ПРОФЕССОР, КОНЧАЙТЕ ЭКСПЕРИМЕНТ И ЖМИТЕ НА ГАЗ

Сессия общего собрания Национальной академии наук Украины в этом году, как две капли воды, напоминала все предыдущие: представительный президиум, академик Борис Патон меж двух именитых гостей - Александром Ткаченко и Валерием Пустовойтенко, академики, сменяющие друг друга на трибуне. До боли знакомый ритуал - будто и не живем уже в другой стране. Чудом сохранившийся оазис «развитого социализма».

В памяти всплывает карикатура, виденная когда-то в журнале «Америка», - на ней громадный удав со счастливым прищуром. Судя по рельефу переполненного живота, удав проглотил джип с человеком за рулем и теперь мирно переваривает. Неподалеку от удава стоит другой человек и в панике кричит сидящему в брюхе: «Профессор, кончайте эксперимент и жмите на газ!»

Слушая речи на сессии, наблюдая улыбающегося академика Патона между двумя именитыми гостями, не мог избавиться от шальной мысли: ну у кого в зале хватит смелости крикнуть Борису Евгеньевичу спасительное…

Но вокруг все было спокойно. Да и если бы кто и крикнул, судя по всему, на газ все равно жать никто не собирался. Выступающие почти хором вторили: зарплату платят крайне нерегулярно… Зал аплодировал тем, кто говорил об этом громче других. Академический профсоюзный вождь бросил в лицо премьеру вызов, что не может быть мира с властью, которая не заботится о науке, и пригрозил более активными формами борьбы.

Речь профсоюзного вождя задела премьера за живое. Голос Валерия Пустовойтенко заметно дрожал. И все же не без умысла он отметил, что в речах академиков, к сожалению, не слышал конкретных предложений о том, какой вклад они собираются внести в развитие народного хозяйства, и подчеркнул: ситуация такая, что об экономическом развитии в Украине, если не будет согласия, можно забыть. Только гражданское согласие дает какую-то надежду - иначе будет еще хуже.

Слова, сказанные премьером далее, вообще не оставляли надежд на возвращение к былой академической жизни: «В настоящих условиях государство не может ёфинансировать науку так, как хотелось бы. И дело не в том, что Украина находится в тяжелом экономическом состоянии, - нужно признать, что в мире есть только несколько стран, которые смогли преимущественно за государственный счет содержать большие научно-исследовательские силы. Для меня очевидно - научно-исследовательские учреждения должны ясно осознать свои экономические интересы на рынке идей».

Пронзительная ясность этих слов особенно впечатляет, когда рядом привести статистические данные о принципиальной неэффективности украинской академической науки при ее нынешней организации. Эти цифры на сессии без дрожи в голосе изложил академик Валерий Геец: «Наш валовой внутренний продукт из расчета на душу населения отстает от большинства стран Европейского союза в 6-7-10 раз. Затраты в государственном секторе на одного ученого в Украине по сравнению со странами Европейского союза в среднем отстают в 20 раз. Уже на этом уровне формируется неконкурентоспособность науки. Даже если Верховная Рада выполнит решения, которые она приняла для финансирования науки, а правительство будет способно их реализовать, то даже при этом вопроса мы не решим.

В среднем за 1981-95 годы на миллион населения в Украине был 6761 научный сотрудник. Те страны, с которыми нам нужно сегодня конкурировать, имеют следующие показатели: Франция - 2537, то есть почти в 2,5 раза меньше, Великобритания - 2417, Швеция - 2714.

С тех пор сокращение в Украине состоялось достаточно существенное. Но даже на сегодняшний день у нас ученых больше на 1000 человек, чем у Франции, Великобритании, Дании, Нидерландов. Не говоря уже о странах, которые сделали шаг к Европе: у Чехии - 1285 научных сотрудников, Литвы - 1278, Латвии - 1165, Венгрии -1157, Турции - 209, Польши - 1083. Пока не сделаем соответствующую реструктуризацию направлений деятельности и не определим соответствующие приоритеты, то и дальше будем идти по пути дальнейшего массового сокращения лучших кадров. А те, что останутся, не смогут выполнить то, на что мы надеемся.

Нужно на законодательном уровне определить вопрос оплаты труда в научной сфере. Когда уровень финансирования будет отставать в 10-15 раз, задача принципиально не будет решена. Это реальность, какой бы прискорбной она ни была. Это надо признать. Иначе не сдвинемся с места. Сотрудничая с властью, необходимо в ближайшие 2-3 года сосредоточиться на этом и пересмотреть в первую очередь политику заработной платы. Если не доведем финансирование до реальных размеров, то решить сохранившимися силами задачи технологического прорыва и опережать конкурентов не сможем».

Итак, вывод до боли очевиден: чтобы наука могла приносить пользу стране, ее нужно достойно финансировать. А поскольку денег нет и в обозримом будущем не будет, надо не делить пирог на всех, а прежде избавиться от балласта. То есть все упирается в проблему с бородой, которая волновала и ставилась еще Владимиром Щербицким. Однако при социализме решить ее было принципиально нельзя. Сейчас все готовы своими руками сделать рынок. Если его, конечно, пустить в академию…

Однако небольшие средства, выделяемые государством, то бишь налогоплательщиками, которыми являемся мы с вами, делятся «по-братски» на коллективы, которые дают важные результаты и готовы поднимать экономику, и на лаборатории, которые и в советские времена производили только отчеты.

«Он очень непрост - этот научно-уголовный мир», - иронически подчеркивали мне не раз сложность задачи многие из академических собеседников…

Но есть в украинской науке и обнадеживающие примеры: создано множество научно-производственных коллективов, где и зарплату платят регулярно, и работают над проблемами самого переднего края! Достаточно сказать, что только из Института кибернетики вышла не одна сотня людей, которые сейчас достойно возглавляют процветающие частные предприятия как здесь, так и за кордоном. Начинать им пришлось в ужасных условиях: они не имели начального капитала, им приходилось арендовать помещения, приобретать оборудование за свои средства…

Сейчас они уже добились многого: производят продукцию, которая конкурентоспособна, им принадлежат серьезные научные работы. И это нормально - во всех странах, когда экономика «присаживается», ученые (во всяком случае та их часть, которая занимается прикладными исследованиями) больше внимания уделяют темам, способным помочь народному хозяйству выйти из трудного положения.

Что помешало тому же Институту кибернетики, обладающему прекрасными помещениями, замечательными кадрами (которые пока еще не ушли), достаточно мощной техникой, найти спасительный выход, а не связывать свою судьбу с ожиданием мифических заказов от министерств и ведомств?

Институт электросварки - о нем сказано столько восторженных слов, что нет смысла что-то добавлять к сладкому хору. Попробую задать несколько горьких вопросов, на которые у меня нет ответа. А именно: почему в этом институте, где могли сваривать все, не смогли наладить выпуск техники, которая была бы конкурентоспособна на рынке? Почему, как только украинский рынок открылся миру, его заполонили сварочные аппараты и материалы из стран, которые уж никак не могут похвастать лучшим в мире институтом? А отдав свой рынок, как можно замахиваться на чужой?

По каждому академическому институту ходят мифы об их мировых достижениях. Проверить это неспециалисту достаточно сложно. Только хочется спросить наших дорогих ученых из инженерных институтов: почему вы так сразу и без боя сдали иностранным фирмам наш рынок? Может, и занимались большой наукой, но какая высокая наука в Институте проблем литья, или «литья проблем», как шутят ваши же коллеги?

О том, что наша наука не способна сплошь и рядом решить проблемы народного хозяйства, мог убедиться каждый здравомыслящий человек. Достаточно вспомнить посещение М.Горбачевым автомобильного завода, когда он поставил перед инженерами задачу… за год не только догнать, но и перегнать передовые страны в автомобилестроении. Как перегнали Запад россияне, хорошо видно по московским автомобилям, которые недавно представил миру Юрий Лужков.

Да что автомобили! Вспомните, как наш ВПК начал конверсию под лихим лозунгом «Раз строим лучшие в мире танки, мы такую бытовую технику сделаем, куда там Западу!» У меня дома до сих пор стоит пылесос, изготовленный каким-то «почтовым ящиком». Может, в качестве квартирного танка он и славно задуман, но в качестве пылесоса не выдерживает никакой критики.

Сейчас почему-то не слышно даже слова «конверсия». Видно, не актуально. Хотя здесь, как и во многом другом, виновата голова, то есть академия, которая не могла предложить достаточно убедительной программы для перехода с военных на мирные рельсы.

Впрочем, в добрую сказку об уникальных возможностях нашей науки поверили не только мы, на нее клюнули и охочие до быстрых дивидендов западные бизнесмены. Когда после 91-го начали рассекречивать военные патенты, в российском патентном бюро образовалась очередь из западных бизнесменов - рассчитывали сделать большие деньги на продвинутых и дешевых советских технологиях. Вскоре, однако, очередь из западных дельцов как-то сама собой рассосалась. Выяснилось, что из наших патентов вымывать интеллектуальное золотишко так же трудно, как и из тощей руды: советские технологии создавались без учета экологии, создатели не считались с энергозатратами... Кому все это нужно на рациональном и все считающем до цента Западе?

Пришел час испытания рынком. Проще всего в этой ситуации бороться локтями изо всех сил за место, которое досталось от социалистической малины. Коммунисты когда-то любили прихвастнуть, что у нас создан рай для ученых. Спешили подчеркнуть при этом, что в стране работает четверть всех ученых планеты. Возможно, так оно и было. Только при этом скромно умалчивалось, что это огромное количество исследователей производит только 3% мировой научной продукции, а продукции высшего качества, оцениваемого Нобелевскими премиями, у нас и вообще не видно.

Однако ощущение великой научной державы глубоко въелось в сознание многих - в советах экспертов ООН, американских и европейских специалистов, пытавшихся давно убедить руководителей нашей науки разумно сократить количество ученых, чтобы приспособить ее к рыночным реалиям, виделось только желание подорвать «наше могущество». Расплата за медленную реакцию на спасительные предложения не заставила себя ждать - 6 тысяч украинских ученых (лучших из лучших!) выехало за границу. Так кто же реально подорвал нашу экономику?