В команду «проффесора» — только с ученой степенью!

Как выяснилось на днях, Андрею Деркачу, президенту НАЭК «Энергоатом», генеральному директору государственного концерна «Укратомпром» не дают спокойно спать лавры «проффесора» Януковича, кандидата экономических наук «чрезвычайного» министра Н. Шуфрича и иже с ними. И решил он, что для нормального самоощущения пребывания в списках партии известных ученых-регионалов и к тому же находясь (пока еще) при больших финансовых потоках, необходимо использовать уникальную возможность пополнить их ряды.

Заинтересованная общественность может насладиться зрелищем «остепенения» еще одного чиновника. 26 октября 2007 года в 17:00, как значится в автореферате, в Институте государства и права им. В. Корецкого на заседании ученого совета Д 26.236.03, по адресу ул. Трехсвятительская, 4, состоится защита диссертации на соискание научной степени кандидата юридических наук президентом НАЭК «Энергоатом» Андрея Леонидовича Деркача на тему «Организационно-правовые аспекты контроля в области ядерной и радиационной безопасности» (специальность 12.00.07 — административное право и процесс; финансовое право; информационное право). Научным руководителем является доктор юридических наук, профессор, академик НАНУ, директор названного института Ю. Шемшученко.

По старой научной привычке сразу интересуюсь списком трудов соискателя по теме диссертации. Их всего пять, три из них — научные статьи в специализированных ВАКовских изданиях, все опубликованы в 2006 году. Прямо скажем, не густо. И еще в автореферате есть скромная фраза: «Научно-публицистические публикации автора по вопросам правового обеспечения развития ядерной энергетики размещены на сайте...» (приводится адрес персонального сайта диссертанта). Зайдя на сайт легко убедиться, что практически все «научно-публицистические» статьи автора напечатаны в газете «Киевский телеграф», которой наш соискатель и владеет. Ситуация точно, как в поговорке: «Сам пью, сам гуляю, сам стелю, сам лягаю…»

Да, кстати, а вы верите, что текст диссертации объемом 213 страниц со списком использованных источников на 17 стр. (172 наименования) писал сам соискатель? Я — нет. Аргументы простые — если уж статьи для «Киевского телеграфа», законопроекты и тексты выступления нашего героя в парламенте писались его помощниками, то яснее ясного, что, сидя одним местом на двух стульях одновременно, времени посещать библиотеку им.Вернадского у нашего соискателя не было совершенно.

Однако «диссертационные негры» то ли оказались недобросовестными, то ли решили пошутить над соискателем, а заодно и над академиком, доктором юридических наук, научным руководителем диссертанта и директором когда-то уважаемого института НАНУ Ю. Шемшученко.

В юридической науке, как и всякой другой, существует своя терминология. Именно по использованию правильных терминов и судят о квалификации автора. Бросилось в глаза, что в тексте автореферата используется такое словосочетание (на языке оригинала): «відповідно до приписів міжнародно-правових актів». Что есть международно-правовые акты? Это международные конвенции, участником которых является Украина и которые вводятся в действие Верховной Радой Украины путем принятия соответствующего закона о ратификации. Так вот, дорогие читатели, в текстах конвенций нет «приписів», в них содержатся нормы. А «приписами» в ядерном праве являются «обов’язкові для виконання розпорядження (приписи) про усунення порушень і недоліків в сфері безпеки використання ядерної енергії», которые имеют право посылать лицензиатам и эксплуатирующей организации государственные инспекторы по ядерной и радиационной безопасности (ст. 25 закона «Об использовании ядерной энергии и радиационной безопасности»). О том же говорится и в ст. 188-18 Кодекса Украины об административных правонарушениях: «Невиконання законних вимог (приписів) посадових осіб органів державного регулювання щодо усунення порушень законодавства про ядерну и радіаційну безпеку… тягнуть за собою…» и т.д. Именно предписания государственных инспекторов по ядерной и радиационной безопасности, наряду со штрафными санкциями, являются основным инструментом воздействия на нарушителей норм, правил и стандартов по ЯРБ, условий лицензий.

Смешным разделом автореферата для специалистов является научная новизна полученных нашим героем результатов. Извините за обильное цитирование, но что делать — хочется, чтобы и вы ознакомились с этим шедевром. Оказывается, данная работа «є першим самостійним комплексним дослідженням, яке присвячене теоретичним та практичним проблемам контролю у галузі ядерної та радіаційної безпеки». Конец цитаты. Надо так понимать, что первым самостоятельным для автора? Обычно в авторефератах пишут: «Впервые в мире (или в Украине)…».

Идем дальше. Научная новизна основных положений диссертации и личный вклад автора в исследование проблемы заключаются «у висновках, положеннях та рекомендаціях», в частности: «сформульовано поняття контролю у галузі забезпечення ядерної та радіаційної безпеки як врегульованої нормами права діяльності органів державної влади та місцевого самоврядування, громадськості, спрямованої на забезпечення додержання норм законодавства з питань ядерної та радіаційної безпеки, запобігання та виявлення порушень правових вимог щодо забезпечення безпеки довкілля, людини від впливу будь-яких речовин, пристроїв та споруд, що містять чи можуть уміщувати ядерні матеріали (как это? Если они не содержат ядерных матеріалов, зачем контроль? — О.Д.) або джерела (какие? Воды? — О.Д.), наслідків радіаційної аварії, вжиття заходів впливу на порушників вимог ядерної та радіаційної безпеки».

Хочется спросить автора, сам-то понял, что написал? Поражает, конечно, глубина мысли — «урегулирование нормами права деятельности…» Да об этом назначении права в любой сфере знают даже студенты первого курса юридического факультета. А теперь конкретные вопросы. Как автор представляет себе применение общественностью и органами местного самоуправления «мер воздействия на нарушителей требований ядерной и радиационной безопасности», когда таким правом государство наделило только должностных лиц органа государственного регулирования ядерной и радиационной безопасности и правоохранительных органов? Как общественность и представители органов местного самоуправления будут «предотвращать и выявлять нарушения», если у них нет права посещать такие режимные объекты, как атомные станции, и устраивать проверки каких-либо субъектов в этой сфере, если к тому же они должны владеть специальными знаниями? Наверное, такие определения терминов, как предложил соискатель относительно контроля за ЯРБ, можно делать, только успешно применяя, как пишет сам автор, «формально-логический метод исследования». Но что-то с логикой не сложилось у соискателя научной степени (видно, плохо учили на 8-м факультете Высшей школы КГБ СССР им. Ф. Дзержинского), как, впрочем, и с «філософсько-світоглядним, загальнонауковим та спеціально-науковим» методами познания.

Дальше — больше. Во всех сферах законодательства, а особенно в такой высокотехнологической области, как правовое регулирование использования ядерной энергии, особое значение приобретает необходимость применения ясной, последовательной и точной терминологии. И вырабатывают эти определения профессионалы-атомщики, которые понимают суть предмета, а не недоучившиеся юристы. Поэтому откровенно удивляет уверенность в себе соискателя, который, ничтоже сумняшеся, взялся определять фундаментальные для ядерного права понятия.

Среди личного вклада автора в научную новизну отмечаются уточнение понятий «ядерная безопасность», «радиационная безопасность» и обоснование необходимости приведения в соответствие с «приписами міжнародно-правових актів» понятий «ядерная установка», «ядерный материал», «ядерный ущерб». Так, ядерная безопасность в исполнении А. Деркача это: «стан захищенності довкілля та людини у процессі використання ядерних установок, поводження з радіоактивними материалами, який не допускає заподіяння ядерної шкоди». Действительно, если посмотреть специальную литературу, то понятие «безопасность» в широком смысле определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства, а также окружающей среды в различных сферах жизнедеятельности от внутренних и внешних угроз». Однако само по себе такое состояние не может «не допускать ядерного ущерба». Уменьшать угрозу ядерного ущерба (а «не допускать ядерного ущерба», как категорически пишет соискатель) может только целенаправленная деятельность человека. Угроза существует всегда, так, по Д. Фикселу, «угроза — это явление или ситуация, которая может принести вред здоровью человека или его безопасности. Опасность можно определить качественно, а риск — количественно». Таким образом, угроза является объективной реальностью, которая всегда существует в отношениях как между человеком и техникой, так и с окружающей природной средой. А вот оценить риск реализации угрозы и масштаб последствий наступления аварийного события и призван вероятностный метод оценки безопасности, который применяется в том числе в Украине, для обоснования безопасности ядерных установок. При этом в технологии безопасности атомной энергетики риск определяется как произведение вероятности возникновения аварии на ее потенциальные радиологические последствия.

Проблемам безопасности использования ядерных технологий посвящен ряд документов МАГАТЭ, носящих рекомендательный характер, и все определения понятий в сфере ядерной энергетики и промышленности давно сформулированы лучшими специалистами мира, а МАГАТЭ издает общедоступный специальный Глоссарий (последняя редакция — 2007 г.). Более того, до сих пор лучшие мировые умы не придумали универсального определения понятия «ядерная установка». В каждой из действующих конвенций в этой области (а это Конвенция о ядерной безопасности, Объединенная конвенция о безопасности обращения с отработавшим топливом и безопасности обращения с радиоактивными отходами, Венская конвенция о гражданской ответственности за ядерный ущерб, Конвенция о физической защите ядерных материалов, Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма) содержится конкретное определение для ядерной установки для целей каждого из этих документов. А ядерная безопасность (или просто «безопасность») определяется в документах МАГАТЭ как «достижение надлежащих эксплуатационных условий, предотвращение аварий или смягчение их последствий, благодаря чему обеспечивается защита персонала, населения и окружающей среды от радиационной опасности».

С определениями фундаментальных понятий, сделанных А. Деркачом, можно ознакомиться не только в тексте диссертации. Как с гордостью написано в автореферате, автор применил основные результаты своих исследований при подготовке ряда законопроектов, в частности «О внесении изменений в Закон Украины «Об использовании ядерной энергии и радиационную безопасность» (регистрационный номер 3647 от 18.06.2003, принятый в первом чтении 13.12.2005 г.). Правда, комитет ВР по ТЭК, ядерной политике и ядерной безопасности не стал готовить этот законопроект ко второму чтению и добился его отзыва. Определение «специальный ядерный материал», который предлагалось ввести на замену термина «специальный делящийся материал», которое есть в действующем законе, не будет соответствовать ст. III Договора о нераспространении ядерного оружия, ратифицированного Украиной. Само определение термина «ядерный материал», предложенное соискателем, заслуживает отдельного разбора. Но поверьте, что оно удивило физиков-ядерщиков. А определение понятия «ядерное топливо» «цельностянуто» из Венской конвенции о гражданской ответственности за ядерный ущерб (сделанное только для целей этой конвенции), определение же «эксплуатирующая организация (оператор)» просто перенесено из ст. 33 закона Украины «Об использовании ядерной энергии…» в ст. 1 этого же закона. Вот в чем заключаются ноу-хау автора.

В разделе «научная новизна» написано также о том, что автор обосновал необходимость реорганизации Госатомрегулирования и создание Национальной комиссии ядерного регулирования как государственного органа со специальным статусом, что должно обеспечить его независимость в принятии решений. Кроме того, автор формулирует основные задачи органа государственного регулирования ЯРБ, переписывая текст из соответствующих статей Закона «Об использовании ядерной энергии…» и Положения о Госатомрегулировании. От того, будет ли орган государственного регулирования ЯРБ в сегодняшнем виде (как центральный орган исполнительной власти со специальным статусом) или в виде Национальной комиссии, при существующем подчинении его вице-премьер Министру по ТЭК, заинтересованному в развитии ядерной энергетики, независимость ядерного регулятора в принятии решений не увеличится. Для обеспечения реальной его независимости необходимо вносить изменения в Конституцию Украины для выведения всех регулирующих органов из исполнительной власти, поскольку задачи у них несколько иные, чем у других министерств и ведомств (см. раздел III указа президента Украины от 27.09.2007 г. № 921/2007 «О Концепции усовершенствования государственного регулирования естественных монополий»). В этом указе зафиксировано также, что деятельность органов государственного регулирования должна осуществляться на основании специальных законов. Кроме того, еще до появления указа в книге «План дейст­вий по реформированию системы органов исполнительной власти в Украине» (раздел 15, стр. 72-73, изд-во «Конус-Ю», Киев, 2006,) было предложено реформирование регуляторов именно в таком ключе, как изложено в президентской концепции.

А вот как смешать в «кучу коней и людей» и не постесняться это все предъявить общественности, продемонстрируем сейчас. Автор пришел к выводу, что «подконтрольными» являются практически все отношения, возникающие в связи с проектированием, размещением, эксплуатацией ядерных установок, ядерных материалов, однако «реально же контроль осуществляется относительно определенных объектов». Автор рекомендует разделить объекты контроля ЯРБ на: естественные (урановые руды, рудники, карьеры), технические (ядерное оборудование, технологии), социальные (человек, группа лиц, население), экологические (окружающая природная среда и отдельные природные объекты), ядерные установки и ядерные материалы (к которым почему-то отнесены радиоактивные отходы, хотя в отечественном законодательстве и международных конвенциях проводится четкое разделение между ядерными материалами и РАО. К тому же возникает вопрос: ядерные установки — разве это не «ядерное оборудование», как написано выше? А производство электроэнергии на ядерной установке с ядерными материалами — это разве не технология? — О.Д.); деятельность, связанная с использованием ядерной энергии (проектирование источников ионизирующего излучения и ядерных установок, их строительство и эксплуатация), а также мероприятия, программы, планы по обеспечению ЯРБ. Дальше следует фраза (чтобы читатель прочувствовал контекст. — О.Д.): «для контролирующих органов они (объекты. — О.Д.) важны не сами по себе, а потому, что имеют определенные свойства, которые можно охарактеризовать количественно, качественно, а потому могут подвергаться оценке, проверке с точки зрения их соответствия требованиям, критериям, установленным законодательством». То есть «оценке, проверке с точки зрения соответствия требованиям и критериям» будут подвергаться и «человек, группа людей, население» как социальные объекты контроля и они «важны не сами по себе»? А как же тогда быть с основными принципами государственной политики — приоритетом защиты человека от воздействия ионизирующего излучения и тем, что не может быть разрешена любая деятельность, связанная с ионизирующими излучениями, если конечная выгода от нее не превышает нанесенного ею вреда? Я уже не говорю о том, что назначение ядерного законодательства — это именно регулирование деятельности, связанной с использованием ядерной энергии, поскольку отвечают за обеспечение безопасности ее использования лицензиаты и эксплуатирующая организация. Государственный надзор как часть государственного регулирования ЯРБ осуществляется не за самой ядерной установкой, источниками ионизирующего излучения, урановым рудником как таковыми, а за деятельностью субъектов, связанной с их использованием. Методы воздействия, в случае нарушения норм, правил, стандартов по ЯРБ и требований законодательства, применяются к лицензиатам и эксплуатирующей организации, а не к ядерной установке или технологии.

МАГАТЭ в 2006 году издало фундаментальный труд «Справочник по ядерному праву», подготовленный с учетом лучшей практики разработки национальных ядерных законодательств государств–участниц этой организации. С ним, в том числе на русском языке, можно ознакомиться на сайте МАГАТЭ. Как раз там и описаны основные принципы осуществления государственного регулирования ЯРБ, составной частью которого является государственный надзор за ЯРБ. Кроме того, в серии изданий по безопасности МАГАТЭ в 2003 году вышли требования по безопасности №GS-R-1 «Юридическая и государственная инфраструктура ядерной безопасности, радиационной безопасности, безопасности радиоактивных отходов и безопасности перевозок». Поэтому нет никакой научной новизны в диссертации в формулировании принципов обеспечения контроля ЯРБ и основных правовых форм реализации контроля ЯРБ, которые являются главным ее содержанием. А рекомендации соискателя разработать ряд узких законов, таких как «Об основных принципах контроля за ядерной и радиационной безопасностью Украины», «Об ограничении, остановке, приостановке деятельности предприятий, учреждений, организаций в случае нарушения ими законодательства об охране природы», установлении на законодательном уровне механизма подготовки Доклада о состоянии ядерной и радиационной безопасности и Национального доклада о состоянии окружающей природной среды» не соответствуют правительственному решению разрабатывать «Ядерный кодекс Украины», который бы объединил все законы, регулирующие использование ядерной энергии и устранил существующие противоречия в законодательстве. Которые, к тому же, и возникли не в последнюю очередь от того, что эффективность деятельности народных депутатов у нас оценивается по количеству поданных ими законопроектов, даже если законопроекты состоят из одного абзаца. Не говоря уже об отсутствии специальных знаний у народных избранников, хотя некоторые из них и считают себя «суперпрофессионалами» в ядерной сфере.

Горько и больно за украинскую науку вообще и юридическую в частности, которая прирастает такими «научными» трудами и персоналиями благодаря покровительству академиков и директоров институтов НАН Украины.

Страшно становится от того, что законодатели воспользуются «наработками» соискателя и окончательно внесут путаницу в украинское ядерное законодательство, по признанию международных экспертов, одно из лучших в мире. Конечно, оно требует усовершенствования, поскольку жизнь не стоит на месте, но только усилия в этом направлении должны предпринимать настоящие специалисты, а не горе-юристы, украинские «митрофанушки». А сам факт, что подобный труд был допущен к защите на докторский совет академического института, можно рассматривать в качестве окончательного диагноза нашей НАНУ.