«Дорожная карта» к … Нобелевской премии

Выборы в Верховную Раду оживили и обострили дискуссии о проектах нового закона о науке. Будучи принятым новым составом ВР, он, как считается, должен дать существенный импульс развитию научной сферы, которая пребывает, мягко говоря, в стесненных из-за хронического недофинансирования условиях и не в лучшей исследовательской форме. Я не задавался целью дать развернутый анализ разработанным проектам - одному от власти, другому от оппозиции, хочу только обратить внимание на характерное совпадение - формулировку целей и задач фундаментальной науки, исходя лишь из ее практической полезности и сиюминутной коммерческой выгодности.

На мой взгляд, это принципиальное заблуждение показывает, сколь далеки авторы обоих проектов от понимания природы настоящей науки вообще и фундаментальной в частности. Особенно убедительным опровержением подобным (и, увы, распространенным) взглядам на науку служит недавнее присуждение Нобелевской премии 2012 г. по физике французу Сержу Арошу и американцу Дэвиду Вейнланду за «прорывные экспериментальные методы измерения и манипуляции с индивидуальными квантовыми системами», то бишь с отдельными атомами. Даже специалисту трудно представить, какие огромные технические препятствия пришлось преодолеть обоим лауреатам на пути к цели. Кстати, в группе С.Ароша очень успешно работает выпускник КНУ им. Тараса Шевченко И. Доценко.

О том, сколь долгой была дорога к триумфу и какими задачами «обременяли» себя ученые, поделился С.Арош в изумительной по глубине и искренности заметке, появившейся в октябрьском (с.г.) выпуске журнала Nature под названием «Секреты моих нобелевских исследований». В ней автор подчеркивает, что более 35 лет назад, когда он и его аспирант Ж.-М. Ремон поставили перед собой исключительно - и только! - из любопытства проблему: а можно ли научиться так «общаться» с микрообъектами, чтобы не разрушить их исходное состояние, чего теория квантовых измерений будто бы не допускала, они не представляли ни путей решения этой задачи, ни трудностей, которые возникнут перед ними. Они лишь пытались приоткрыть дверь, за которой скрывались тончайшие и еще непонятные особенности взаимодействия света с веществом. Кроме того, как пишет С.Арош, не было никаких гарантий успеха, а надежда опиралась лишь на интеллектуальную и моральную среду, царившую тогда в парижской Ecole Normale Superior, где выполнялись исследования.

Финансовую поддержку обеспечивали как французские, так и международные фонды, но ее, как пишет автор, «в течение наших длительных приключений не приходилось обосновывать обещаниями о возможном приложении результатов», что он признает критичным для развития науки фактором. Это ли не подсказка нашим законодателям, как нужно относиться к ученым: дайте им свободу творчества, поддержите их и… ждите. Только таким может быть рецепт правильного отношения к научной сфере и ее представителям. Более того, надо быть готовым к отрицательным результатам и крушению ожиданий, которые в настоящих научных поисках даже более вероятны, чем успех, который, к тому же, непредсказуем.

К сожалению, в современной Украине потребительское отношение к фундаментальным знаниям стало нормой, и государственные мужи, облаченные в «тоги» из дипломов и степеней, не стесняются провозглашать: найдите научные решения практическим проблемам энергетики, здравоохранения, экологии и т.д., причем за короткий срок и при очень ограниченных ресурсах. В противном случае вообще ничего не получите!

Поэтому, запрашивая финансирование, украинский ученый вынужден указать все этапы работы, ее результаты и - главное - их применимость в народном хозяйстве. Даже выполнив все условия, он получит, в лучшем случае, половину обещанных денег, а сдав все отчеты и обнародовав все полученные данные, услышит сакраментальный вопрос: «А где же международные, включая Нобелевскую, премии!?» Но такое вопиюще унизительное отношение к собственному интеллектуальному богатству губительно для фундаментальной науки, которой, как я уже упомянул, движет лишь личный мотив - любознательность, подкрепленная настойчивостью и трудолюбием. Ну и, конечно, готовностью отдать себя научным изысканиям без остатка.

Если же последним не обеспечить необходимых условий, конечный результат рискует быть прямо противоположным - рухнут прикладные исследования, которые сами опираются на фундаментальные прорывы и полностью зависят от них. Пока это не будет усвоено большинством депутатов, никакие законы о науке, освященные самыми благими намерениями, ей не помогут. В случае с исследованиями, столь высоко отмеченными в текущем году, то их побочным результатом, о котором сами авторы не задумывались, стало создание часов, чья точность на два порядка превышает точность цезиевых часов, служащих сегодня стандартом.

Для амбициозных проектов, достойных наивысших наград, невозможно указать ни сроков, ни точных результатов - известны только намерения. Я пессимист относительно существенного улучшения финансирования отечественных исследований, но все же хотелось бы, чтобы из окончательной версии закона о науке было изъято требование практической полезности фундаментальных знаний. Их очевидная полезность - в самом факте прибавления нового знания, даже если его применений пока не видно. Сам С.Арош заявляет: «Сегодня финансирование зависит от множества бюрократических барьеров, и ученые тратят много времени на заполнение форм и отчетов вместо занятий исследованиями. Система умоляет, чтобы ее упростили».

Поэтому единственной «дорожной картой» как необходимым (но, следует знать, не достаточным!) условием получения Нобелевской премии, на мой взгляд, является возможность заниматься научной работой, выбор направлений и целей которой абсолютно свободен и определяется самим исследователем, могущим позволить себе идти на риск, не просчитывая, к чему она может привести… Только при этом условии, а также большем вложении денег в науку и образование, мы можем надеяться вернуть в лаборатории молодежь, которая сегодня не видит серьезных стимулов для исследовательской (да и вообще инженерно-технической) деятельности. И, тем самым, возродить надежду когда-нибудь увидеть в нобелевском фраке гражданина независимой Украины.