Наши ученые в университетах на мозамбикщине и мексиканщине

Сетования на то, что маститые украинские ученые, а теперь уже и молодежь, начиная со старших курсов, уезжают за рубеж, чтобы там заниматься наукой, мы слышим постоянно. При этом обычно приводятся примеры того, как наши талантливые исследователи добиваются значимых результатов. Иногда даже вычисляются миллиарды долларов: сколько заработали США и другие страны на «утечке мозгов» из Украины.

И мало кто обращает внимание на то, что для многих наших исследователей работа за рубежом — путь к научной деградации. Ведь только особо продвинутым украинцам удается попасть в такие знаменитые и действительно передовые научные центры, как ЦЕРН, Калтех или Кембридж. Основной поток наших исследователей попадает в заштатные университеты Европы, а то и вообще Южной Америки, Азии, Африки. Очень часто для таких учебных заведений уровень науки, которой занимались они у себя на родине, является просто недостижимым. Особенно тяжело приходится тем нашим исследователям, которые попадают в научную среду, не имеющую серьезных результатов…

На недавнее празднование 70-летия известного украинского ученого Лукьяна Анатычука, президента Всемирной термоэлектрической академии, приехали гости из многих стран: США, России, Франции, Японии, Китая, Грузии... Всем хотелось лично приветствовать корифея, а заодно и познакомиться с последними достижениями украинской школы термоэлектричества, основатель которой проповедует принцип — чтобы чувствовать себя уверенно, надо хотя бы на десять лет опережать конкурентов в других странах на своем направлении.

Все шло по заранее написанному сценарию. Однако зал напрягся, когда ведущий объявил, что на сцену поднимаются коллеги из Мексики и Мозамбика…

Когда же экзотические гости заговорили «чистою солов’їною мовою», все стало на свои места. Профессор из Мозамбика оказался Владимиром Чернышом, работавшим до своей африканской карьеры в Национальном политехническом университете Винницы, а профессор из Мексики — Георгий Логвинов — вообще начал свой путь в науку в Черновцах. По просьбе обозревателя «ЗН» ученые согласились рассказать, как им живется и работается вдалеке от родных мест, где они занимались глобальными проблемами, которые ставила перед наукой космическая и оборонная тематика.

Потомки майя всерьез заинтересовались термоэлектричеством

С началом перестройки жизнь в науке стала весьма сложной. Однако появилась свобода выбора. Многие украинские ученые начали подавать свои документы на конкурсы в разные страны. Георгий Николаевич ЛОГВИНОВ подал их сразу в Индию, Португалию и Мексику. Приглашение пришло… из трех стран.

— Георгий Николаевич, почему вы предпочли Мексику?

— В этой стране меня знали по научным работам. Кроме того, там ранее появились коллеги из Харьковского института радиоэлектроники. Поэтому когда я получил предложение некоторое время там поработать, я поехал. И до сих пор работаю там.

— Ваша диссертация в Мексике признается?

— Естественно. Но у них одноуровневые научные степени, так что кандидат ты или доктор по-нашему, для них ты все равно — доктор. Я работаю в Национальном политехническом институте в Мехико.

— Вам нравится жизнь и работа в этой стране?

— Все зависит от параметров, по которым сравнивать. Если говорить о масштабах, то в Мексиканском политехническом институте численность работающих преподавателей и учащихся студентов около 150 тысяч. И это еще не самое большое учебное заведение здесь. К примеру, Мексиканский национальный университет насчитывает 220 тысяч человек.

— Такой вуз нам и представить трудно! Хотя и Мехико — огромный город. Сколько там проживает человек?

— Сказать точно трудно — называют и 20, и 35 миллионов, то есть в одном городе живет население крупной страны.

— Что вы можете сказать об уровне образования у них?

— Очень высокий. Сегодня Мексика прикладывает огромные усилия, чтобы развить науку…

— То есть вы утверждаете, что эти 120 тысяч студентов будут подготовлены на таком уровне, что смогут внести что-то новое в науку или технику?

— Если сравнить с уровнем образования, когда я учился, то все-таки он ниже. Мы получали более глубокие знания. Но следует отметить, что сейчас везде побеждает другая форма образования — более приземленная, более прикладная. Если мы в свое время стремились получать фундаментальное образование, старались углубить свои знания и возможности, то сегодня все хотят быстрой отдачи, поэтому уклон в высшей школе идет в сторону технологий и прикладных знаний.

— В Мексике вы занимаетесь научными исследованиями?

— Моя рабочая неделя профессора состоит из 30 часов научных исследований и 10 часов преподавательской работы. Исследования провожу в области термоэлектричества. Занимаюсь исключительно теоретическими работами. Я отношу себя к школе известного черновицкого теоретика Анатолия Самойловича.

— Ваши исследования ложатся в Мексике на благодатную почву? Уже что-либо внедряется в промышленность?

— До промышленности и бизнеса очень далеко. В Мексике наука о термоэлектричестве не очень развита. Мы являемся здесь пионерами направления. Планируем пригласить ряд ученых из Украины, чтобы поддержать научные исследования в стране. Отношения на этом направлении с Мексикой налажены и их не следует прерывать. Это очень перспективная и своеобразная страна, щедро наделенная различными природными богатствами. В ней много нефти и газа, поэтому она не только не импортирует энергоносители, но даже экспортирует их в США.

— Но из сообщений СМИ создается впечатление, что половина Мексики сидит на чемоданах и мечтает выехать в США…

— Это неправда. Туда стремятся только бедняки, в основном живущие на севере Мексики, где нет работы и невысокая оплата труда. Что же касается условий работы ученых, то здесь они очень хорошие. Если, например, сравнить условия моей работы в Украине и там, следует признать, что в Мексике они, конечно, лучше. Хотя зарплаты ученых и там не очень большие — от тысячи до полутора тысяч долларов в месяц. Но здесь эффективно работает так называемая стипендия, выдаваемая за эффективную научную работу и отдельно — за подготовку научных кадров. Стипендия краткосрочная — около года. Что не позволяет почивать на лаврах. Но вы можете ее возобновить, участвуя в конкурсе на право ее получения.

— Интересно, какой у вас индекс цитируемости?

— Около 400.

— Весьма высокий! И как материально может быть оценена такая научная активность?

— Высший уровень оценивается примерно еще в 1500 долларов в месяц. Самый низкий обеспечивает 400 долларов. А если сравнить потребительскую корзину в Украине и Мексике, то питание в ее столице обходится не дороже, чем у нас, проезд в метро и автобусе в этом огромном городе стоит всего 2 песо. Если учесть, что 11 песо равны почти одному доллару, понятно — это очень дешево. Образование в стране бесплатное. Причем и высшее тоже.

— Желающие заниматься точными науками в Мексике встречаются часто?

— Хотелось бы, чтобы их было больше. Если проводить сравнение дальше, то у нас университет разделяется на факультеты, а у них — на высшие школы. Я работаю в высшей школе механики и электричества. Мы — выходцы из Украины и России — здесь развиваем термоэлектрическое направление. Ставим себе задачу — привить основы этой науки в Мексике. За четыре года, которые я работаю в этой школе, подготовил одного магистра и одного доктора. Доктор занимается преподаванием, а научно-исследовательскую работу не ведет.

Тепло Африки в энергию танцев

— Владимир Валентинович, вы навсегда перебрались в Мозамбик?

— Нет, я там только работаю, а живу в Виннице, куда приезжаю раз в год в отпуск. В Мозамбике мы с коллегой читаем курс теоретической физики. В свободное от работы время думаю над тем, как бы с помощью термоэлектричества превратить тепло Африки в электроэнергию и как ее можно было бы использовать. Есть плодотворная идея австралийцев — концентрировать солнечную энергию с помощью параболического зеркала и нагревать породы в неком контейнере. Если затем их обдувать, можно практически всю ночь получать нагретый воздух с температурой в 250 градусов. Этого вполне достаточно для приготовления пищи, нагрева воды и так далее. Кстати, такая система уже успешно работает в США. Сейчас Мозамбик получил грант на реализацию этой идеи у себя. Правда, сразу бросилось в глаза то, что система несовершенна — зеркало нужно все время поворачивать, чтобы оно следовало за солнцем. Но где брать электроэнергию, чтобы поворачивать зеркало?

Я предложил использовать термоэлектричество для питания мотора, поворачивающего за солнцем четырехметровое зеркало. В этой стране вообще, на мой взгляд, следует более широко использовать термоэлектричество, например для того, чтобы питать током школы или маленькие ресторанчики у дороги и для других подобных целей.

Парадокс Мозамбика в том, что страна вырабатывает избыточное количество электроэнергии, так как там построена мощнейшая гидроэлектростанция на водопаде Виктория, где перепад уровней воды достигает 90 метров. Но дело в том, что очень дорого доставлять ее в маленькие населенные пункты — ЛЭП пришлось бы прокладывать по труднодоступным местам. Поэтому для автономного обеспечения маленьких сел может пригодиться термоэлектричество.

Малая энергетика в Африке вообще очень актуальна — здесь круглый год с неба льется мощный световой поток, который мы в Украине (хотя у нас солнечный поток гораздо скромнее) научились превращать в электричество. А без него даже в самых оторванных от цивилизации африканских поселках население чувствует себя неуютно. Здесь уже ощутили преимущества мобильной связи, телефоны для которой необходимо время от времени подзаряжать.

Кроме того, в Африке очень любят музыкальные проигрыватели — без них сегодня немыслима жизнь в самом затерянном поселке. Поэтому идея использования термоэлектричества в Мозамбике пришлась ко двору и здесь ее восприняли с большим энтузиазмом. Мы готовим молодую смену энергетиков, которые смогут внедрять это направление в стране.