Дилемма войны

В пользу несколько отстраненной позиции относительно сирийского кризиса были и другие факторы. Прежде всего, характер гражданской войны в Сирии не дает оснований для оптимизма. Совершенно непонятно, кому достанется власть в стране, если действующий президент таки будет смещен. Оппозиция алавитскому режиму Башара Асада даже после нескольких раундов переформатирования не смогла сформировать хоть сколько-нибудь дееспособные структуры, которые могли бы стать основой новой власти. Более того, реальное лидерство на местах захватывают отряды отнюдь не дружественных американцам структур, близких к крайним радикалам из аль-Каиды, а часть многочисленных местных милиций из отрядов самообороны уже превратились в откровенные бандформирования. Такие трансформации можно было бы списать на особенности гражданской войны (нечто подобное уже происходило в Боснии), если бы была хоть какая-то надежда на стабилизацию ситуации в будущем. Однако в ходе гражданской войны произошла не только радикализация оппозиции, не только смена флагов и большинства реальных лидеров оппозиции. Сейчас конфликт загнан в тупик этно-конфессионального противостояния, быстрый и приемлемый выход из которого не просматривается.

Оставшись без поддержки набожного среднего класса, лавочников и торговцев больших городов, Башар Асад сделал ставку на тех, кто в любом случае будет поддерживать его до самого конца. Президент Сирии превратил в заложников своей политики всю алавитскую общину страны и шире - всех шиитов Машрика. Он не оставил им никакого другого выхода, кроме как умирать за него в отрядах милиции. После того как на стороне правительства в бой вступили отряды ливанской шиитской милиции Хезболла, конфликт окончательно приобрел характер суннито-шиитской войны.

Следует отметить, что до начала гражданской войны всем известная алавитская идентичность правящего режима более-менее успешно затушевывалась официальной идеологией светского арабского национализма, густо разбавленного левой риторикой. Гражданская война буквально сдула с режима это идеологическое покрывало, оставив единственную реальную основу - идентичность одной из шиитских сект, которую поддерживают другие шииты региона. По мнению многих наблюдателей, это самое опасное развитие событий, поскольку потенциально такое противостояние способно взорвать весь Ближний Восток. Так, шиитские меньшинства в странах Персидского залива воспринимаются как нелояльные и опасные, их эмансипация и борьба за свои права - как прямой вызов легитимности и самому существованию аравийских монархий. Подавление выступлений в Бахрейне, жесткость, если не жестокость, к шиитам Восточной провинции Саудовской Аравии - ясное тому подтверждение.

Возможно также, что Сирия рассматривается многими арабами-суннитами (во всяком случае, подсознательно) как своеобразный размен за потерянный ими Ирак. Если в преимущественно шиитском Ираке власть на выборах досталась шиитскому большинству, почему в Сирии, где 74% населения составляют сунниты, власть должна принадлежать шиитскому меньшинству?

Таким образом, гражданская война в Сирии воспринимается на Ближнем Востоке не просто как отдельный эпизод, в котором у той или иной стороны могут быть свои симпатии и расчеты, а как часть более общего противостояния. Это война не за будущие прибыли и не в наказание за упущенные возможности. В сирийской ситуации не просматривается возможность для региональных лидеров сменить партнера, как это неожиданно для многих произошло в Египте, где Саудовская Аравия поддержала военный переворот и смещение, казалось бы, идейно близкого президента-исламиста. Поэтому страны Персидского залива стали последовательными лоббистами военного вмешательства, используя в своей аргументации факты прямой военной помощи официальному Дамаску со стороны Ирана.

И в Тегеране, и в арабских столицах, похоже, чувствуют ситуацию одинаково. Складывается впечатление, что по самоощущению и сунниты, и шииты ведут не наступательную, а оборонительную войну. Исходят из установки, что это "наша общая передовая, наши передовые окопы". И если они уступят "там", фронт пройдет у них дома. В Тегеране, во всяком случае, однажды именно в таких - окопных - терминах и сформулировали свое отношение к кровавым событиям в Сирии. Хотя, по мнению некоторых иранских аналитиков, именно Тегеран больше всех выиграл бы в случае нормализации ситуации в Сирии.

Потенциальные выгоды от "большой сделки" по Сирии помогли бы не только вывести страну из внешнеполитического тупика, куда завел ее Ахмадинеджад, но и дали бы глоток свежего воздуха Ирану. Ведь внешнеполитические авантюры могут дорого стоить режиму, близкому к "переизданию" позднего брежневизма, с такими знакомыми читателю старшего поколения симптомами, как двойная мораль и двойные стандарты. В связи с этим очень показательны промышленные масштабы контрабанды алкоголя из иракского Курдистана в официально строжайше безалкогольную Исламскую Республику Иран. Брежневский ввод войск в Афганистан немало способствовал развалу СССР. И не потому ли новоизбранный президент Ирана так осторожен в высказываниях и предпочитает (во всяком случае, пока) однозначно не называть виновного в применении химического оружия? Тем более что именно Иран и шииты юга Ирака были жертвами химических атак Саддама Хусейна во время ирано-иракской войны. Саддамовские химические атаки внесены в национальный мартиролог, и иранское руководство на этом основании позиционировало себя как последовательного борца с этим видом оружия массового поражения.

Не факт, что такая "большая сделка" стала окончательно невозможной. Лидерам оппозиции в стамбульской гостинице сообщили не только о том, что удары будут, но и сказали "готовиться к Женеве". Мирные переговоры в Женеве - пожалуй, единственный разумный выход, но они могут быть успешными лишь при участии всех сторон.

Но, похоже, несмотря на явное нежелание Вашингтона воевать, боевые действия таки начнутся. Финансовые и политические потери уже не смогут удержать администрацию Обамы от необходимости что-либо предпринимать в отношении Асада. Или вокруг Асада. Президент США оказался заложником собственной риторики и объявленных "красных линий". Дальнейшее промедление грозит серьезными репутационными рисками для США.

В ответ из Дамаска и Тегерана уже прозвучали ритуальные угрозы Израилю. Сам Асад, впрочем, давно подчеркивал, что воюет на самом деле не с повстанцами, а с еврейским государством. Израильские аналитики довольно сдержанно прокомментировали угрозы со стороны Тегерана и Дамаска. Высказываются сомнения и в готовности, и в возможности правительственных сил Сирии нанести еврейскому государству существенный урон. Хезболла, которая могла бы сделать для Асада грязную роботу - обстрелять израильскую территорию, прочно увязла в Сирии, и ее структуры на юге Ливана сейчас явно ослаблены. Как доказательство неспособности войск режима Башара Асада что либо предпринять вспоминают и два безнаказанных рейда израильской авиации на сирийскую территорию. Хотя ЦАХАЛ израильтяне все-таки частично мобилизовали и заседание узкого кабинета провели.

Военные аналитики называют несколько вероятных сценариев. Судя по всему, рассматривается либо возможность провести короткую показательную акцию возмездия с нанесением ударов по отдельным элементам военной инфраструктуры, например, аэродромам и казармам элитных подразделений сирийской армии, подозреваемых в применении химического оружия. Либо же другим, более затратным сценарием, требующим соответствующей подготовки, сосредоточения материально-технических запасов и военной техники, может быть установление над Сирией полноценной беспилотной зоны.

Для Барака Обамы главной проблемой в случае начала операции будет даже не отсутствие соответствующей санкции Совбеза ООН. Хотя начинать боевые действия без решения Совета Безопасности политически рискованно, поскольку это расшатывает мировую архитектуру безопасности. После сфальсифицированного десять лет назад "Иракского досье" президент США крайне заинтересован в предоставлении общественности достоверных доказательств вины Асада либо его военачальников в применении оружия массового поражения. Именно вокруг этого вопроса будут вестись самые ожесточенные дебаты. Случай с выдуманным заявлением Карлы дель Понте, одного из четырех членов Независимой международной комиссии по расследованию событий в Сирии, которая якобы сообщила неназванному швейцарскому телеканалу о том, что есть доказательства вины повстанцев, - хорошая иллюстрация атмосферы, царящей вокруг этого вопроса. В копилку информационной войны пойдет и совсем уж фантастическое заявление представителя Сирии при ООН о том, что США и их союзники среди повстанцев готовят химическую атаку в Европе. Похоже, что именно оглашение вызывающих доверие фактов, свидетельствующих о том, что ответственность за химическую атаку несут именно силы Асада, и станет часом начала военной операции.

Ее проведение прогнозированно поддержали Великобритания, Франция и Турция. Чувство ответственности за бывшие колонии, помноженное на особенные отношения с ливанскими христианами, не позволяют Парижу оставаться в стороне. Чего больше в сирийской политике Эрдогана - внутренней или внешней политики, большой вопрос. Понятно, что Анкара видит себя, возможно, безосновательно, чуть ли не главным бенефициарием победы над Асадом. Понятно также, что Эрдогану сейчас очень нужна победа. Но, учитывая достаточно большую алавитскую общину Турции, и в случае "кантонизации"Сирии не факт, что его выигрыш будет так уж велик. Особенно с учетом предстоящих прямых президентских выборов в следующем году.

Оппоненты вмешательству в сирийские дела тоже оказались вполне прогнозируемы. Китай готовится передать сольную партию протеста против вмешательства во внутренние дела суверенной Сирии своим российским коллегам. А президент России, как отмечают наблюдатели, все больше оказывается заложником антизападной истерии, поднятой его верными пиарщиками. Один случай с беглым Сноуденом чего стоит. По России уже распространяются призывы захватить в отместку за нападение на Сирию "что-нибудь" (Прибалтику, Украину, Грузию). В такой ситуации не исключено, что Путину придется в очередной раз пойти на непродуманные и проигрышные действия в угоду общественному мнению и, например, оказать несколько большую, чем символическая, помощь Асаду. В таком случае эскалация американо-российских отношений гарантирована.

Сохранение Сирии в нынешних границах под большим вопросом. Распад на кантоны, на этно-конфессиональные анклавы, судя по всему, уже необратим. Начав даже локальную военную операцию, трудно остановиться, трудно устоять перед открывающимися возможностями. Что-то подобное получилось у Клинтона в 90-х годах, но опыт последних десяти лет, безусловно, негативный. Кстати, тогда, в Боснии, именно американцы остановили наступление хорватских подразделений под командованием генерала Анте Готовины на Сербскую Краину, тем самым сохранив эту часть нынешней Боснийской федерации. Как бы американцам теперь не пришлось спасать алавитские районы Сирии…

Я не берусь судить, кто именно применял химическое оружие - Асад или его оппоненты. Асад оказался достаточно безумным для того, чтобы сознательно уничтожать собственную страну. И достаточно лживым, чтобы неоднократно и цинично перекладывать ответственность за это на повстанцев. Асад не вызывает доверия. А среди его оппонентов есть и те, кто способен на страшные преступления и средневековые казни. Другое дело, могут ли они технически совершить такую атаку. Но теоретически обе стороны могут быть под подозрением. Ясно только, что если не остановить эту кровавую бойню, мир будет свидетелем еще очень многих чудовищных преступлений. И вину за них теперь точно переложат на президента США Барака Обаму.

Сергей Данилов