение в разных пропорциях дает возможность оператору влияния задать своему «пассажиру» соответствующий маршрут поступков. Успокаивая их, поддерживая, кредитуя небольшими денежными авансами и дешевыми комплиментами.
Как можно оценить коэффициент полезного действия от такой масштабной вербовки?
В первую очередь это ROI (Return on Investment): определяет, сколько прибыли приносит реклама поджигательства относительно затрат. Затраты на Интернет в этом случае мизерны.
Второй фактор — это «коэффициент конверсии». Измеряет, сколько идиотов купились на приманку и выполнили целевое действие после взаимодействия с куратором.
Третий — «анализ охвата и частоты». Определяет, сколько людей видели приманку, как часто, сколько отреагировали/не отреагировали. То есть коэффициент кликабельности. Не обязательно ставить «лайк», достаточно видеть, что был просмотр.
На втором этапе уже включаются оценки затрат на привлечение потенциальных одноразовых агентов и фактических согласий на действие.
Если мы отминусуем от гипотетического общего количества тех, кого СБУ постоянно ловит, то непойманные переходят на следующий уровень игры с соответствующими бонусами. Количественно их может быть меньше, но и задачи «более взрослые».
Мы не одиноки в этой истории с масштабной вербовкой малолетних придурков, у нас в клубе — Сомали («Молодежное движение моджахедов»), Центральноафриканская Республика и Сирия. Можно еще добавить Мексику, где детей активно используют наркокартели, но общей картины это не меняет.
Кстати, помните такую движуху, как АУЕ («арестантский уклад един»)? Возрастная группа 10–17 лет, пропаганда шла из России через Донецк и Луганск, с привлечением Днепра и Запорожья. До полномасштабки некоторые украинские издания ее активно пиарили, иллюстрируя распространение по Украине. Каждый четвертый почитатель АУЕ в Украине был тогда младше 18 лет, активные юзеры соответствующих соцсетей, в зависимости от региона. От 8 до 40 тысяч пользователей. Так оно все никуда не делось. Ну, хорошо, это для маргинальных любителей «Пацанов» и блатной романтики. А для других были и есть авторитарные секты, разные «звенящие кедры России», гундяевская церковь, в конце концов.
Промывать мозги тем, у кого их и так немного, — дело несложное. Сложнее привлечь ментально униженных к какому-то деструктивному действию. Можно начать с простого, с антиукраинских репостов, потом постов, потом фальшивых сообщений о минировании. И дальше уже брать «на понт».
Перспективы при существующем положении дел не слишком веселые. Напомню, что по предварительным данным следствия, в Ирину Фарион стрелял (или был причастен к покушению) 18-летний житель Днепра.
Политический терроризм или то, за что его будут выдавать, может сильно помолодеть и гендерно разнообразиться, пока «взрослых нет дома».
Государственная пропаганда игнорирует эти процессы, как и множество других, вражеская — раздувает и преувеличивает.
Ответ на вопрос «что с этим делать?» не лежит в плоскости изменения законодательства, хотя и это — нужная вещь. Никакое изменение законодательства при массовом, многолетнем и фактически безнаказанном игнорировании законов самой властью никого не испугает. А кто из власть предержащих попался — тот лох, ну, бывает.
В Израиле закон о конфискации имущества дает возможность сносить и конфисковать недвижимость, связанную с террористической деятельностью. Конкретные действия такого рода часто принимают на уровне Кабинета министров, как это произошло после нападений на гражданских.
Не с нашим счастьем такое, но представим, что заработают хотя бы два фактора. Малолетних поджигателей публично назовут по имени и покажут не в гламурных селфи, а когда их, незаблюренных, некрасиво, в слезах и соплях, пакуют правоохранители. А еще назовут их родителей. И будет озвучена сумма штрафа, эквивалентная причиненному ущербу, в ином случае — конфисковано имущество родителей.
Я уже просто сейчас слышу гневные вопли правозащитников, в частности, на всех европейских языках. И хочу напомнить, как в 2014 году представитель СНБО предупреждал об использовании террористами детей как «живого щита». Чем закончилась АТО/ООС? Триумфом либеральной демократии, принесением ей в жертву добровольцев и потерей территорий.
Тогда был «живой щит», сейчас — «живой меч». Еще немного — и дождемся «живых бомб».
В 2018 году тогдашний глава Федерального ведомства по охране Конституции Ханс-Георг Маасен заявил, что сотни детей и подростков из Германии находятся на подконтрольных Исламскому государству территориях. В интервью агентству Reuters он заметил, что «опасность заключается в том, что эти дети возвращаются с «промытыми мозгами», перед ними поставлены задачи совершать нападения». И совершали.
По состоянию на 14 декабря 2022 года, по неполным поименным данным, в РФ находится больше 12 тысяч украинских детей, из них около 8600 — принудительно депортированы. Как думаете, чему их там учат? Любить Украину?
Атака врага на наше будущее — это уже пройденный этап. Враг сейчас делает все, чтобы наше будущее атаковало нас самих.
Перечитайте «Тараса Бульбу», пока не поздно.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google