Власть и мозги: match not found

"Научных интересов не имею, потому что не верю в полезность науки для украинской экономики" - ответил высокопоставленный государственный чиновник на анкетный вопрос "Ваши научные интересы". Это откровение очень точно отражает отношение нашей власти к науке.

Не потому ли мы никак не сдвинемся с места в направлении инновационного пути развития, громогласно заявленного Программой экономических реформ президента Украины на 2010–2014 гг., несмотря на то что до финишной отметки остался небольшой отрезок дистанции? Интересно, какими будут "индикаторы успеха" - в программе их два: повышение доли инновационно активных промышленных предприятий с 10,7 до 25% и повышение наукоемкости ВВП с 0,95 до 1,5%. (Кстати, один государственный чиновник на вопрос, можно ли считать реальными намеченные показатели, разразился гомерическим смехом).

Казалось бы, для достижения заявленной цели власть должна была задействовать отечественный научно-технический потенциал. Собственно, она и попыталась это сделать, исходя из своих соображений о пользе науки в экономическом и общественном развитии. Озаботившись повышением эффективности использования средств в научной сфере, правительство устами Н. Азарова заявило о том, что финансироваться будут только те НИОКР которые дадут прикладной результат уже в ближайшее время. Более того, говорилось о том, что наука должна приносить прибыль, с чем, в принципе, все согласны. Однако одних громких заявлений для этого недостаточно. Несмотря на то что ученые все-таки добились незначительного увеличения средств на нужды НАНУ, прибегнув к испытанному методу - пикетированию Кабмина, это вряд ли повлияет на научные результаты, поскольку никаких изменений в финансировании научных исследований не произошло. Ситуация с началом 2013 г. даже ухудшилась - осталась без бюджетной поддержки первая в Украине ключевая лаборатория в области молекулярной биологии, исследования которой получили высокую оценку международного экспертного совета, на голодном пайке сидит Государственный фонд фундаментальных исследований.

"…Наука должна вернуть себе достойное место в общественном сознании,

в первую очередь у нашей молодежи, что должно стать первым шагом на пути
инновационного развития"

Сергей Капица

Понятно, что фундаментальная наука не приносит быстрых денег, а значит, она вроде бы и не нужна, на нее нет спроса ни у государства, ни у бизнеса. В общественном восприятии ученые зачастую представляются этакими чудаками, удовлетворяющими свое любопытство за счет налогоплательщиков. В научной среде усиливаются пессимистические настроения, талантливые молодые исследователи не связывают свое будущее с Украиной.

Если принять во внимание вышеизложенное, то организаторы симпозиума на тему "Отношение общества и государства к науке в условиях современных экономических кризисов", состоявшегося в конференц-зале НАН Украины, что называется, попали в самую точку. Его участники - ученые, политики, представители бизнеса - попытались проанализировать ситуацию в науке, сложившуюся в разных странах в периоды кризисов, выявить проблемные места во взаимоотношениях науки, общества и государства в эти периоды, а также подготовить рекомендации для разработки государственной научно-технологической политики в кризисных условиях. Пожалуй, впервые за последние годы научное сообщество попыталось дать трезвую оценку процессам, происходящим во взаимоотношениях власти и науки.

"Понимание инноваций у нас на пещерном уровне, - считает заведующий межотраслевой лабораторией по вопросам формирования и реализации научно-технической политики МОН и НАН Украины, доктор экономических и кандидат физико-математических наук Александр Попович. - Создается впечатление, что в правительстве не знают, что инновационный процесс в производстве начинается с новых научно-технологических идей, которые рождаются в процессе фундаментальных научных исследований. Поэтому стратегическая ориентация на активизацию этого процесса требует прежде всего существенного увеличения государственной поддержки фундаментальной и прикладной науки. Здесь уместно привести высказывание известного английского ученого Джорджа Портера: "Наука вся прикладная. Разница только в том, что отдельные приложения появляются быстро, а другие - через столетия".

В выступлениях представителей власти зачастую подчеркивается, что финансирование украинской науки постоянно увеличивается. Однако цифры, которые приводятся, как правило, не учитывают инфляцию. Сравнение статистических данных о финансировании науки в Украине за период 1995–2011 гг. с использованием дефлятора, рассчитанного Игорем Булкиным (ЦИПИН им. Г. Доброва), отчетливо показывает (рис. 1), что реальное финансирование науки с 1995 г. почти не меняется. В его динамике за последние два десятилетия прослеживается четкая тенденция сокращения научного потенциала государства.

Таким образом, приходится констатировать, что, во-первых, либо в политике государства никакой стратегической цели относительно науки не было сформулировано вообще и наука рассматривалась как одно из направлений непродуктивных затрат, отягощающих госбюджет (поэтому затраты пытались максимально сократить), либо, во-вторых, авторы бюджета на протяжении почти двух десятилетий последовательно реализовывали стратегическую цель, поставленную в свое время МВФ, - втрое сократить научный потенциал Украины. И эта цель достигнута: научный потенциал страны действительно сокращен более чем в три раза, тем самым серьезно подорваны возможности Украины для перевода экономики на инновационный путь развития".

Анализируя сравнительную динамику расходов на науку в разных странах в кризисный период, ученые-экономисты и науковеды выделили три модели, отражающие специфику отношения государства к науке в условиях кризиса.

Для первой модели определяющим является рост доли государственного финансирования в общих затратах на науку и рост общей наукоемкости ВВП. Так, в США за период 2007–2011 гг. доля госбюджета на науку возросла на 6,3%, в России - на 3%. Менее значительный рост достигнут в Румынии, Испании и некоторых других странах.

Вторую модель, по мнению исследователей, можно справедливо назвать "украинской": для нее характерно сокращение доли госфинансирования и наукоемкости ВВП. Украина снизила бюджетные расходы на науку с 54,3% в 2008 г. до 44,5% в 2011 г., то есть на 10%.

Третья - глобализационная - модель характеризуется перетоком финасирования НИОКР из развитых стран в менее развитые с целью сокращения издержек. Она сформировалась вследствие того, что в условиях сочетания экономического кризиса и глобализации большинство компаний даже в развитых странах стали экономить на расходах, не дающих быстрой прибыли. Кстати, эта тенденция отразилась и на Украине: с конца 2007 г. одновременно с падением уровня государственной поддержки научной деятельности и сокращением заказов со стороны отечественного бизнеса возросло количество зарубежных заказов. Однако в последние два года объемы зарубежных заказов украинским ученым на выполнение НИОКР стали сокращаться (рис. 2). Кстати, об этом с тревогой говорят руководители академических НИИ, акцентируя внимание на том, что зарубежные заказы на наукоемкие разработки давали возможность зарабатывать средства и тем самым держаться на плаву.

По мнению исследователей, если мировой объем НИОКР не уменьшается, то это может свидетельствовать о том, что возможности отечественной науки удовлетворять требования зарубежных заказчиков исчерпались. Такие заказы стали принимать другие страны, наращивающие свой научный потенциал, - например, Китай, Индия, Сингапур и др. Украина же продолжает терять свой научный потенциал как по количественным, так и по качественным показателям.

- Но украинская модель отношения науки с властью определяется не только вытеснением научной сферы на обочину государственных приоритетов в финансовом плане, но и тем, что исполнительные органы власти, разрабатывая и принимая нормативные акты по реализации законодательных норм в научной и инновационной сферах, умело ушли в этих документах от какой-либо ответственности за выполнение законов, - подчеркивает в интервью ZN.UA директор Центра исследований научно-технического потенциала и истории науки им. Г. Доброва, доктор экономических наук Борис Малицкий. - Например, Минфин настойчиво игнорирует установленную законом еще в 1991 г. норму государственного финансирования научной и научно-технической деятельности на уровне 1,7% ВВП, объясняя свою позицию тем, что в Украине доля государства в структуре затрат на науку выше, чем в развитых странах, при этом не обращая внимания на то, что по бюджетным затратам на одного исследователя мы сильно отстаем не только от развитых, но и развивающихся стран. Тем более что, как показали наши исследования, в стране сложилась ситуация, когда весь объем бюджетного финансирования науки автоматически возвращается государству в виде начислений на фонд заработной платы и подоходных налогов. То есть государство, фактически отказавшись от финансирования, пытается ужесточить бюрократические меры вмешательства в организацию научных исследований.

Недавно Минфин в ответе Верховной Раде на решение парламентского комитета по вопросам науки и образования написал, что в Украине нет экономических возможностей достичь установленной законодательством нормы финансирования науки. В то же время для собственных научных нужд Минфин увеличил объем бюджетного финансирования с 55,6 млн грн в 2008 г. до 87 млн грн в
2012 г., то есть более чем на 38%. Кроме того, удельные затраты на одного исследователя, работающего в системе Минфина, в два раза больше, чем в среднем в научной системе страны. Воистину, своя рубашка ближе к телу!

- Увеличение затрат на содержание госаппарата и силовых структур - одна из особенностей украинской модели бюджетного финансирования. Есть, конечно, и другие характерные особенности - в частности, приоритетное финансирование низкотехнологичных отраслей.

- Приведу лишь один пример. Правительство сильно печется о металлургической отрасли, которая действительно многие годы дает стране до 40% валютной выручки. Но давайте задумаемся: в какую реальную цену стране обходится каждый металлодоллар в условиях, когда более 80% металла продается за рубеж? Наши расчеты показывают, что на экспорте каждой тысячи тонн Украина теряет примерно 500 тыс. долл. Одновременно сокращается потенциальная возможность увеличить финансирование науки, создавать высокотехнологические рабочие места. Естественно, это было бы возможно, если бы наш металл превращался в машиностроительную или другую продукцию с высоким уровнем добавленной стоимости.

Об экономической эффективности металлургической отрасли с точки зрения национальных интересов свидетельствует, например, такой факт: операционные затраты на единицу реализованной продукции составляют 101,8 коп. на 1 грн. При этом значительные валютные средства мало используются для модернизации горнометаллургического комплекса, в котором износ основных фондов превышает 70%, а идут на другие цели. Например, для обеспечения годовой зарплаты одного зарубежного футбольного тренера нужно продать за рубеж больше 150 вагонов украинского металла.

О том, насколько остро назрела необходимость структурной перестройки нашей экономики и в первую очередь промышленности, свидетельствуют многие факты. Украинцы покупают более 90% зарубежной бытовой машиностроительной продукции, ежегодно инвестируют почти 1 млрд долл. в зарубежную фармацевтическую науку, огромные деньги вкладывают в развитие легкой промышленности Китая и других стран. В этих сферах у нас почти полностью развалился научный потенциал.

- Наивно считать, что об этом не знают те, кто принимает судьбоносные решения как для науки, так и страны в целом. К тому же в высших эшелонах власти сплошь и рядом доктора наук, профессора, члены академий. Но при этом среди нынешнего политикума нет научных авторитетов, таких как, например, Владимир Горбулин, Сергей Рябченко, Ярослав Яцкив, мнению которых можно было бы доверять. Да и в научном сообществе немногие могли бы претендовать на титул "совесть науки". К тому же в научной среде до сих пор сильны патерналистские настроения. Что можно ожидать в такой ситуации?

- Отношение общества и государства к науке в нынешних условиях должно измениться. Если для правительства Украины научная сфера так и останется исключительно второстепенной затратной отраслью, то получается, что оно законсервирует на будущее экономическую отсталость страны. Чтобы не допустить этого, и сама наука должна изменить отношение к государству, обществу и бизнесу. Необходимо искать способы адаптации научной системы к стремительно изменяющейся ситуации в экономике, обществе и политической жизни Украины. И это касается не только вопросов организационного реформирования науки, о чем твердят на всех уровнях управления, но и укрепления ее политической силы, влияния на общество и принятие политических решений, судьбоносных для нашего будущего.

Считаю, что для нормализации взаимоотношений науки с властью нужно искать пути сотрудничества, а не конфронтации. Этому могло бы способствовать создание при президенте страны авторитетного представительного органа по вопросам науки. В аппарате президента должно появиться самое главное лицо - советник президента по науке и инновациям, наделенный соответствующими полномочиями, превышающими, в частности, полномочия Минфина в вопросах обоснования инновационной стратегии развития страны, обеспечения сбалансированного финансирования разных областей науки, модернизации отечественной экономики и т. п. С моей точки зрения, в процессах обеспечения социально-экономического развития страны на первый план выдвигается проблема повышения политической силы науки.

* * *

Проблема взаимоотношений власти и науки - не наше доморощенное явление, она присуща также другим постсоветским государствам, в особенности тем, где в основном сохранилась советская система организации научной сферы. В России в последнее время эта проблема обрела особую остроту в связи со скандалом, разгоревшимся вокруг требования отставки министра образования и науки РФ Д.Ливанова, инициировавшего кампанию по борьбе с липовыми диссертациями и коррупцией в научно-образовательной сфере. Чтобы "защитить от шквала критики" министра и ученого, на днях в Москве побывал Нобелевский лауреат Андрей Гейм, который ныне является гражданином Голландии. Удалось ли ему "прикрыть" своим научным авторитетом попавшего в опалу министра? Но примечательно уже то, что он смог привлечь внимание широкой общественности к ситуации, когда в интересах чиновников от науки и политиков отдавали на заклание научную истину.

У нас, пожалуй, ситуация не лучше, а может быть, и хуже. И с липовыми диссертациями, и с купленными дипломами, и с коррупцией. Только если в России этот нарыв осмелился вскрыть Д.Ливанов, то в нашем обществе сделать это пока никому не удалось. Министр Д.Табачник хоть и грозится провести "чистку" в системе аттестации научных кадров, да, как говорится не по Сеньке шапка - для этого, кроме всего прочего, необходимо обладать моральным авторитетом и пользоваться доверием общества. Нарастает противостояние МОН и НАНУ - как в вопросах подготовки и аттестации научных кадров, так и в подходах к организации научных исследований. Фактически имеем два министерства науки, основными функциями которых является распределение средств. О будущем НАНУ ведутся "кухонные" разговоры в кулуарах академии, концепции реформы обсуждаются в закрытом кругу… Как будто общество не должны интересовать ни эти проблемы, ни способы распределения бюджетных, то бишь налогоплательщиков, денег, и на науку в том числе.

Общественным мнением у нас обычно начинают интересоваться перед выборами, когда политические силы заказывают соцопросы. Правда, проводят их и ученые - с чисто научными целями. "Недавно мы совместно с Институтом социологии завершили исследование по изучению динамики социального капитала науки (то есть места науки в общественном сознании, ее авторитета в социуме) в двух регионах Украины. Вопросы анкеты, которую предложили заполнить студентам разных вузов, касались доверия общественным институтам - семье, церкви и религии, СМИ, науке, правоохранительным органам, общественным организациям, органам государственной власти и т. п., - прокомментировал А. Попович. - К моему величайшему удивлению, наука оказалась на втором месте (на первом - семья), то есть уровень доверия к ней несравненно выше, чем ко всем другим институтам нашего общества. Это говорит о том, что и уровень инновационной культуры нового поколения наших госслужащих, которое придет на смену нынешнему, будет намного более высоким".

А пока, как и наука, инновации могут подождать?