Дневник одного изобретения, или Десять дней одного года

День первый. В отличие от тебя, дорогой читатель, свой первый День рождения я провел в сушильном шкафу. Меня недавно отфильтровали, но я уже успел покорить соседей бриллиантовым блеском и безупречной красотой своих октогональных бесцветных кристаллов. Подумать только: еще недавно я представлял скопление химических субстанций в разобщенных колбочках и мензурках, а теперь я потенциальный фармацевтический препарат с гордым названием «Ч-1405»...

Видел своего Изобретателя. Честно говоря, мне он не очень... Весьма амбициозен: собрался с моей помощью победить диабет, а синтез мой растянул почти на год. Вдобавок лишил меня родственника, геометрического бета-изомера, заявив, что тот, видишь ли, неперспективный.

Чудак! Он и не представляет, за что взялся… В свое время Дмитрию Ивановичу, пожалуй, было легче собрать в свою менделеевскую таблицу известные на то время 64 химических элемента, чем современным разработчикам лекарств выбрать из миллионов веществ будущий препарат, а тем более довести его до аптечной полки. Ему и невдомек, что стоимость разработки отдельных оригинальных синтетических препаратов составляет от четверти до полутора миллиардов долларов, и в течение года в мире их рождаются единицы.

День второй. Приятно удивлен. Оказывается, я особенный. Чтобы ускорить мою разработку, Изобретатель вначале сконструировал меня на компьютере.

Дело в том, что в ходе обработки многочисленных данных ученым удалось выявить так называемые «фармакофоры» — фрагменты молекул, влияющие на проявление той или иной биологической активности.

Этот же принцип был заложен в компьютерные программы логико-структурной оценки возможного фармакологического эффекта. Так, программа НАТАР, разработанная харьковскими и рижскими учеными, позволила многократно повысить интуицию Изобретателя и заранее оценить степень возможного воздействия на эндокринную систему предполагаемых к синтезу соединений.

В ходе дальнейшей компьютерной оценки в режиме дискретно-регрессионных программ типа «КЛАРАС», «ДНЕСТР» и «ЭММА», позволяющих одновременно обрабатывать сотни структурно-топологических индексов, физико-химических параметров и уровень экспериментальной фармакологической активности, удалось осуществить более тонкую корреляцию перспективных к синтезу структур с возможным антидиабетическим действием. Так на экране компьютера, правда, в окружении структурных аналогов, наконец появился я.

День третий. Браво, Изобретатель! Ты меня порадовал! Попытаться совместить в моей структуре три таких важнейших фармакологических эффекта — это же здорово...

Оказывается, современные схемы лечения сахарного диабета, направленные на подавление инсулиновой недостаточности, не затрагивают первопричину заболевания, а зачастую усугубляют болезнь. Она же в большинстве случаев связана с тем, что по непонятной причине главные защитники организма — клетки «тимоциты» начинают атаковать собственные иммунокомпетентные органы. В штате этих «агрессоров» есть и «разведчики», и даже «профессиональные киллеры». В первую очередь поражаются так называемые бета-клетки Лангергансовых островков поджелудочной железы. Это они вырабатывают инсулин. Под микроскопом хорошо видно, как полчища клеток-убийц расправляются с беззащитным органом, превращая его в подобие «баклажанной икры».

У диабетиков со стажем картина выглядит еще драматичнее. Уничтожаются клетки щитовидной железы, тимуса и селезенки. Очень коварна эта болезнь по отношению к мужчинам. Разрушение клеток Лейдига и Сертолли в семенниках приводит к полной потере в войсках «уланов», «драгунов» и «гусаров»… К счастью, Изобретатель додумался наделить меня важнейшим свойством подавлять аутоиммунную агрессию, чтобы обуздать этих взбесившихся киллеров. Кроме того, он считает, что я смогу нормализовать уровень глюкозы в крови больного и даже, если повезет, стимулировать восстановление пораженных органов. Хотелось бы…

День четвертый. Готов лечить больных хоть сегодня, но Изобретатель как всегда медлит. Какой еще встречный синтез? А какие могут быть хроматографические исследования, если я и так знаю, что безукоризненно чист и весьма индивидуален. Началось: то полный элементный анализ, то дериватография, то хроматомасспектроскопия. Не все ли ему равно, как меня разорвет при электронном ударе! Зачем мне это потенциометрическое титрование или окислительно-восстановительная вольтамперометрия? Может, я боюсь электричества! А полярография с ее вредными ртутными электродами… Сам, небось, облучаться не хочет, а мне вот — приходится. Зато как я сегодня блистал в инфракрасном свете: какая еще область отпечатков пальцев? А ультрафиолет мне понравился, да и для здоровья полезно.

Сколько новых слов в моем лексиконе: ядерно-магнитный и протоно-магнитный резонанс, углеродная спектроскопия двойного резонанса с селективной развязкой от протонов… Ох, чуть не испачкался. Может, я теперь радиоактивный?

День пятый. Что я говорил? Чистейший! И со строением все в порядке. Так в регистрационной карточке и записано, даже индивидуальный номер присвоен. Я получен впервые в мире. Ура! Сегодня отдыхаю.

День шестой. Я не могу быть токсичным. Для меня это противоестественно, ведь в моей основе янтарная кислота. Она не только безвредна, но еще и участвует в нескольких важнейших биохимических циклах превращения веществ в организме. Один только цикл Кребса (метаболизма трикарбоновых кислот) чего стоит. А цикл детоксикации Баро… А цикл Робетса вообще протекает в клетках головного мозга. Бедные мышки, но, к счастью, я действительно оказался абсолютно безвредным. Мало того, я не оказываю влияния на центральную нервную систему, выделительную функцию почек и свертываемость крови.

Изобретатель считает, что это очень хорошо. В первых же экспериментах выяснилось, что я эффективный регулятор иммунной системы. Прежде всего я способен ослаблять ее гиперфункцию. Говоря их языком, я подавляю аутоиммунную агрессию на клеточном, гуморальном и органном уровнях. Еле запомнил. Кроме того, я снижаю уровень глюкозы в крови. Правда, делаю это не так эффектно, как некоторые современные сахароснижающие препараты, зато не вызываю гипогликемию. Изобретатель не ошибся… Выяснилось, что я к тому же нестероидный анаболик, стимулирую скорость белкового обмена и, как показал эксперимент на животных-диабетиках, ускоряю восстановление панкреатических клеток, вырабатывающих инсулин. Вот повезло, кажется, тянем на Нобелевскую премию! Ведь за виагру же дали, а тут удовольствие поважнее.

День седьмой. Для корректной оценки моей эффективности Изобретатель использовал самые изощренные модели диабетической патологии у животных, в том числе спровоцированные химическими веществами (аллоксаном, стрептозотоцином, дитизоном) либо развившиеся в силу генетической предрасположенности к этому заболеванию. Прежде чем замахнуться на человека, Изобретатель подверг экзекуции половину зоопарка: от собачек и свиней до кроликов, морских свинок, беременных мышек и даже еще не родившихся крысят. Для подтверждения лечебного эффекта оценивали как уровень глюкозы в крови животных, так и содержание важнейших гормонов (инсулина, глюкагона, соматостатина, С-пептида и проинсулина) радиоиммунологическими, иммуногистохимическими методами… Придумали же такое…

Изобретатель настолько разошелся, что с применением моноклональных антител умудрился определять даже локализацию этих гормонов в инсулинпродуцирующем аппарате. Еле выговорил. Оказывается, сахарный диабет — заболевание далеко не однородное, и аутоиммунный фактор — очень важное, но не единственное его слабое звено. Из всех больных животных Изобретатель оставил на мою долю прежде всего тех, у кого преобладает аутоиммунная агрессия, а тем более диабетиков с полиэндокринопатическими осложнениями. Недаром фармакологи отметили, что я очень эффективный «корректор клеточного звена иммунитета на органном уровне».

День восьмой. Сегодня нам некогда. Вместе с Изобретателем оформляем заявку на патент… Кажется, успели… Мы первые в мире! Я буду препаратом. Осталось лишь провести весь цикл доклинических испытаний. В фармакологии я уверен, не подвела бы хроническая токсичность, ох и злющая штука... Ну у них и аппетиты! Эти свиньи и собаки едят меня килограммами. Изобретатель еле успевает меня нарабатывать. А еще предстоит проверить эмбриотоксическое, канцерогенное, мутагенное и кумулирующее действие… Чувствую, год будет веселым… Надо срочно разработать эффективную лекарственную форму… В уколах не хотелось бы, а таблетки меня вполне устраивают. И упаковку — желательно поярче!

День девятый. Получили с Изобретателем разрешение на клинические испытания в качестве «оригинального, практически нетоксичного антидиабетического средства, ингибирующего аутоагрессивную деструкцию панкреатических b-клеток, стимулирующего регенерацию инсулинпродуцирующего аппарата и подавляющего диабетические полиэндокринопатии». Так важно меня назвали при официальной регистрации. Сколько же это надо «наработать» таблеток для проведения клинических исследований… Изобретатель говорит, что если не успеем в срок, то ничего нам не будет… Ни Нобелевской не будет, ни Государственной…

День десятый. Результаты клинических испытаний — великолепные! Впервые появилась надежда победить такую страшную болезнь. Готовлюсь к поездке в Швецию. Думаю о фармацевтическом производстве. На днях успели с Изобретателем отказаться от нескольких заманчивых предложений мировых воротил. Решили выпускаться в Украине, ведь дома и стены помогают.

Вот и закончился день. Грустно и стыдно. Лучше бы я остался в химической колбе… В списке авторов патента на препарат я не увидел фамилию своего Изобретателя…