Mobilis in immobili

Когда производители ноутбуков выходят на украинский рынок, им приходится сталкиваться с иной покупательской психологией. На западном рынке, на который по умолчанию ориентируется производитель ИТ-продукции, потребитель не покупает что-либо только потому, что у него этого еще нет (как это нередко происходит на постсоветском, в частности украинском, рынке). Если он покупает ноутбук, он хорошо представляет себе, зачем. Например, он будет возить с собой Самую Главную Тайну, которую он ни за что не хочет доверить стационарной машине дома или, страшно сказать, в офисе. Или он любит работать в чистом поле/густом лесу/зоопарке — и начальство закрывает на это глаза. Или в силу рода занятий он в воздухе проводит времени больше, чем на земле. Или на земле — но постоянно в разъездах. Все то, чем абсолютное большинство наших соотечественников похвастаться не могут.

Впрочем, соотечественники, покупая ноутбук, тоже руководствуются весьма рациональными установками. Правда, не всегда понятными производителю. Ноут­буки в наших широтах весьма популярны. Смысл маленькой машинки для нас прежде всего в экономии места. Неважно, речь идет о сумочке или квартире — и то и другое у нас, как правило, невелико. Возможность положить компьютер в сумочку — меж­ду пудреницей и мобильным телефоном — соблазнительна. Возможность положить его на ма-аленькую прикроватную тумбочку при нынешних ценах на квадратный метр жилья может ока­заться определяющей. Имен­но из-за размера мы зачастую делаем выбор в пользу мобильного, а не стационарного компьютера.

Итак, мы выбираем ноутбук в первую очередь потому, что он маленький. В данном случае мы не рассматриваем ноутбук как предмет престижа — это совсем другая, плотно упакованная рыночная ниша, в которой дамы предпочитают красненькое (самые оригинальные — зелененькое), а джентльмены — дубовые панели, покрытые рояльным лаком или ноуты-терминаторы, которыми гвозди забивать можно — в зависимости от темперамента покупателя.

Есть, впрочем, люди, которым действительно приходится работать в условиях полевых или приближенных к таковым. В библиотеке. Или в зоне боевых действий. Они хорошо знают, что их ноут должен соответствовать условиям — не гореть в огне, например. Или выдерживать прямое попадание из гранатомета. Или просто помнят: если в библиотеке НАН Украины им. Вернад­ского по-прежнему запрещено подключать ноут к электросети, рабочее время их и аккумулятора совпадает.

Неудивительно, что субноуты ценовой категории «до 800» были провозглашены «оптимальным решением для школьников». Папа и мама закрывают свою машину (машины) под пароль, а когда чадо начинает канючить на предмет «рефератик набрать — училка мои каракули читать не хочет» — строго указывают на субноут. Чья прелесть кроме всего прочего в том, что Самые Крутые Игры Современности на нем ни за что ходить не будут, Тетрис чаду быстро надоест, а вот для рефератика это то, что нужно. Студенты тоже должны оценить субноут, учитывая вынужденную мобильность их разгильдяйской жизни и тесноту студенческих общаг.

За всеми этими обстоятельствами мы как-то теряем главное: ноутбук — это не просто «маленький», это именно мобильный компьютер. Но что для большинства из нас «мобильность компьютера»? Это возможность улечься на диван и при этом продолжать серфить. Или уйти в дет­скую и, пока эти маленькие крокодилы дерутся подушками, создавать видимость строгого родительского присутствия, судорожно дописывая отчет. Или закрыться в туалете и отстреливать зеленых человечков, пока сильная/прекрасная половина продолжает наслаждаться беседой с друзьями (вашими общими — вы договорились об этом еще на пороге ЗАГСа).

Подавляющее большинство взрослых работающих украинских потребителей — т.е. тех, кто может позволить себе относительно дорогую покупку — чаще всего на самом деле не нуждаются в мобильном компьютере. Они не работают по дороге на работу, потому что либо сидят за рулем, либо толкаются в метро. На работе у них стоит стационарная система, дома — тоже, а информацию между домом и работой они перевозят на флэшдрайве, или, в случае большого объема, на переносном хард-драйве.

Потребность в «мобильности» в большинстве случаев выдуманная — просто потому, что жизнь большинства наших соотечественников совершенно не мобильна. Утром мы двигаемся по набившему оскомину маршруту городским или личным транспортом, день проводим на рабочем месте, а вечером возвращаемся к родным пенатам. Ни в одной из указанных точек мы, как правило, не нуждаемся в мобильном рабочем месте. А ноутбук, согласитесь, это именно рабочее место.

Наша убогая мобильность вполне удовлетворяется сотовым телефоном и MP3-плеером. В редчайших случаях электронной книгой или КПК — тоже преимущественно в режиме электронной книги или игровой приставки. Да, игровые приставки тоже не забыть. В общем, все то, что помогает скоротать время в маршрутке или за рулем в пробке. Пообщаться со знакомыми, заодно сделав соседей по маршрутке свидетелями своей личной жизни или бизнеса. Получить «астрологический прогноз на сегодня», «анекдот дня», просто музыку послушать, романчик почитать. Никакой выдумки, между прочим. Продавцы контента заелись — ничего новенького выдумывать не хотят. Например, интересный мог бы получиться эксперимент над социальными сетями — создавать с помощью мобильной связи динамичные комьюнити из тех, кто сидит в одной пробке. Можно угадывать, кто с кем в одной пробке, кто где стоит, кто быстрее вырвется, ставить на лидера. Реальное шоу — специальное предложение для центра Киева и мостов через Днепр... Потому что дорога на работу с ее пробками, тянучками и прочими сомнительными удовольствиями — это убитое время. Даже для пассажира.

Мобильность в полном смысле этого слова предполагает, как это ни тривиально, свободу. Которой у нашего работающего человека нет. Смешно сказать: при космических ценах на аренду офисных помещений в центре Киева, абсолютное большинство работодателей продолжает их снимать и загонять туда сотрудников. Добрая часть которых могла бы выполнять свою работу, не выходя из дома, а в офис наведываться с оговоренной периодичностью для отчета о выполненной работе и получения порции начальственного гнева — той его компоненты, которую по и-мейлу не передашь. Та­ким образом можно было бы сократить расходы на содержание фирмы — отпала бы надобность в больших помещениях и в части штатных единиц вроде офис-менеджеров и прочих представителей «офисного планктона».

Но такую степень свободы не может позволить себе корпоративная культура — это будет стоить ей жизни. Ежедневное вынужденное общение в самые продуктивные часы приводит к потрясающим психосоциальным последствиям — пробуждает дух коллективизма (теперь его называют «командным»), а также карьеризма (aka «самореализация»), а еще служебные романы, интриги — все то, что дает человеку ощущение полноты жизни. Исподволь привязывая его к месту работы, к людям, с которыми он проводит большую часть времени, внушая подспудный страх к переменам.

Лиши нас этого — и мы располземся по миру. Мы будем работать не «на фирму» или «на бренд», а исключительно на благо собственного кармана и/или в свое удовольствие, меняя работодателей как перчатки. Все, что нас будет связывать, — это подписанный договор на определенный объем работ или проект, в котором мы подписались участвовать. Наши коллеги будут знать нас скорее по никам в мэссинджерах, чем по именам. Самое интересное, что большинство «офисных» работ вполне допускает подобный модус вивенди. И если бы не уверенность в том, что все должны дышать одним (спертым, хоть и кондиционированным) воздухом, находиться под неусыпным перекрестным надзором, играть в «кто кого пересидит», — многие из нас уже давно сменили бы городскую сутолоку на пейзанский антураж. Да что там, работали бы, путешествуя, например. В свободное от работы время не сидели бы в пробках, а выращивали розы, воспитывали детей — в общем, жили.

Технический прогресс предоставляет нам такую возможность. Интересно, когда мы будем готовы ее принять.