Филология выборов

…я заговорил обоих, т.е. перекрыл каналы информации и замкнул на себя вводно-выводные устройства. Демоны не отреагировали, им было не до того. Один выигрывал, а другой, соответственно, проигрывал, и это их беспокоило, потому что нарушало статистическое равновесие.

А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу».

«Ну наконец-то», — подумал я, читая беседу И.Кириченко с доцентом НаУКМА, известным культурологом и политологом Игорем Лосевым («ЗН», №30 от 18 августа). Вот искреннее и весомое слово ученого о ситуации перманентных выборов, переживаемых нашей страной, — подлинные философия и социология выборов (а не «выборок»), на которых и в самом деле можно строить «идеологию контрэлиты», отстаиваемую моим уважаемым коллегой.

Предлагаю в поддержку этой идеологии филологию выборов — новое направление филологических исследований. Можно даже сказать, возникающее здесь и сейчас, на глазах изумленной публики.

Современный «политикум», не говоря с избирателем всерьез (ибо всерьез, как я сейчас попытаюсь доказать, говорить ему с нами не о чем), как-то все же вынужден общаться с «электоратом», продуцируя некие минималистски-примитивистские тексты. Они-то могут и должны стать предметом элементарного филологического исследования, к коему и приступаю.

Уловимые мстители

Первыми обрели свой голос пропрезидентские мегаблоковцы «НУ—НС». То был робкий голос мести…

Почему я, филолог и литературный критик, для характеристики первого и основного мессиджа «НУ—НС» уверенно выбираю эпитет «робкий»? Да потому что есть в их посыле некая недоговоренность. «Скасуємо депутатську недоторканність» («Ликвидируем депутатскую неприкосновенность»). И что?.. Вот если б добавить по-нашему, по-жегловски: «… и вор будет сидеть в тюрьме!!!» Ведь именно это имеется в виду? А если не это — то что?.. Обывателю неясно. «Товарищ не понимает». Недаром сказано: будь проще, и люди к тебе потянутся.

А хочется, чтоб потянулись? Еще бы!.. И вот уже к середине августа оранжевые билборды несколько проясняются: «Закон для всех один» («Закон єдиний для всіх»). Значит, если я вижу, что мой сосед ворует, а не сидит, это потому, что только президент у нас от «НУ—НС», а премьер не от него, вот моему соседу и закон не писан... Голосуя за оранжевых, я проголосую за справедливость в их понимании. Их правительство посадит всех, кто, по их мнению, должен сидеть в тюрьме.

Словом, про закон уже понятнее, чем про «неприкосновенность». Но слово — не воробей, тем более такое длинное, запоминающееся и многоассоциативное. Беда с ним, да и только.

Первую ассоциацию — с царевной Недотрогой из москальской сказки — ненароком озвучил наш русско-культурный премьер. «Да трогайте сколько угодно!» — стал он приставать к девушкам-журналисткам. Некуда деться — потрогали…

Однако с филологической точки зрения гораздо любопытнее ассоциации, вызываемые украинским вариантом. Именно с этими украинско-культурными ассоциациями филологу надлежит поработать в первую очередь, ибо и сами авторы слогана позиционируют себя как «проукраинскую партию». Стало быть, напрашиваются на таковые ассоциации — подсознательно.

Или даже вполне сознательно, если говорить о лидере блока. Он в передаче «Свобода слова» (17 августа, ICTV) с видом заправского филолога объяснял, что все дело в ударении и что при определенном ударении слово «недоторканість» обозначает некий предмет девичьей гордости (по-русски «девственность»).

И тут поистине открывается филологический клондайк. Ибо, отстаивая «недоторканість» девушек, авторы слогана по сути продолжают славную традицию классической украинской литературы, оплакивавшей «покриток» (слово, непереводимое ни на один язык, обозначает жертв не вполне насильственной, но и не вполне добровольной «любви», связанной с социальной несправедливостью) и обещавшей торжество законности пусть не для нынешних, но для будущих жертв и их супостатов. И если мы твердо уверуем, что вот, наконец, пробил тот час, когда «не будет супостата», мы обязательно проголосуем за «НУ—НС».

Донецкие консерваторы

Следующий вопрос: есть ли такое же или подобное ему волшебное слово (кроме пресловутой недотроги), которое, вызвав приятные ассоциации, заставит нас голосовать за «регионалов»?

Их политтехнологи уверены, что есть, и даже два: «Стабільність і добробут». Как «добробут» по-русски, в последнее время стал забывать и сам Азаров, и не зря. «Благосостояние» (именно так и не иначе должен звучать перевод) вызывает нежелательную ассоциацию с «состоятельными» людьми — и соответствующую ей первую реакцию электората: хватать бюллетени и бежать к мстителям любого толка!

Вообще же заявка на стабильность может и должна прочитываться шире, глубже и, если можно так выразиться, долгосрочнее, нежели просьба к избирателям оставить при власти нынешнее правительство. Стабильность как главная ценность определенного сознания сигнализирует о консерватизме его носителя. Таким образом, мы можем себя поздравить с появлением «украинских тори».

Нет у революции конца

И таким же образом, переходя от украинских литературных ассоциаций к британским политическим, мы обращаемся к тем, кто, не имея ныне ни своего президента, ни своего премьера, поневоле играет роль «украинских вигов», «оппозиции его (президентского?) величества».

Оставляя в стороне эпизодическую тему до- или недо«тор­канності», билборды с портретами Юлии Тимошенко и с бело-сердечной символикой по сути подпевают все той же старой песне о главном (регионалы поют ее со времени последних президентских выборов). Они, сердешные, все о мирной революции пекутся, об «украинском прорыве», о том, что неплохо было бы «продолжить» так толком и не начатые реформы.

В то же время их противники, в сущности, склоняются к ассоциации с прошлой и современной Россией. Кучма — «украинский Ельцин», какие-то реформы при нем прошли и на здоровье, а теперь открывается «путь Путина», т.е. «путь стабильности». (В скобках замечу: то, что Путин продает постоянно дорожающие энергоресурсы и тем живет, а мы, наоборот, вынуждены их у него покупать, на билбордах о «стабильности и добробуте» не написано — и потому в данной заметке не обсуждается.)

Об «украинском прорыве», который на билбордах, нас призывают позвонить по телефону и написать по электронной почте (номер и адрес — там же). Тем самым, если произвести соответствующий филологический анализ, красивая женщина, заявляющая о «прорыве», что нам, в сущности, сообщает? А она нам «чисто по-женски» говорит: «Знаешь, милый, мы, конечно, прорвемся, но как — я еще не придумала. Ты сам придумай и мне расскажи…»

На мужчин действует. В самом деле, кто же за нас-то, мужиков, должен думать?

А если подумать…

А если подумать, то все выходит очень грустно. С какой точки зрения ни возьми — с политической, философской или той же филологической — слова на билбордах всем надоевших, но, увы, пока что главных и несменяемых политических игроков можно назвать какими угодно, но только уж никак не случайными для нынешнего положения в стране. И слова эти просто кричат нам о том, что главные политические силы к выборам не готовы: им нечего — по сути, а не по форме — предложить избирателю.

Так что, мужики (и… дамы)? Может, и правда — подумать самим, не надеясь на «проверенных» (и признанных негодными) политиков? Авось хоть к следующим выборам что-нибудь придумаем. Или хотя бы освоим филологию выборов, т.е., попросту говоря, вникнем в значения слов. И прежде всего ключевого для процесса выборов — «партии».

В его семантической основе, видимо, латинский глагол partior — делить на естественные части. Авторитарные политики не только испокон веков «путали» его с другим латинским глаголом — divido (разделять искусственно), но и умело пользовались им в построении политики divide et impera — «разделяй и властвуй».

Штука в том, что разделять искусственно можно и на естественные части — и такое разделение неокрепшим умам кажется наиболее естественным. Помню, в детстве мы, нивковские пацаны, не любили сырецких, а они, соответственно, нас, причем не только «дружеские» встречи на спорной территории у ресторана «Дубки», но и простая поездка на 23-м троллейбусе вызывала приток адреналина, столь необходимый подростку. Ну, а взрослые дяди, не любящие донецких, как некогда мы сырецких, так, в сущности, подростками и остались. Их еще много среди людей, достигших возраста избирателей, и «кому надо», тот этим и пользуется.

Каким же должно быть естественное разделение демократического общества на части, поддерживающие на демократических выборах те или иные партии в их притязании по-своему строить государство? Здесь мы порох не изобретем: основных идей построения государства всего две.

Что такое государство? Это всего лишь совокупность тех отчислений из наших семейных бюджетов, которые мы позволяем себе выделять на совместное решение наших проблем. Соответственно, можно скинуться по-крупному и возложить на государство всю или почти всю ответственность за наши проблемы. Это социальная идея. А можно решить иначе: лечиться, учиться и т.п. мы будем на свои кровные, так надежней. Поэтому скинемся помалу (на армию, дипломатию, суд, милицию и т.п.). Регулировать свои взаимоотношения и решать свои проблемы будем в основном без посредника-государства, количество чиновников сведем к абсолютному минимуму. (Зачем мне, к примеру, районные управления образованием, в просторечье роно? А это десятки тысяч чиновников, которые шли бы лучше детей учить: учителей не хватает!). Это либеральная идея.

Разумеется, обе основные идеи существуют не в чистом виде, а в различных комбинациях и вариантах. Но в развитых демократических странах они выражены достаточно четко, и они-то представлены партиями, между ними происходит основной выбор, когда приходит срок: например, между либералом Саркози и социалисткой Руаяль. А наша красивая дама с билбордов вдруг в разгар французской президентской кампании сообщает, что болеет «за своего единомышленника» Саркози. И вот после победы единомышленника (видать, ее молитвами) другой ее единомышленник (И.Винский) заявляет о намерении «Батьківщини» вступить в Социнтерн, т.е. примкнуть именно к тем, кого победил Саркози. Этот пример лишний раз показывает, что нашим «политикам» все едино и все «единомышленники», лишь бы регулярно звали в Париж.

Нашим и в голову не приходит, что электорат может и не послать их в Париж, а послать куда подальше, ведь это на наши денежки они роскошествуют! Из наших только коммунисты говорят откровенно: да, мы за то, чтобы все проблемы решало государство, поэтому нужно взять как можно больше с богатых, да и со всех прочих, в общий котел. Остальные этого не говорят, потому что иного себе и не представляют, а проблемы, судя по предвыборным лозунгам, решают только свои, уж никак не наши.

Свою партийно-государственную школу они прошли в комсомольском активе. В Париже у них есть дела поважней, чем присматриваться к чужому опыту да на ус мотать.