ФАНТАСТЫ И ПРИКЛАДНИКИ К ОБСУЖДЕНИЮ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ НЕ ПРИГЛАШАЮТСЯ

Когда-то академик Лев Ландау заметил, что в лучшем научном журнале Академии наук едва ли наберется более 10 процентов статей, которые несут искру нового знания. Остальные - информационный шум. Эта мимоходом брошенная оценка объясняет, почему в мире науки в такой цене авторитет журнала. При многих тысячах научных изданий только единицы пользуются настоящим признанием. И среди них высшую ступеньку занимает англоязычный журнал «Science». Он издается Американской ассоциацией содействия развитию наук (ААСРН). Из этого журнала ученые черпают «воздух науки», он заряжает их творческой энергией, знакомит только с тем, что может стать почвой для новых открытий. Пробиться на его страницы чрезвычайно сложно. О том, как журнал завоевал себе признание, рассказал журналист Ричард Стоун, который недавно побывал в Киеве. Пишет он в основном статьи на темы охраны окружающей среды. Имеет степень бакалавра по биологии.

Наш первый вопрос американскому коллеге был весьма прозаическим - мы спросили о том, какова финансовая основа существования журнала?

- Журнал издается ААСРН. Это некоммерческая общественная организация, основной функцией которой является издание этого журнала. Цена одного номера крайне невысока по американским меркам - около 10 долларов. В свободную продажу он не поступает, распространяется только по подписке. Но количество подписчиков в Америке составляет 130 тысяч человек. Так что в среднем в году удается выручить около 10 миллионов долларов. Средства от реализации журнала помогают ААСРН осуществлять и другие ее функции...

- Для кого предназначен этот журнал?

- Прежде всего он ориентируется на ученых. В среде исследователей это действительно наиболее популярное издание. Публикуются в нем материалы двух видов: сообщения о научных открытиях, достижения и, кроме того, научные статьи, которые пишут сами ученые. В них поднимаются наиболее важные вопросы науки. У нас, конечно же, есть еще более массовые журналы с научной тематикой, но это уже научно-популярные журналы, рассчитанные на более широкую аудиторию. Например, «Discover», тираж которого достигает одного миллиона.

- Может ли, к примеру, ваш журнал опубликовать материал о новых технологиях под видом научного открытия?

- Смотря в каком виде. Как сообщение журналиста о новом интересном достижении - может, а как научная статья, в которой ученые сами сообщают своим коллегам о тех своих работах, с которыми должны познакомиться другие, - такой материал опубликован не будет. Вообще не в нашем понимании научные статьи - это статьи, которые затрагивают фундаментальные вопросы.

- До войны американская наука не пользовалась таким авторитетом в мире, как сейчас, и журналу, наверное, пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться признания?

- Конечно, журнал не родился с тем имиджем, который есть у него сейчас. Он был основан сто пятьдесят лет назад и вначале просто предоставлял ученым возможность обмениваться мнениями и информацией между собой. Вообще-то тогда он не был особенно популярным. Но после второй мировой войны был сделан большой рывок в развитии, и он достиг своего нынешнего положения.

- Каковы же причины резкого скачка?

- Причин много, но самая главная, пожалуй, - ускорение научного развития, которое началось во время войны и затем продолжалось после ее окончания, что обуславливалось противоборством двух систем. Наше правительство выделяло значительные средства на развитие науки для того, чтобы достойно участвовать в соревновании с Советским Союзом. Научные журналы, со страниц которых читатели могли узнать, насколько успешно идут дела на научном фронте, стали привлекать внимание все большего количества подписчиков. Кроме того, начали бурно развиваться новые разделы науки, информацию о которых также можно было найти в нашем журнале. И здесь уже понадобились услуги собственно журналистов, которые могли рассказать о научных достижениях как бы со стороны.

- А как складываются ваши отношения с журналом «Nature»?

- Это основной конкурент, который занимается освещением тех же проблем и вопросов, что и наш журнал, и рассчитан на те же слои общества. Правда, он более распространен среди европейских читателей. Его тираж составляет около 70 тысяч.

- Не сведет ли на нет необходимость подобных изданий развитие информационных технологий?

- Обмен научной информацией действительно гораздо легче осуществлять посредством факса или компьютерных сетей, но роль журналиста заключается в том, чтобы привлекать внимание к наиболее интересным и сложным аспектам, поднимать вопросы для обсуждения, вызывать дискуссию.

- И все же писателя-фантаста в своем журнале вы, наверное, не напечатаете?

- Да, это не наш жанр. Хотя для ученых, для молодежи, которая ищет для себя точки приложения сил, роль фантастики заключается в пробуждении и обогащении воображения, привлечении внимания к наиболее интересным и перспективным проблемам.

- Таким образом, роль научной фантастики в развитии науки достаточно велика?

- Очень большая, но, к сожалению, далеко не всегда положительная. Например, фильм «Парк юрского периода» вызвал серьезные опасения в обществе по поводу способности ученых нести ответственность за создаваемых ими монстров, и это весьма негативно сказалось на вопросах выделения фондов для финансирования научных разработок.

- Как вы выбираете темы своих публикаций?

- Наибольшее внимание мы уделяем вопросам защиты окружающей среды, обсуждению новых проектов, затрагивающих экологию, вопросы политики, которые оказывают непосредственное влияние на охрану окружающей среды.

- Каковы ваши впечатления об украинской науке?

- В Украине очень большое количество ученых, гораздо большее, чем она может себе позволить. Если сравнивать с Америкой, то у нас гораздо большая разница между преуспевшими учеными - теми, кто получает государственное финансирование, и теми, кто только стремится к этому. Это заставляет претендентов постоянно бороться за это финансирование, но зато те, кто в этой борьбе побеждают, получают хорошие условия для выполнения своей работы. А в Украине очень много ученых получают государственное финансирование, но его явно недостаточно для обеспечения хороших условий для работы, да и сами ученые из-за отсутствия подобной борьбы не видят необходимости выкладываться до конца. Мне кажется, что западные системы организации труда ученых гораздо более эффективны.

- На страницах вашего журнала вы обсуждаете вопросы организации труда ученых, или они у вас уже достаточно отработаны?

- Увы, нет единой оптимальной системы. Сейчас происходит замораживание бюджетных ассигнований на нужды науки. Они и у нас не возрастают. В то же время все большее количество молодых людей приходит в науку, стоимость научных изысканий все более возрастает, так что происходит сокращение средств в пересчете на отдельную научную работу. Создается ситуация, несколько напоминающая украинскую, хотя у вас эта проблема значительно более глубокая.

- Сокращение бюджетных ассигнований на науку в Америке тоже оставляет многих физиков-ядерщиков без работы. В частности, Клинтон принял решение закрыть проект постройки нового ускорителя. Не так ли?

- Это был очень дорогостоящий проект, и многие американцы отказались тратить такие огромные средства на фундаментальные исследования, которые не имеют непосредственного отношения к их повседневным проблемам.

- В результате многие наши ученые, которые несколько лет назад уехали в Америку, остались там сейчас без работы.

- Максимум волны эмиграции из России и Украины в Америку пришелся на 1992-1993 годы. Сейчас же из стран бывшего Советского Союза эмигрирует намного меньше ученых, и в основном они отправляются в азиатские страны.

- Америка выдержала несколько волн эмиграций: например, японская и китайская, которые внесли большой вклад в развитие американской науки. Ощущается ли влияние постсоветской эмиграции на развитие американской науки?

- Эта волна эмиграции имеет свои особенности. Японцы и китайцы приезжали к нам в основном в студенческом возрасте и проходили все ступени научной карьеры. За время учебы они адаптировались в американском обществе, находили для себя перспективные темы, им не приходилось переучиваться работать в новых условиях. Ученым, эмигрировавшим из стран бывшего Советского Союза, намного тяжелее. В основном к нам приезжают маститые ученые с достаточно громким именем, со сложившимся стилем работы. Как минимум два-три года у них уходит только на адаптацию к американскому образу жизни, а тут еще проблема сокращения финансирования научных работ. Конечно, те ученые, которые приехали в Америку, обладают таким научным потенциалом, который гарантирует значительное влияние на американскую науку, но для этого потребуется гораздо больший отрезок времени.