НАУЧНАЯ ШКОЛА КАК ФЕНОМЕН

Храм науки —

строение многосложное.

Различны пребывающие

в нем люди

и приведшие их туда

духовные силы.

Альберт Эйнштейн

О научных школах часто говорят, но не раскрывают это понятие и суть. Путают с другими близкими, но по существу не аналогичными определениями — «авторская школа», с профессиональными школами — «школа геологов», «школа терапевтов», иногда добавляя — киевская, московская и проч.

Автор статьи — не науковед, но, основываясь на собственном опыте, написал две книги — «Научная школа как феномен» (1994) и «Наукова школа: лідер і учні» (2001)». В данной публикации Д.Зербино излагает суть своей концепции научной школы.

Сложилось множество организованных свыше форм научных учреждений — от малых лабораторий до крупных институтов и специализированных научных центров. Чаще всего такие учреждения заранее «запрограммированы» под конкретную специальность (например, институты — кардиологии, геологии, органической химии), с целью изучения живой природы (биологии, экологии, ботаники), под различные виды деятельности человека (экономики, литературы, истории) либо, наконец, сугубо прикладные (сельскохозяйственные, технические).

Раньше многие такие институты в своем полном названии имели дефиницию «научно-исследовательский». И сейчас подразумевается, что это творческие, исследовательские учреждения. Хотя на самом деле проведение исследований, поиски нового не всегда определяли их назначение. Под терминами «институт проблем», «научный центр» и ранее и теперь могут быть чисто прикладные, учебные или технические разработки с конечным результатом «гора родила мышь».

Не будем никого осуждать. Но, как известно, «если дорога не ведет к храму, зачем она?». Перефразируем мудрость: если храм науки тебя не интересует, то зачем в него входить? Правда, не храмов, а военизированных институтов, институтов-клубов, институтов-трущоб (по их бедности) в недавнем прошлом было множество. В 1990 г. в СССР официально числилось 1,5 млн. научных и научно-педагогических работников, в том числе — около 50 тыс. докторов и 500 тыс. кандидатов наук. Имелись и свои научные школы. Как увидеть в начинающем исследователе лидера? Как его поддержать? Не это ли сегодня важнейшая задача руководителя научного учреждения, вуза? Ведь без лидера не возникнет школа.

В любом из институтов НАНУ или других академий при появлении неординарной личности — научного лидера и, естественно, при хотя бы минимально благоприятных условиях может сформироваться научная школа. Она, как правило, растет медленно, «созревая» постепенно — если есть способные ученики, актуальный объект исследований и материальные возможности. Родиться внезапно она не может. Первое условие ее возникновения — наличие крупной личности, истинного ученого-экстраверта.

Много ли ученых-экстравертов? Имеются формальные данные «научного (кадрового) потенциала Украины». По сообщению (март 2004 г.) информационного центра Министерства образования и науки, Институт экономического прогнозирования НАН Украины опубликовал материалы мониторинга инновационного потенциала Украины. На 10 тыс. населения в Украине приходится 55 ученых. По этому показателю наше государство уступает США, ФРГ и Японии (соответственно — 76, 126 и 90 ученых). Полагают, что Украина в состоянии выполнять фундаментальные разработки на уровне развитых государств мира при соответствующих изменениях в структурном распределении научных кадров (опять — «распределение» сверху? Что это даст?). Сегодня основная часть ученых в Украине работает в вузах и академических НИИ, 11% — в отраслевом секторе и лишь 0,2% ученых приходится на промышленный сегмент. Для сравнения: в США более 70% науки сосредоточено в компаниях, в Японии — свыше 90%. Сверхнизкий у нас также уровень внедрения: из 40 тыс. выполняемых разработок ежегодно используется в производстве лишь до 16%. Кроме того, в среднем на одну разработку в Украине приходится только 15—30 тыс. гривен. В Украине один из самых низких уровней финансирования науки в мире — 11 долл. на душу населения, в США — 1000 долл., Японии — 900, Финляндии — 700—800, России — 60—66 долл.

Немногие институты человечества возникают спонтанно. Высшей формой самопроизвольного, самодостаточного, творческого объединения и является научная школа. Это истинный, абсолютно не формальный союз исследователей. Его невозможно создать в приказном порядке, посредством административного подхода. Жесткое регламентирование в состоянии поставить под удар сложившиеся в научной школе закономерности, традиции, ее иерархию. Это мир особых взаимоотношений — и замкнутый, и открытый.

Научная школа — это содружество людей, сформировавшееся под эгидой личности — ученого-лидера, имеющего идеи, темы для разработки. Нет лидера — нет школы. Лучшие школы те, где последователи лидера занимаются активной исследовательской работой в актуальных направлениях и объединены идеями, методиками, научными традициями, расширяющимся сотрудничеством, поиском новых фактов. В научной школе выдвигаются гипотезы, концепции, теории. В ней не боятся дискуссий, оппонентов. Здесь есть (должно быть!) все для свободы творчества.

Но — что такое «коллективное научное творчество»? Да и может ли оно быть таковым? Ведь идеи рождаются не у многих, но разрабатывают их, исследуют, вносят в жизнь («внедряют»!?) другие, не обладающие столь выраженными способностями производить новое знание. В таком случае — можно ли считать такое, «более примитивное» рабочее содружество людей научной школой? Не точнее ли называть его просто — «научный коллектив», «профессиональная школа»?

В научной школе преобладают новые идеи, инициатива, самостоятельный поиск. В обычном научном коллективе работают по заданию — «от» и «до». В научной же школе — постоянный, многолетний поиск с введением новых методик, подходов, адекватных задачам. В научном коллективе поиск, исследовательская работа отдельной личности нередко завершается с окончанием диссертации. В научной же школе между членами неформального содружества постоянно продолжаются «мозговые атаки». В научной школе работают люди не по принуждению, а по желанию. Все это, конечно, в идеале. Нередко и в самой сердцевине научной школы бывают столкновения, скепсис работающих рядом или элементарная зависть. Но истинная научная школа, возглавляемая стойким лидером, всегда способна эти негативные явления преодолеть в интересах развития своего направления.

Общеизвестно — индекс цитирования, импакт-фактор очень важны для любого исследователя. Наличие публикаций в ведущих научных изданиях он может показать результаты деятельности, доказать их значимость, приоритетность. Это касается и интраверта, и экстраверта. Интересы первого сосредоточены на своих собственных исследованиях. Экстраверт создает свою школу. Критерии ее оценки весьма расплывчаты.

Но один из критериев лежит на поверхности — это количество защищенных диссертаций. В справочном издании «Академія медичних наук» (1998) приведены научные биографии академиков и членкоров. К тому времени в Украине было 35 академиков АМН. О каждом из них в справочнике приведены данные: год рождения, дата защиты докторской диссертации, количество защитившихся диссертантов и т. п. Таким образом, легко убедиться, что из 35 академиков докторские диссертации защитили в возрасте до 40 лет — 20 человек, в возрасте до 45 лет — 12. Лишь трое стали докторами после 45 лет. Почти все из них создали свои школы. От 15 до 20 учеников имелось на то время (1998 год) у семи академиков; от 20 до 40 последователей, защитивших диссертации, было у девяти академиков; свыше 40 диссертантов — у одиннадцати академиков. А мега-школы создали выдающиеся ученые — Н.Амосов (115 диссертантов), Л.Малая (199), В.Фролькис (100), А.Шалимов (130).

Проблема формирования научного лидера, его становления, психологической ориентации на создание своего коллектива нуждается в изучении в каждом конкретном случае.

Только ученый-личность, ученый с новыми мыслями, генератор гипотез и идей, способный критически анализировать и синтезировать результаты исследования, может создать научную школу. Если научное учреждение — сообщество способных и подготовленных людей — не имеет мудрого руководителя, то школа не возникнет. Научная школа не сможет сформироваться даже при наличии крупного ученого, если он индивидуалист, интраверт. Это может быть способный, даже гениальный одиночка-творец, но не обладающий талантом исследователя-учителя. Кстати, это касается и других видов деятельности: великолепный спортсмен не всегда может стать столь же ярким тренером.

Лидером в науке может быть только творческая личность. Это человек со своим особым образом мышления, желанием проникнуть в сущность предмета и пойти дальше. Альбер Камю, рассуждая об «абсурдном творчестве», постулирует концепцию творчества парадоксальными, на первый взгляд, афоризмами: «Творчество — наиболее эффективная школа терпения и ясности», «Творчество требует каждодневных усилий, видения самим собой точной оценки границ истины, требует меры и силы».

Исследователь, обладающий идеями и легко отдающий их, умеющий подсказать, какими путями двигаться, становится исследователем-учителем. Не учителем, преподающим готовые знания, не лектором, не простым проповедником, а гуру, ведущим свою научную паству и идущим впереди нее и вместе с ней. Он должен обладать творческой фантазией (определить вначале, что именно надо искать, т.е. определить тему), быть драматургом (создать план темы) и режиссером (расставить «акценты», дать направление поиска, определить последовательность), критиком и редактором. При этом он должен быть психологом, дабы найти сотрудников, способных увлечься.

Пишут, что в США появилась новая «порода» начальников — так называемые парадоксальные управляющие. Они сочетают столь несовместимые свойства, как твердость и гибкость, мечтательность и реализм, дружелюбие и умение «держать дистанцию», наконец, серьезность и чувство юмора. Можно ли желать еще и этих качеств, кроме перечисленных, научному лидеру? Было бы хорошо ими обладать. Видимо, им можно научиться. Однако научные идеи приходят лишь талантам и гениям — много ли их?

Как формируется лидер? Абстрагируясь от конкретных примеров, можно привести несколько вариантов. Наиболее простой путь — воспитание и самовоспитание способного молодого человека в старой, уже известной научной школе. Здесь, при желании, он может многому научиться и не только овладеть конкретными методиками, освоить научные идеи, но и впитать дух науки, творчества, основы научной этики, полезные традиции.

Другой вариант более сложен. В слабую научную среду попадает молодой человек с явными творческими способностями. Он обладает еще и таким особым качеством, как видение всего лучшего, что есть в каждом из окружающих. Он проходит мимо пустых разговоров, бытовых наслоений, размолвок, а видит и желает использовать лишь опыт, знание, умение старших коллег. Ему трудно, но он этого не осознает, ибо занят другим — ищет и удовлетворяется любым полезным опытом окружающих. Он по-своему трансформирует получаемые знания, ищет свои пути и постепенно вырастает в научного лидера (при наличии тех качеств, о которых шла речь ранее).

Третий вариант — редкий, но, как показывает жизнь, возможный — формирование лидера не в научной среде, а в окружении практиков, знатоков своего дела, хотя и далеких от чисто исследовательской работы. Обычно это таланты (в генетическом смысле), люди с «божьей искрой» в душе. Их жизнь может сложиться и неудачно. Они не станут лидерами конкретной школы, но их идеи позволят последователям сформировать не одну, а, быть может, и несколько научных школ.

В «перечне» желательных сочетаний характерологических свойств лидера нет еще одного. Для лидера-творца, лидера-вдохновителя научного коллектива, а не просто для начальника, абсолютно необходимо иметь собственные научные идеи и не жалеть передавать их своим ученикам и даже тем, кто не «числится» в прямых учениках.

Отношение к поисковым работам в сфере научной деятельности в нашей стране в разные периоды было неодинаковым. Считали, что любая научная работа должна завершиться положительными, а не отрицательными результатами. Более того, требовалось «внедрение». Между тем вряд ли стоит жалеть время на поисковую работу. Хотя, действительно, она может привести в тупик. Но отрицательный результат также ценен. Не пройдя дорогу, не узнаешь все ее особенности, повороты, ухабы. Отсюда возникает еще одно необходимое качество научного лидера — умение не только вдохновлять на поиск, но и спокойно, философски принимать неудачи, более того — ценить ошибки, ибо они многому могут научить. Сам по себе поиск при хорошей организации научного процесса также может принести удовлетворение, попутно открыть новые, неожиданные ответвления, свежие идеи.

* * *

Для чего написана эта статья? Автор убежден — полная (моральная, финансовая, организационная) поддержка имеющихся и зарождающихся научных школ пока единственный путь спасти науку в Украине.

Надо, наконец, разработать критерии научной школы. Основанием для отнесения какого-то неформального коллектива к научной школе должны быть: главное направление исследований, количество публикаций, индекс цитирования (не только отдельного члена школы, но и всех в нее входящих), количество защищенных диссертаций.

Всем этим могли бы заняться, при желании, науковеды, разработав и предложив свои, более глубокие критерии. Откладывать такое дело нельзя. Ибо это один из выходов из ситуации, которую академик НАНУ К.Сытник определил как весьма трагическую («ЗН», 2004, №12): «…у нас сегодня науки нет или, вернее, она находится в коматозном состоянии».