УКРАИНА ДЕЛАЕТ СТАВКУ НА НАУКУ И ТЕХНОЛОГИИ

Тот факт, что Кабинет министров пополнился новым Министерством науки и технологии, несомненно свидетельствует об одном: наконец-то и наше государство «сделало ставку» на науку. В этой связи корреспондент «ЗН» взял интервью у министра науки и технологии Украины, академика, народного депутата Владимира Семиноженко.

- Владимир Петрович, не раз утверждалось (в том числе и в ваших публикациях), что наука - едва ли не самое ценное, что досталось Украине в наследство от СССР. В то же время не секрет, что мы берегли это наследство из рук вон плохо. Следует ли понимать, что создание нового министерства и ваше назначение его главой знаменуют изменение ситуации?

- Создание Министерства по вопросам науки и технологии было обусловлено целым рядом обстоятельств. Страна, которая считается цивилизованной, всегда имеет развитую не только промышленность, но и научно-техническую отрасль. В современном мире существует как официальное, так и неофициальное соревнование технологий, которые становятся одним из главных критериев развития страны, ее конкурентоспособности на мировом рынке.

Украина, которая даже в СССР была развитым научно-техническим центром, не должна потерять таким тяжким трудом нажитый потенциал. И жаль, что в течение первых пяти лет независимости государство не проводило рационально выверенную и эффективную научно-техническую политику. Отдельные научные коллективы вынуждены были самостоятельно прилагать усилия для сохранения научного капитала страны.

Теперь же - по инициативе и при активной поддержке Президента Украины - впервые создано Министерство по вопросам науки и технологий, основное задание которого я вижу в поиске и формировании финансовых, организационных и, если хотите, гуманитарных ресурсов для развития науки.

- В массовом политическом сознании министерства по влиятельности обычно делятся на, так сказать, министерства первого и второго эшелонов. К первым относятся МИД, МВД, Минобороны и т.д. Ко вторым - к примеру, министерства культуры и образования. А к какому отнесли бы возглавляемое вами?

- Конечно, такое «разделение» имеет место, хотя об этом и не принято говорить. И Министерство науки в новых условиях, о которых я упомянул выше, должно быть, пользуясь вашей терминологией, министерством первого эшелона. Украина должна иметь рационально продуманную стратегию своего научно-технического развития. Одним из направлений такой стратегии в государстве, если проанализировать тенденции развития посткоммунистических стран с их повышенными факторами риска, является научно-технологическая безопасность. В свою очередь, научно-технологическая безопасность сегодня - наиважнейший фактор безопасности национальной.

- Вы говорите о новых условиях. То, что изменилось государство и общество, каждый из нас чувствует. А изменилась ли наука?

- Знаете, Нильс Бор определял физику как «то, чем занимаются физики». Но давайте отделим науку как то, чем занимаются ученые, от науки как социального института и своеобразной и автономной подсистемы общества наряду с экономической, политической, административно-государственной, культурной и иными подсистемами. В развитых странах каждая из этих подсистем имеет свои собственные ресурсы воспроизводства, функциональные коды и зависимости, механизмы саморазвития. Специфика советского типа общества состояла в том, что оно не имело таких особых подсистем, поскольку над всем довлела машина государства. И, в частности, наука, научные разработки, НИИ были включены в общую государственную метаструктуру. Конечно, это имело свои преимущества, например, в плане государственного финансирования науки. Но в то же время последняя как социальный институт по существу не имела собственных - кроме государственно-административных - источников воспроизводства. Государство давало задания науке, обеспечивало необходимые ресурсы для их выполнения и распоряжалось конечным продуктом, что не могло не утяжелять организационную структуру научно-технологического производства. Сегодня государство уходит от дирижирования и администрирования в разных сферах, в том числе и в науке. И нынешние ее проблемы во многом оттого, что существенно сократилось государственное финансирование и в целом государственные ресурсы. А собственных ресурсов для своего воспроизводства научная подсистема еще не выработала. Тут я вижу основное противоречие трансформации науки как социального института в условиях перехода к рыночному и демократическому обществу.

В связи с этим какие же основные задачи стоят перед «новоиспеченным» министерством? Первая - реструктуризация научного поля государства в направлении соединения науки с промышленностью, более последовательного взаимодействия фундаментальной и прикладной науки. В наиболее развитых в промышленном отношении странах научные разработки ведутся на базе высшей школы и финансово-промышленных корпораций, что соединяет в одном организационно-финансовом поле образование, науку и промышленность. У нас же еще с советских времен другая организационно-финансовая структура науки - архаическая, с точки зрения потребностей цивилизованного развития - разрывает научно-промышленный контур экономики. И вторая проблема, вернее, группа проблем - как скоррелировать научно-техническую политику с развитием рыночных отношений, учитывая, что так называемые высокие технологии не всегда поддаются рыночной оценке и что критерии рыночной эффективности не всегда совпадают с критериями эффективности научной деятельности. Если будут найдены способы решения, то страна приблизится к современным научно-производственным контурам экономики.

- В недавнем прошлом практически всеми вопросами науки в Союзе занималась Академия наук СССР. Ныне существует Национальная академия наук Украины, членом президиума которой вы являетесь. Почему бы ей не заниматься решением тех проблем, о которых вы говорите? Как, на ваш взгляд, должны строиться взаимоотношения и разделяться сферы влияния Миннауки и НАН Украины?

- НАН и другие академии, вообще научные сообщества есть своеобразные формы некой самолегитимации в науке как подсистеме. Что есть легитимация в данном случае? Это система отбора, определения квалификации, отделение профессионалов от непрофессионалов, формы допуска в мир науки или в научное сообщество. Иначе говоря, Академия наук - это социальная институция, которая решает свои, очень важные для общества задачи. Подчеркну, именно для общества, понимаемого как систему негосударственных, неадминистративных организаций и объединений, гражданских инициатив и т.д. Министерство же по своему смыслу, по слову даже - государственная институция, входящая в систему органов государственной власти.

Иначе говоря, НАН взращивает науку и технологии, научные кадры со стороны общества, понимаемого как система гражданских негосударственных объединений, не связанных напрямую с административными, госбюджетными и другими ресурсами. Миннауки по сути должно заниматься тем же, но уже опираясь на целостную государственную стратегию с точки зрения государства как субъекта, и международного права, и внутренней политики, опираясь на всю мощь государства, его финансовые, административные и другие ресурсы. Можно еще сказать: Миннауки выбирает из того, что производит наука как независимый социальный институт, то, что является приоритетным с точки зрения интересов государства как в длительной перспективе, так и в краткосрочной, в рамках тех ресурсов, которые государство может себе позволить.

В советское время Украина была страной с высоким технологическим уровнем, но приоритеты в развитии науки определялись несколько произвольно, исходя из идеологических, военно-политических, геоэкономических задач. Сам механизм финансового обеспечения этих приоритетов носил политико-административный и затратный характер. В результате мы получили мощный научно-технологичный сектор без адекватного социально-потребительского сектора. Таким образом, в своем развитии наука не соизмерялась с потребностями самого общества социального потребления и в основном была направлена на потребности имперской государственности. Отсюда советские парадоксы цивилизации, которые плавно перетекли, а порой и обострились в постсоветское время: высокие технологии и наука наряду с социальной бедностью, мощный научно-государственный и военно-промышленный сектор наряду с неразвитым гражданским сектором и т. д. Для того чтобы выровнять указанные диспропорции и парадоксы научно-технологического развития и всей экономики, необходимо, чтобы в формирование социального заказа на науку включилось само общество - бизнес, промышленный сектор, сфера услуг, которые связывали бы свои предпринимательские и производственные успехи именно с новейшими разработками в области науки и техники, в области социальных и гуманитарных технологий, и посредством демократического механизма - парламент, политические партии, группы давления - переводили заказ на науку на уровень государственно-административных решений. И вот важнейшим медиатором, посредствующим звеном этих процессов является Академия наук. В то время как Миннауки переводит потребность общества в научном и технологическом продукте на уровень государственной политики и административно-управленческой конкретики. Конечно, необходимо учитывать, что и по сей день структура научно-технологического производства в нашей стране такова, что основная часть его находится под эгидой Академии наук и сразу, в одночасье, изменить сложившееся положение вещей невозможно. Поэтому нельзя оставить АП без государственного финансирования и в целом государственной поддержки. Отсюда - приоритетным направлением в деятельности Миннауки должно стать «стратегическое партнерство» с Академией наук, академическими НИИ и т. п.

- Не кажется ли вам, что изложенный подход является несколько техноцентричным?

- Я бы с вами не согласился. Часто под наукой и технологией понимаются лишь естественно-научные и промышленно-технические разработки. В современном же обществе, где основным фактором производства становится так называемый гуманный или человеческий капитал, неизмеримо возрастает роль социальных и гуманитарных технологий, созданных на базе социальных и гуманитарных наук. Но вкладываются эти технологии именно, подчеркну, в производство и должны играть в нынешнем научном развитии не меньшую роль. У нас они почему-то остаются на второстепенной позиции. Развитие именно гуманитарного сектора способно придать достаточно целенаправленный, взвешенный характер реформам, которые проводятся как в сфере экономики, так и самой науки.

Социальные и гуманитарные науки должны пройти стадию модернизации, переориентации с сугубо идеологических на более мобильные современные формы.

Это, в частности, могло бы помочь снять социальную напряженность и обрисовать перспективы развития общества. В советское время не учитывалась проблема риска, связанного с научно-техническим прогрессом, что привело как к экологическим, так и к социально-гуманитарным проблемам, к деформации личности в посткоммунистический период. А именно социально-политические, гуманитарные исследования могли бы спрогнозировать негативные последствия быстрых преобразований, которые будут происходить в контуре «наука - технология - промышленность» на современном этапе, и таким образом подстраховать общество.

Нам необходимо помнить, что в разработке научной политики ее неотъемлемой частью должна стать корреляция между чисто технико-промышленным развитием науки и технологиями окружающей среды, гуманитарно-социальным развитием, социально-политическими, этическими технологиями. Иными словами, построение технического режима, в основании которого лежат указанные ранее преобразования, необходимо совместить с ключевыми социально-политическими ценностями свободы, социальной справедливости, демократии. Так должна звучать проблема традиционных взаимоотношений «человек - общество - наука».