И ТОГДА Я РЕШИЛ КУПИТЬ… АЛМАЗНЫЙ ЗАВОДИК

Давно хотелось познакомиться с украинским бизнесменом, который сделал деньги не на каких-то махинациях, где нужны полторы извилины, а основал бы нечто, требующее интеллекта, к примеру компанию по производству чего-то невиданного, и стал бы у истоков будущего украинского «Сименса», «Тойоты» или «Самсунга».

Судя по реакции читателей «ЗН», им уже надоели статьи как о подковерной борьбе наших «бессмертных», так и о достижениях, которые не приводят ни к какому общественно значимому результату. Похоже, общество соскучилось по истории честного и изобретательного обогащения в нашей стране, которое открывало бы перспективы не только счастливому обладателю гениальной дебютной идеи, но и обществу в целом. Чтобы можно было при встрече сказать: это наш украинский Форд или Рокфеллер. И тут же спросить, предвкушая захватывающую историю: а вы знаете, с чего он начал?..

Возможно, именно с таким человеком (пока точнее будет сказать — из породы людей, из которой лепятся подобные бизнесмены) меня познакомили совсем недавно. Видимо, это еще одно проявление закона Пуассона, когда теоретически почти несовместимые события, с настойчивым постоянством сталкиваются в реальной жизни…

Партнера нужно выбирать, как жену, — на всю оставшуюся жизнь

О себе Григорий Минченко рассказывает сдержанно. Создается даже впечатление: он из тех людей, которые не любят, когда на них концентрируют внимание. Да и биография у него, скажем прямо, ничем не примечательная. О подобных вехах своей жизни могут рассказать тысячи украинских ученых: «Работал в Академии наук: институтах физики, кибернетики. По специальности — инженер по автоматизации химико-технологических процессов. Когда решил заняться бизнесом, пригодилось все: знание электроники, физики, кибернетики, химии и, конечно же, умение работать с людьми».

Будучи в США, Минченко проявил любопытство и прошел психологический тест. Хоть мы и не особенно верим американским психологическим измерениям, тем не менее тест показал: Григорий Васильевич принадлежит к тем людям, которые не ставят перед собой нереальных задач. С этой характеристикой он вполне согласен: «А ведь действительно — не ставлю».

Похоже, судьба давно готовила его к занятию бизнесом. Вот только он до поры до времени об этом ничего не знал. Действительно — жил недалеко от Института сверхтвердых материалов, всегда восхищался гением Валентина Бакуля. «Да, да, именно гением, — утверждает Г.Минченко, — и не говорите мне, что гении встречались только в чистой науке, и то во времена, которые давно миновали! Ведь этот человек организовал современнейший завод и раскрутил такое дело».

И тем не менее сам Григорий Васильевич алмазным производством никогда не интересовался и даже не предполагал, что когда-то ему придется заняться этим всерьез. Увлечение началось с того, что по пути на работу стал замечать: ворота на знаменитом институте облупились и дела его, судя по всему, пошли сикось-накось. Становилось больно — если такое великое дело валится, то куда мы катимся, что нас ждет впереди? И все чаще приходила в голову мысль: вот та отрасль, которой следует заинтересоваться. У нее есть будущее. К этому времени созрело желание заняться каким-нибудь производством. Кое-какие деньги были — заработал на поставке компьютеров и прочей деятельности типа «купи-продай». Попросил знакомых в президиуме НАНУ познакомить с кем-нибудь из деловых и знающих людей. Порекомендовали бывшего директора Опытного завода сверхтвердых материалов Бориса Олейникова. Позвонили Борису Андреевичу. Познакомили. И разговор начался…

Встреча будущих компаньонов произошла в 95-м году. «С тех пор ни я без него, ни он без меня, — считает Г.Минченко. — Мы хорошо дополняем друг друга — это очень важно. А партнера нужно выбирать, как жену, — на всю оставшуюся жизнь».

Меняю козу на алмазы

Собственно, темой разговора стал вопрос: можно ли ради производства алмазов рискнуть всем, что до сих пор было тяжким трудом заработано в торговле? Вкладывать деньги можно только в перспективную отрасль.

Через некоторое время компаньоны поехали на Бориславский завод по производству искусственных алмазов…

«Конечно, назвать то, что мы увидели, заводом, — вспоминает Григорий Васильевич, — нельзя. Мы знали, что завод в очень тяжелом состоянии, но чтобы настолько… По заводской территории бродили козы… Настроение у меня резко испортилось.

Мы побывали там с десяток раз, посчитали. Поняли, что возрождение здесь — на грани возможного. Карты так легли, что я все-таки решил попробовать. Принял, можно сказать, наполеоновское решение — ввязаться в бой и посмотреть, что получится дальше.

У такого заводика, как Бориславский, есть и свои преимущества. На нем работали 400 человек. Опыт показал: половина из них не нужна. У завода никакой лишней инфраструктуры: ни детских садиков, ни домов отдыха — ничего. И это для раскрутки — прекрасно…

Спустя два-три года запустили производство, наладили выпуск алмазов. Однако, испытав первые из них, я пришел к выводу (к сожалению, мне его не подсказали раньше профессионалы, которые там работали) — ни уровень производства, ни качество выпускаемой продукции не годятся, чтобы открылись какие-то перспективы на современном рынке…

— Григорий Васильевич, а вы до этого алмазным производством занимались?

— Нет. И с Карпатами не связан, поскольку родился в Киеве. В Западной Украине провел всего несколько лет в детстве. Моя мама одно время была главным врачом санатория «Карпаты». Его организовали высоко в горах возле Мукачево на месте великолепного замка Шайнберг, принадлежавшего одному из немецких князей. Был 53-й год — под кустами валялись мины, оружие. Ходить по лесу было опасно. К тому же везде полно змей. Таким остался в памяти тот край...

Монолог нового украинца

Статистика утверждает: самостоятельно работать могут только 5 процентов людей. Они и становятся бизнесменами. Но остальным 95 процентам тоже нужно где-то работать и получать зарплату. Да и сам капиталист без хороших исполнителей ничего не сделает. Все это нужно объяснить людям, вышедшим из недостроенного коммунистического рая. Грубый антагонизм между работодателем и рабочим мешает всем. Многие наши беды — из-за головы, в которой нет порядка.

Я — не святой, — признается Г.Минченко, — конфликты и у меня на заводе возникают. Но я своим рабочим говорю: «Мужики, я такой же, как вы, — наладчиком проработал двадцать лет, полжизни протрубил в НАНУ. На собственной шкуре испытал все прелести работы: от работяги до директора завода. Поэтому, если возникают проблемы, не бузите, не жалуйтесь жене и соседу, а приходите ко мне — обсудим и найдем выход…

Заблуждения нам мешают разобраться в элементарных вопросах. К примеру, некоторые люди не будут хорошо работать ни при каких условиях. А есть люди, которые работают с полной отдачей даже при отсутствии элементарных условий: зарплаты, жилища, охраны труда… Но таких очень мало, наверное, процентов десять. Большинство из нас (нормальные люди) работает в зависимости от оплаты, перспектив на жилье и отдых, условий труда, удобного рабочего графика. Все это нужно учитывать и ориентироваться именно на эту часть людей — от них зависит успех любого предприятия.

На заводе работали в основном люди из села, потребовалось срочно их переучить. Мы устроили специальные школы. Для получения алмазов нужна определенная температура, давление. Опытный спекальщик по тому, какой у него получается алмаз, видит, где нужно добавить немного давления, повысить температуру или снизить. Но люди есть люди — они пытаются заработать больше: уменьшают время выдержки, давление. Процесс сокращается. Вроде бы выход получается больше, а… алмазов нет. Сегодня у нас уже есть наработки, позволяющие автоматизировать большую часть процесса. Тогда вмешательство оператора будет минимальным.

Однако все это пришло не сразу. Уже после запуска производства и получения первой продукции стало ясно: вложены средства, а перспективы в таком виде у завода нет…

Тогда я остановил производство. Кстати, этого директор госпредприятия не сделал бы никогда. Но я был председателем правления. Кроме того, научно-производственная фирма, которую я возглавляю, — владелец контрольного пакета акций Бориславского завода. Поэтому мне проще — собираю руководство и говорю кратко и убедительно: «Господа, я останавливаю производство, и мы начинаем научный поиск, потому что с таким качеством на внешнем, да и на внутреннем, рынке нам делать нечего».

Легко сказать «поиск». А кто его будет вести? На собственном опыте ощутил силу притчи, когда-то рассказанной Эйнштейном: все знают, что этого делать нельзя, но задача попадается на глаза тому, кто этого не знает, и невежда делает открытие…

Наверное, мое невежество в производстве алмазов сыграло здесь такую же роль. Я подверг сомнению некоторые исходные материалы для синтеза алмазов. Чего только не наслушался в свой адрес: и некомпетентен, и новичок, и нахал, не слушающий специалистов… Но у меня было то, чего не было у критиков, — право требовать выполнения заданий. В конце концов, я рисковал своими деньгами, и мне надо было больше других, чтобы завод работал и давал высококачественную продукцию.

Я собрал специалистов завода и сказал, что грош им цена. И добавил: можете соглашаться или нет, это ваше право, но будете выполнять то, что я скажу. Вы говорите, что выпускаете продукцию хорошего качества? Это — бред! И выбора у вас нет: либо делаете то, что наметили, либо — до свидания…

После полутора-двух лет экспериментов пошла новая продукция. Нашли комбинации, дающие необходимый результат. Как часто бывает, оптимальный вариант лежал совсем рядом. Надо было только протянуть руку…

Большой-большой секрет

Лишь немногие страны в мире обладают технологией производства синтетических алмазов: Россия, Украина, США, Англия, Китай, Япония. И все! Многие высокоразвитые страны понятия не имеют об этой непростой технологии.

— Неужели и шведы, которые когда-то были среди первопроходцев, сейчас не имеют налаженного производства?

— Когда они начинали, были пионерами в научных разработках, но сегодня Швеция не входит в число серьезных производителей. Во всяком случае не известны шведские алмазы, хотя все серьезные производители на внешнем рынке хорошо знают друг друга. Это очень узкий круг. Скажем, 70 процентов мирового производства алмазов, включая и добычу натуральных, приходится всего на две фирмы: «Де-Бирс», которую представлять не нужно, и не менее известную «Дженерал Электрик».

— Но раньше треть мирового производства была за СССР…

— У нас в стране никогда не было достоверной статистики. Во всяком случае сейчас остальное производство алмазов разбросано между Китаем, Японией и другими. Среди них есть и наша частичка. Вот перед вами образцы лучших мировых производителей. Такие образцы раскрывают, по какой технологии получены алмазы…

Кстати, получить такие образцы — задача непростая. Нельзя прийти на фирму и сказать, что хочу, мол, делать инструменты и собираюсь у вас купить образцы. «Я плачу — заверните», — здесь не проходит. Продавцы промышленных алмазов не всякому покупателю рады и не любого готовы принять с распростертыми объятиями. Прежде вас мягко пощупают, что вы собой представляете. Придется ответить на вопросы о названии вашей компании, затем продавцы установят ваши регистрационные номера в Торгово-промышленной палате, проверят — входите ли вы в реестр предприятий, определят профиль, фамилии и имена ваших руководителей. Придется ответить еще на многие вопросы. И если вы не являетесь профессиональным производителем инструмента, фирмой, имеющей определенный имидж на этом рынке, вы не получите (даже за деньги) ничего!

В алмазе соединились свойства, которые, с точки зрения физики, несоединимы. Такими качествами, как у алмаза, не обладает ни один материал в мире. На этом построено его применение. И все страны — обладатели алмазного секрета — чрезвычайно дорожат своими наработками!

Когда Союз распался, и мы стали отдельными государствами, Россия мгновенно оценила потерю — ведь основные мощности по производству алмазов и главные специалисты остались в Украине. Поэтому в России сразу же были выделены серьезные финансовые средства и оказана помощь заводу в Виневе, чтобы производство не угасло…

В то же время в Украине, где сосредоточено все главное в алмазной отрасли — от разработки до производства — не только не были приложены усилия для развития, но и разрушили то, что было…

Сельский заводик, обогнавший «Де-Бирс» и «Дженерал Электрик»

В период тяжелых раздумий компаньонов-владельцев горемычного Бориславского завода была проведена и такая работа — сравнили образцы ведущих производителей. Вывод оказался совершенно неожиданным — полтавские и русские алмазы мало чем отличались от бориславских. Или скажем мягче — отличались, но незначительно. Самое удивительное было в том, что полтавский завод работал на экспорт — компромисс между ценой и качеством, который выдерживали полтавчане, давал ему возможность держаться на поверхности на внешнем рынке.

— Я работать так не захотел, — отмечает Григорий Васильевич. — И у нас ушло почти два года на поиск технологий, с которыми было бы не стыдно появиться на внешнем рынке и занять более достойную нишу. О внутреннем рынке говорить сложно, так как его практически нет. То незначительное количество алмазов, которое покупается здесь, не определяет ничего. Внешний рынок емкий, но требовательный. Там есть все. Поэтому западный заказчик никого не ждет. От заказа до получения алмазов срок — максимум две недели. И при этом он должен убедиться в высоком качестве и в умеренных ценах.

После того как все было доведено до конца, мы смогли вздохнуть спокойно. Утверждать, что делаем лучше всех в мире, не решусь лишь потому, что у меня нет официальных заключений западных независимых экспертов. Но могу показать акт сравнительной экспертизы, подписанный человеком, всю жизнь занимавшимся этим производством. Это академик Геннадий Карюк из Института материаловедения НАНУ. Он поставил на первое место наши образцы, на второе — «Де-Бирс», на третье — «Дженерал Электрик». Естественно, полтавские и российские остались позади.

Однако после этой победы нам стало еще труднее, потому что выяснилось: что для внедрения новой технологии нужна модернизация. И еще какая! Мы не ожидали, что потребуется вложить столько средств для следующего шага.

С той поры завод выпускает небольшое количество алмазов высокого качества. У нас есть определенное число покупателей, которые ценят это. Наши алмазы имеют немного иную форму кристаллов, отличаются чистотой, у них очень хорошая температурная стойкость, что очень важно, так как при нагреве нужно, чтобы они не теряли своих свойств...

Итак, найдена технология, достигнуто высочайшее качество, есть небольшое мобильное предприятие, которое может работать и занять сектор в объеме 3 — 4% мирового производства. Наши возможности — производить где-то около 40 миллионов карат в год, а производим восемь-девять миллионов карат.

Загвоздка — в оборотных средствах. Мы работаем, в основном, на экспорт, а на Западе работает принцип: утром стулья — вечером деньги. Это называется отсроченным платежом. У нас принято: ты сначала мне заплати, а потом я тебе сделаю продукт…Сегодня наши зарубежные клиенты идут навстречу, платят и ждут. Их очень устраивает наша цена и наше качество.

— А с какими зарубежными странами вы работаете?

— Со Швейцарией, Румынией, Болгарией, США… Но так работать все время нельзя. Они говорят: покупатель ценный человек — почему же вы ему не дадите отсрочку? Полтава же дает отсрочку своим иностранным клиентам. Отвечаю: у них есть преимущество с оборотными средствами. А у нас — с качеством продукции. Выбирайте, — говорю я, хотя понимаю, что неправ.

Мы сейчас ищем партнера. Несмотря на то что в свое время проинвестировали завод, у нас нет таких средств, которые оказались востребованы в процессе работы. Это тем более печально, что ситуация у завода гораздо лучше, чем она была в самом начале. Сегодня найдены технологии, есть рынок, налажен выпуск продукции высочайшего качества. Единственная проблема — не хватает средств, чтобы произвести продукцию и создать готовый склад. Тогда в случае, если к нам обратится покупатель, мы могли бы сказать: «Нет проблем, отгружаем». Грубо говоря, у нас нет оборотных средств, которые давали бы возможность не останавливать производство и работать ритмично.

Профессия для самоубийц

— А почему не возьмете кредиты? — осенило меня задать вопрос бизнесмену без обиняков. По его лицу пробежало нечто, в чем соединилась бесконечная скука с зубной болью.

— Все не так просто, — Григорий Васильевич начал издалека. — Дело в том, что наша банковская система малопригодна для инновационной деятельности. Более того, огромное количество людей из бизнеса поверило нашим банкам и оказалось у разбитого корыта. Существует хорошо проверенная аксиома — если хочешь работать, за помощью к банкам не обращайся.

С приходом Сергея Тигипко вроде бы что-то начало меняться. Но сколько пройдет времени, пока инновационный кредит действительно станет спасительным и доступным? А пока есть риск столкнуться и с неплатежеспособностью банка, и с нереальными возможностями, и с нежеланием идти хоть на какой-то риск, и много других причин могут стать бизнесмену поперек дороги.

Мы практически не знаем банка (сколько ни обращались), который согласился бы кредитовать предпринимателя на длительный срок. Ведь это только в торговле можно получить и вернуть прибыль за год-полгода. Мы — производство, нам нужно время, чтобы его поднять. Поэтому и кредит нам нужен на три-пять лет. На такие сроки наши банки денег не дают. Банкиры говорят, что через три года или банка не будет, или вас не будет. В общем, извините, но ничем не могу помочь.... Вот вам надежность нашей финансовой системы. И проблемы не только у нас — промышленность вообще застыла. Она не может подняться и задышать, хотя многие уже приготовились к старту.

Кроме того, финансовые показатели завода далеки от тех которые любят банки. Они кредитовали бы, если б завод давал большую и стабильную прибыль, а если он собирается давать ее только после реконструкции, то, извините…

Позвольте спросить у банков: если вы любите предприятия только с хорошими показателями, зачем преуспевающему заводу нужен кредит из такого банка?.. Кредит нужен в тяжелое время, когда руководитель видит просвет вдали. Но банки на риск идти не хотят. Несмотря на то что мы согласны на серьезный залог в виде паевых.

— А в Госиннофонд не обращались?

— Два года топтали тропинку в почивший ныне в бозе Госиннофонд. Не пожалели сил и получили положительные заключения всех существующих экспертиз о том, что мы — реальное, высокорентабельное производство. И вот Госиннофонд своим постановлением №200 выделяет беспроцентный кредит нашему заводу. Это было в 2000 году. Но денег мы так и не увидели — Госиннофонд прекратил свое существование…

— Но у него есть правопреемник. Вы к Владимиру Рыжову не обращались?

— Рыжов очень красиво говорит на страницах газеты «Бизнес», а реально (я с ним встречался) ничего. Мы подавали заявку на полтора миллиона долларов. Такая сумма может решить все наши задачи, и мы честно вернем. Но на все обращения к нему — никакой положительной реакции. Меня отправляли к чиновникам ниже рангом, которые тоже вели разговоры, но они также ничем не кончались. Мол, денег нет — финансировать не можем. Хотя они обязаны это сделать — решения приняты предыдущим правлением…

На сегодняшний день я перестал ходить по государственным учреждениям. Хотя меня и раньше предупреждали этим не заниматься — никто руку помощи не протянет. Ищем партнера с конкретным интересом — когда он станет совладельцем предприятия, будет совсем другое отношение.

— Если карты на стол, то какие у вас козыри?

— Наши алмазы применяются в виде порошков, паст для полировки и шлифовки поверхности. Здесь им равных нет. Многочисленные испытания показали преимущество наших алмазов на чистовых, финишных операциях при доводке высококачественных деталей для космоса, отражающих поверхностей до 16 класса. Вот это наша ниша. Сумасшедший рынок у нас открывается для обработки кромки стекла. Здесь лучше наших алмазов ничего нет. Они также хороши для обработки двигателей внутреннего сгорания.

У нас еще одно достоинство — маленький завод. А значит мы можем без особого труда пережить колебания рынка. Ничего не случится, если на некоторый срок уйдем в простой. На большом заводе это беда: коммуникации ржавеют, оснастка устаревает. А у нас потери небольшие.

Нужно два миллиона долларов. Для нас это все. Прежде всего необходимо решить проблему склада, на котором должна лежать готовая к отгрузке продукция. Тогда можно спокойно работать, брать достойную цену за произведенное, не зависеть от мелочей… Хотя меняются цены на сырье и электроэнергию, можно говорить как минимум о 100-процентной рентабельности и при этом много лет с заводом ничего не надо делать — только заниматься научными исследованиями и готовиться к завоеванию следующей ниши…

«Хорошо, — говорят мне, — а какую прибыль может получить завод, когда будет работать на полную мощность?» «Полтора—два миллиона долларов в год, — говорю я». «И это все?.. Нет, это не наш уровень — нам это не интересно», — отвечают наши богачи. Я перестаю что-нибудь понимать…

У завода — фантастическая перспектива роста. Алмазы — только начало. Завод может начать производство и кубического нитрида бора. Промышленности часто нужен абразивный материал помягче алмаза — при обработке металла алмазами некоторые металлы горят, отпускаются, теряют свойства. А вот кубический нитрид бора прекрасно работает. Мы готовы выпускать и этот материал. Он еще более ликвиден. Рынок им вообще не насыщен — технология сложная, и пока его не хватает.

Пока мы не делаем инструменты. Но следующий шаг в нашем развитии — наладить их производство. И тогда прибыль мгновенно увеличивается в пять-шесть раз…

Впрочем, стоп! Мы не строим воздушных замков и об этом даже не говорим, хотя хотим и можем, но пока нужно решить первую задачу — оборотные средства.

С акулами плавайте сначала на мелководье

— Хотя вам сейчас тяжело, тем не менее у вас серьезнейший и безусловный успех — вас приняли в Международную алмазную ассоциацию. Насколько я знаю, такой чести не удостоен ни один представитель алмазного бизнеса в Украине…

— Вы не представляете, как это было сложно. Там случайных людей нет. Являясь членами Международной алмазной ассоциации, мы имеем доступ к базе данных. Их нет ни в одной Торгово-промышленной палате, так как справочники членов ассоциации — по производителям порошков и инструментов со всего мира — существуют только для служебного пользования, т. е. узкого круга лиц. И мы с ними всегда можем поговорить. Это самая приятная сторона членства в ассоциации. Здесь и киты мирового бизнеса, и совсем маленькие сошки. Ни по тексту, ни по шрифту в справочнике нельзя определить кто есть кто. Наоборот — чем серьезнее фирма, тем меньше она о себе пишет, поэтому не удивляйтесь, что о нас здесь написано больше, чем о некоторых алмазных китах. Это для того, чтобы представиться тем, кто нас не знает.

Мы можем стать фондообразующей отраслью для Украины, которая поможет завоевать положение в мире, уважение. Мы прочно обосновались в нижнем сегменте рынка — алмазного порошка. Да, он менее рентабельный, нежели рынок крупных алмазов. Однако здесь мы можем кое-чему научить наших могучих конкурентов, которые пока, думаю, и не замечают нас на рынке.

Дело в том, что по технологии «Де-Бирса» и «Дженерал Электрик» не получаются низкопрочные алмазы с таким качеством, какие нужны для шлифовки. У них алмазы остаются высокопрочными и не дают высокого качества поверхности. Наши имеют способность при постоянном трении все время скалываться. То есть частичка во время работы уменьшается. Пока не сотрется, она дает высший класс поверхности. А у «Де-Бирс» и «Дженерал Электрик» алмазы остаются твердыми и царапают поверхность…

Сейчас нас пригласили в Ванкувер — на очередной съезд ассоциации. Он состоится в конце июля. Приятно попасть в компанию, которая прилетает на собственных самолетах, ездит на «Порше» и «Ламборджини», где спарринг-партнер в теннис стоит 500 долларов в час, а ты… ищешь забегаловку, где-бы пообедать подешевле. И не дай Бог, чтобы тебя в этом заведении засекло приличное общество!.. А во время обеда тебя не оставляет мысль: где же достать этот проклятый кредит?

В такие минуты среди мировых королей бизнеса особенно остро чувствуешь, насколько был прав Сергей Терехин, когда говорил, что украинский бизнес — профессия для самоубийц…

Впрочем, и не рассчитывайте — не дождетесь!