ПОЛОЖЕНИЕ ТЯЖЕЛЕЙШЕЕ, НО ОПУСКАТЬ РУКИ НЕЛЬЗЯ

Президент Украины Леонид Кучма наградил президента Национальной академии наук Бориса Патона знаком отличия главы государства «Герой Украины» с вручением ордена Государства. Так отмечено самоотверженное служение Б.Патона науке, значительные достижения в отрасли сварки и специальной электрометаллургии и утверждение авторитета отечественной науки в мире.

Б.Патон является первым, кто удостоен этой высшей награды. Примите, глубокоуважаемый Борис Евгеньевич, горячие поздравления от редакции «Зеркала недели»!

Последние сорок лет Борис Евгеньевич Патон является если не самой популярной, то во всяком случае самой устойчивой фигурой в украинском истеблишменте. Менялись первые секретари, президенты, а Борис Евгеньевич неизменно оставался на вершине Академии наук Украины. При своей неизменной популярности академик Патон был в то же время и одной из самых закрытых личностей. Народу демонстрировался только отменно отлакированный официальный лик президента академии. В этом мне не раз пришлось убедиться в советские времена, когда интересные интервью академика, пройдя трудную редактуру в структурах власти, теряли не только ощущение человечности, но и элементарный смысл.

Подозреваю, что Борис Евгеньевич внутренне тоже не принимал этой формы лжи. Когда в честь присуждения второй звезды Героя живому академику открыли памятник на тогдашней улице Ленина, Борис Патон, несмотря на все уговоры, так и не появился на этом «празднике».

Это обстоятельство еще раз убедило в том, что Борис Евгеньевич был умнее тех, кто навязывал ему правила общественной игры. Ну а если он и принимал их скрепя сердце, то только потому, что это было платой за спокойные занятия любимым делом…

Итак, первое, о чем я спросил у ученого, - кому нужна была та жесткая цензура, которая контролировала все, что говорилось о Патоне? На каком уровне она существовала? И вспомнил случай, когда из интервью вырезали рассказ о том, что Патон получил девять двоек, и еще несколько острых моментов.

- Историю о девяти двойках я вам рассказал уже после съезда учителей в Октябрьском дворце, на котором присутствовал Владимир Васильевич Щербицкий. Меня попросили выступить, и тут что-то меня дернуло или он реплику какую-то бросил. Я и разоткровенничался: «Всяко бывало. Вот в 9-м классе влюбился и девять двоек получил, но потом исправил. Все вышло хорошо». В перерыве Владимир Васильевич говорит: «Борис Евгеньевич, я так доволен, что вы это сказали, потому что думал: ну неужели вы будете всегда такой, что на вас только смотреть да молиться». Сейчас этот случай стал широко известен, и внучка как-то на мое замечание говорит: «Что шумишь? Ты принес когда-то девять двоек. А у меня двоек нет, только тройка проскочила».

- Амальрик когда-то написал книгу под названием «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» И как в воду глядел. Попробую перефразировать его: «Просуществует ли НАНУ до 2000 года? Если да, то в каком виде?»

- Убежден, что будет существовать и в следующем столетии. Потому что, какое бы ни было положение в стране, всем, кто бы ни был у власти, необходимо, чтобы академия была как атрибут цивилизованного государства…

- Атрибут или инструмент?

- Как атрибут, безусловно. Как инструмент - не уверен… Мировая статистика утверждает: в той стране, где ассигнования на науку опускаются ниже 0,3% от ВВП, это приводит к ее необратимой гибели. В первом проекте бюджета на 99-й год Минфин умудрился записать науке именно 0,3%. Теперь финансисты говорят, что их неправильно поняли, и… записывают 0,5%, хотя есть постановление Верховной Рады Украины от 1 июля 94-го года, где на науку определено 1,7%. И в постановлении Совета по науке при Президенте Украины еще в 96-м году было записано «не менее 1,7%». И даже сейчас Совет по науке рекомендовал 1%. Решение подписано Президентом, пошло к премьеру, в Минфин, в Минэкономику. Там же сказано - отнести эти расходы к защищенным статьям. А госказначейство в октябре заявило: ассигнования будут поступать в соответствии с тем, как будет пополняться доходная часть бюджета… В каком еще государстве высшее должностное лицо, гарант Конституции дает указание, а министр говорит: «Будут деньги - дам, не будут - не дам»?..

К сожалению, это касается не только нашей Академии наук. Такое же положение в Российской и в ряде других академий. И самое страшное - нет притока молодежи. А если нет притока молодежи, старшее поколение уходит и образуется вакуум.

- Для того чтобы пришла молодежь, нужны привлекательные условия. Теми перспективами, которые может предложить академия, трудно кого-то искусить. Кстати, недавно таким же было положение и в журналистике. Но появились новые газеты, где иной подход к делу, и многое изменилось. При этом старые газеты остались. Конкуренция способствует росту профессионализма. Молодежь работает блистательно. В старые времена ни о чем подобном и мечтать не приходилось. Возник ли какой-нибудь параллельный мир в науке, который свидетельствовал бы о том, что она развивается?

- Конечно, появился. Есть люди в коммерческих структурах, понимающие, что нужно рисковать и вкладывать в науку деньги. Таких меценатов, как когда-то, в старой России, я не вижу. А вот те, кто вкладывает в конкретное дело и привлекает при этом науку, появляются. Отсюда тоже может пойти развитие, если не употреблять слово «возрождение».

- В промышленности появились успешные примеры, когда удалось возродить заводы, избавившись от, скажем так, неэффективных работников. Неужели в академии не могут взять на себя смелость оставить только активно работающих и таким образом спасти науку?

- Это действительно правильно. Мы должны монстры-институты сократить до разумного предела. Некоторые просто следует ликвидировать. Но мы сегодня не имеем этой возможности в силу существующего у нас законодательства и в силу совершенно недостаточного финансирования.

- …?

- Для того чтобы уволить человека, надо согласие профсоюзов. Предположим, этот барьер преодолели, а дальше должны дать выходное пособие, трудоустроить… Казалось бы, давайте создадим фонд, который позволил бы расходовать средства на ликвидаторские дела. Но такого фонда нет. Это приводит к тому, что выгоднее держать ненужного работника, чем увольнять. Кроме того, поскольку сейчас идет подушное финансирование института, выгодно, чтобы были «мертвые» души. Ставим вопрос на всех советах по науке, но…

- Огромная академия была создана во многом вашими усилиями для государственного монстра, который был настроен не то защищаться, не то воевать. Сейчас государство изменилось. И граждане в нем иные. Рядовой гражданин - не человек с ружьем. Он хочет ездить в автомобиле, купаться в южном море и смотреть занимательное кино, а не хронику о битве за урожай. Может ли перестроиться академия, чтобы потрафить человеку?

- Она уже перестраивается. Но вы абсолютно правильно говорите, что мы работали на 50-60% в интересах ВПК. Это было интересно с научной точки зрения - чтобы быть на острие требований ВПК, нужны были самые современные исследования, а во-вторых, было интересно потому, что там щедро давали деньги фактически даже на отчет об исследовании.

Сейчас все изменилось - если мы заключаем контракт с компанией, концерном, им отчет абсолютно не нужен. Контракт заключается на получение конкретного конечного продукта. Не важно, что это будет: новый вид вооружений или новый лекарственный препарат, но ты его дай - тогда и деньги потекут…

- В конце 70-х - начале 80-х вы много усилий приложили к развитию научно-технических комплексов. Почему они не пошли?

- Пошли! В союзной академии хоздоговорная тематика составляла не выше 10%, а у нас по всей академии в лучшие времена 50%. Чтобы все это сделать, мы изыскивали новые организационные формы - то, что называется на Западе технопарками, технополисами и так далее. В центре стоял высокого класса институт Академии наук, а вокруг конструкторские, конструкторско-технологические бюро, опытные производства, опытные заводы и т.д.

Вот это и есть научно-технический комплекс, который позволял от зарождения идеи до ее воплощения пройти по короткому пути. Когда я говорил с Мстиславом Всеволодовичем Келдышем об этом, он среагировал следующим образом: «Ну вы себе так стройте, а зачем нам? Если понадобится, позвоню и мне сделают на заводе то-то, а на другом то-то. И все».

Мы еще в 90-м году имели примерно 50% сотрудников в институтах, а 50% - в производственно-технологической базе. Такие комплексы создавали не только технические или физико-технические институты, а и химики и даже биологи. Почему эта база теперь сокращается? Потому что институты не имеют возможности давать заказы. Если вам дают ассигнования и под уголовную ответственность ты имеешь право расходовать эти деньги только на зарплату, я не могу ничего заказать на производственно-технологической базе. Значит, она должна либо погибнуть, либо искать заказы на стороне. Происходит и то, и другое… Деньги только на зарплату - это превращение института в собес. Вам дают зарплату за то, что вы соблаговолите прийти в институт, а что вы там делаете, это уже никого не волнует. Если честно, то там ничего и не делают. Несколько раз я говорил Президенту о таком положении дел. И вот в сентябре он сказал: «Если доверяем Академии наук, надо дать право распоряжаться хоть теми ассигнованиями, которые они получают»…

- А вы придерживаетесь четкого порядка - нарушить неразумное правило ни-ни и даже Боже сохрани?..

- Это уголовное дело: арестовывают счет в банке, если вы перебросите средства на покупку приборов. Здесь масса глупостей...

- У вас большое экономическое отделение. Почему они не помогут Президенту принять оптимальное решение, что делать с экономикой? Им памятник на все времена поставили бы, и это спасло бы академию, показав Верховной Раде, народу, что на Академию наук действительно не зря тратили последние средства. Знание - действительно сила!

- Вопрос, который вы задаете, ставлю и я. Отделение экономики - большое. Здесь институтов различного направления десяток, не меньше. А где же ваши наработки, предложения, рекомендации? Они их дают, но не всегда в том конкретном виде, в котором можно было бы использовать. Ругаю их почем зря. Они возражают: наше внедрение - сдать разработку. Я пробую переубедить: ты с этой запиской иди к министру, чиновнику, который за это дело отвечает, и добивайся, чтобы оно было увидено, услышано.

Когда стал премьером Пустовойтенко, он обратился сразу же: «Давайте сделаем, чтобы ваши экономисты конкретно помогали». Ну и пришли к выводу: надо сделать институт, который бы работал на Кабмин, - Институт экономического прогнозирования. Поставили во главе незацикленного ученого Гееца. Он должен привлекать экономические, и не только экономические, институты… Идея хорошая, но воплотить в жизнь оказалось сложно, потому что бюджет летит вверх тормашками, бюджет 98-го года с самого начала пошел под откос. Как в таких условиях совладать с наработками, которые ведет Институт экономического прогнозирования? Надо, чтобы был какой-то порядок, а не пожарная команда.

- Норберт Винер когда-то высказал хорошую мысль об условиях успеха экономических трансформаций: нужны четкие правила, а не так, как у Алисы в Зазеркалье, когда играют в футбол на поле, на котором постоянно переставляют ворота и меняют их размер…

- Хорошо сказано! У нас тоже постоянно переставляют ворота. На таком футбольном поле команде играть трудно. Конечно, наработки экономистов нужны, кое-что уже сделали, но этого недостаточно. Да и есть ли команда экономистов-единомышленников - вот вопрос. А с применением других новинок, разработанных у нас, полный провал. Никто здесь эти технологии не применяет, потому что они никому не нужны. Экономика лежит. Рост, который кто-то под микроскопом усматривал, утонул в кризисе…

- Стоны на тему проблемы внедрения я слышу чуть не с первых шагов моей жизни. Помню, еще при Щербицком приехал в Институт животноводства под Харьковом и попросил показать мне какие-нибудь супердобавки, витамины, которые позволят резко увеличить надои молока. На что мудрый доктор наук сказал мне: «Все это есть, но зачем? Наши колхозные коровы накормить бы соломой - они подняли бы удои на 500 литров без всяких добавок. Изыски науки для тех, кто накормлен досыта». Так что положение науки не было особенно завидным и в советские времена…

- Я закончу рассказ о научно-техническом комплексе. Когда он обрел законченные рамки, это заинтересовало ЦК КПСС. Приехал Горбачев в мае или июне 85-го года к нам в институт. Посмотрел. Понравилось. Собрал совещание по научно-техническому прогрессу в ЦК. Я там доклад делал. На этой основе родились межотраслевые научно-технические комплексы (МНТК). По первому постановлению их было 17 по всему Союзу…

- Я ожидал возрождения, пока Горбачев не посетил какой-то автозавод и на заявления инженеров (они, по-видимому, краснели от собственной наглости, когда уверяли, что на следующий год сделают автомобиль на уровне мировых образцов) заявил, что на следующий год нужно выпускать лучшие в мире машины.

- Это он сказал об автомобилях на АЗЛК. В автомобильной промышленности, как в фокусе, концентрируются достижения науки, техники, промышленности. Если хочешь перегнать Запад за один год - это глупость несусветная. Когда началась перестройка, но не та, которая задумывалась, все наши МНТК подохли. Их сегодня нет. Как и отраслей. Но НТК должны возродиться. Я был в Америке в Пенсильванском университете. Они построили технологический корпус, где у них есть лаборатории, разрабатывающие различные технологии. Вокруг строятся подразделения фирм, интересующихся тем, чем занимается университет.

- Подобную схему, кажется, испробует КПИ?..

- Он себе высокое название придумал - Национальный технический университет, а в кавычках, чтобы никто не перепутал, - КПИ. Мы с ними в большой дружбе. Вместе со Згуровским чуть больше трех лет назад создали в КПИ физико-технический факультет. Там заведуют кафедрами наши академики и неакадемики. И очень хорошо пошло дело. Надеюсь, придут к нам молодые кадры. Пусть четверть или сколько уйдут в коммерческие структуры, кто-то уедет за границу, но хоть четверть осядет в академии…

- Так что хотя и мрачно, но не смертельно?

- Думаю, положение тяжелейшее. Но если мы опустим руки и скажем: «Ложись, умирай!», так и случится. А возрождаться надо, хоть это очень трудно. Но как бы трудно ни было, нужно работать и искать…