ХЕРСОНЕС ТАВРИЧЕСКИЙ: УНИКАЛЬНЫЕ НАХОДКИ

В мае 1999 г. херсонесский отряд Института археологии НАН Украины совместно с научно-просветительским обществом «Коллегиум» продолжили исследования участка некрополя на западном берегу Карантинной бухты, в ходе которых были раскопаны два склепа.

Эти погребальные сооружения, в которых совершались захоронения умерших жителей города, были вырублены в скале и представляли собой подземные помещения с тремя нишами-лежанками в стенах, на которые укладывались умершие. Стены погребальных камер и ниш-лежанок были украшены фресковой росписью. Сюжет росписи непритязателен, что характерно для далекой северной периферии древнего мира, которой являлся Херсонес. Кроме растительных декоративных мотивов, в склепе имелось изображение чаши и павлина, которые у ранних христиан рассматривались соответственно как символы причастия и бессмертия. Стены склепа, ниже лежанок, украшены живописными панелями черного, красного и желтого цветов, которые повторяют роспись стен жилых помещений в домах богатых херсонеситов. На своде склепа имелись расплывчатые пятна красной краски, но, к сожалению, восстановить изображение, вследствие плохой сохранности, не представляется возможным.

В другом склепе роспись сохранилась очень плохо. Здесь она хорошо различима только на одной стене. Выше лежанки имеются изображения птицы, обращенной вправо, в коричневых тонах, гирлянд красного цвета и пока не ясного предмета в виде красного цилиндра, из которого высыпаются круглые предметы или плоды. На других стенах этого склепа также отмечены слабые следы росписи в виде отдельных цветных точек.

Оба склепа были ограблены и не содержали каких-либо находок. Поэтому для определения времени создания фресок требуется кропотливая работа и время. Но уже сегодня можно более или менее уверенно говорить, что роспись была выполнена по заказу херсонесских христиан, что нашло отражение в орнаментации и символике живописи.

Отсутствие в росписи изображений человеческих фигур и сюжетов с участием людей, характерных для более ранней античной погребальной фресковой живописи, а также преобладание в ней орнаментальных мотивов и символических изображений, отражающих духовный мир ранних христиан, в предположительном плане позволяет связать роспись склепов с адептами монофизитского учения. Его сторонники отрицали человеческую природу Христа, проповедовали аскетизм, были подвижниками, считали, что спасение достигается исключительно благочинным поведением и праведной любовью. Это учение шло вразрез с догматами ортодоксального константинопольского духовенства и получило наиболее широкое распространение в восточных районах Византийской империи и в Малой Азии в частности, с которой Херсон поддерживал тесные связи.

Как известно, на Эфесском соборе (449 г.) монофизиты одержали временную победу над ортодоксальным православием и только через два года на Халкидонском соборе (451 г.) константинопольский клир все-таки добился изменения положения, что было связано не только с борьбой разных течений в христианской церкви, но и различных политических группировок в византийском обществе. Но это не означало полного краха монофизитства, так как это религиозное учение не было единым, а состояло из значительного количества сект.

Учитывая связь христианской росписи склепов, открытых в Херсонесе ранее, с сирийско-палестинскими памятниками, вновь открытая живопись скорее всего относится ко времени не ранее второй половины V-VI вв. Вполне возможно, что именно монофизиты оказали определенное влияние на еще немногочисленную в то время христианскую общину города, чем и объясняется весьма своеобразный стиль раннехристианской живописи херсонесских склепов.

Конечно, безоговорочно настаивать на этом сейчас трудно. Однако традиционно тесные связи Херсонеса с малоазийскими центрами, характер росписи склепов, ее датировка и рассказ о деятельности в городе миссионеров, посланных иерусалимским епископом Ермоном, в «Житиях св. епископов херсонских» делает этот вывод вполне вероятным. Не исключено, что такое положение было связано с ослаблением влияния в Херсонесе центральной византийской администрации вплоть до времени правления византийского императора Зенона (474-491 гг.), когда в городе была возобновлена чеканка монет типично имперского облика. Скорее всего лишь в первой половине VI в., когда Византия активизировала свою политику в Таврике, херсонесская церковь начинает ориентироваться на Константинополь, хотя в мозаиках херсонесских базилик, построенных в своей массе в VI в., как и в росписи открытых склепов, еще преобладают растительные и орнаментальные мотивы. В пользу такого заключения свидетельствует рассказ о деятельности в Херсонесе епископа Капитона, связанный в «Житиях» с более поздней константинопольской традицией, конструктивные особенности архитектуры херсонесских базилик, которые были близки константинопольской школе, и, наконец, ссылка в город папы Мартина 1 (649-654 гг.), проводившего церковную политику в противовес духовенству Константинополя, которое поддерживалось византийским императором.

Конечно, все сказанное пока научная гипотеза, которая может быть подтверждена или опровергнута детальным анализом характера живописи вновь открытых склепов. Но уже сейчас ясно, что раскопки 1999 г. подарили нам уникальные памятники, которые позволяют по-новому осмыслить процесс первоначального периода христианизации населения Херсонеса и юга современной Украины в целом.