СВЯЩЕННАЯ КОРОВА НА АЛЬПИЙСКОМ ЛЬДУ

Швейцарский банк — не просто устойчивое словосочетание, такое, как, к примеру, турецкие бани, русская рулетка, американский империализм или армянское радио. Швейцарский банк — не только один из символов Конфедерации, наряду с часами, армейскими ножами, сыром, шоколадом, коровами, Альпами и нейтралитетом. Швейцарский банк — это интернациональный аксессуар солидности и вневременное воплощение надежности. Счет в Цюрихе или Женеве, Цуге или Фрибурге — заветная, но эфемерная мечта для одних и железобетонное доказательство собственной значимости для других. Швейцарский банк — это раскрученный за нескольких веков брэнд, оплот постоянства в стремительно меняющемся мире. Даже сейчас, когда швейцарская банковая система в силу целого ряда объективных и субъективных причин переживает не лучшие времена, она не испытывает недостатка в клиентуре. И дело не только в высокой репутации, но и в магии имени. Швейцарские банки — это ставшая реальностью сказка. Которой, как показывают последние события, отнюдь не гарантирован счастливый конец…

Чтобы понять, что такое банковская сфера для крошечной, но невероятно богатой страны, достаточно привести пару цифр и назвать пару фактов. Швейцария — это четыре сотни банков (не считая многочисленных филиалов иностранных финансовых структур). Это — 46.000.000.000.000 швейцарских франков. Это — 10% всех налоговых поступлений. Развитое банковское дело позволяет государству более чем на половину дотировать, например, сельское хозяйство. И создавать массу рабочих мест в стране, в которой процесс трудоустройства порою занимает годы, а заработная плата является предметом зависти не только для неизбалованных восточных европейцев, но и для зажиточных европейцев западных. Швейцария — признанный тяжеловес на финансовом рынке. Паре-тройке местных банков (будет желание) вполне по силам организовать обвал национальной валюты едва ли не в любой точке земного шара.

Фундаментом, на котором строилось благополучие будущих швейцарских финансовых структур, стала пресловутая банковская тайна, т.е. гарантированная конфиденциальность сведений о вкладах. Мало кто знает, что швейцарской банковской тайне — более трех веков, первое упоминание о ней датировано 1713 годом. Репутация швейцарских банкиров была настолько высока, что, скажем, один из них — Жак Некер был удостоен чести быть первым лицом финансового ведомства во Франции при Людовике XVI. Банковская тайна в той или иной форме существует практически везде, но швейцарцы небезосновательно считают это своим изобретением. Более того — здесь она была возведена в абсолют, и малейшая попытка посягнуть на нее до недавнего времени воспринималась не только как святотатство, но и как уголовно наказуемое. То есть на протяжении нескольких веков швейцарского банкира, по большому счету, не интересовали ни персона клиента, ни происхождение средств, которые он передавал банку в управление либо на хранение. В свою очередь, клиент мог рассчитывать на то, что банк никогда, никому и ни под каким предлогом не обнародует информацию, связанную с его вкладом.

Разумеется, можно спорить об этической стороне подобного подхода. Но не стоит забывать о том, что этой традиции (которая позднее приобрела силу закона) несколько столетий, а консервативные швейцарцы крайне редко решаются на изменения сложившихся правил во всех сферах своей жизни. Особенно если эти правила доказали свою практическую состоятельность. Нелишним будет напомнить и о том, что практически все банковские системы в той или иной форме копировали методологию работы швейцарских финансовых учреждений, а потому изобретенная здесь философия работы с клиентами и технология работы с деньгами повлияла на становление банковской сферы во всем мире, а не только в Конфедерации. Кроме того, в Швейцарии (где функционирует внешне несколько анахроничная, чрезвычайно запутанная, но испытанная веками и, пожалуй, наиболее ярко выраженная форма народовластия), возведена в абсолют не только банковская тайна, но и самая настоящая демократия. Здесь всегда интересы человека ставились выше интересов предпринимательских сообществ, официальных органов и целых государств.

И такой подход к тайне вкладов, как показала история, был вполне оправдан. После того, как в соседней Германии пришли к власти нацисты, режим секретности в банках был усилен. И продиктовано это было, в первую очередь, не прагматическими (чего в общем-то следовало бы ожидать от чрезвычайно расчетливых швейцарцев), а гуманными соображениями. Дело в том, что любой житель рейха, имеющий счета за границей, согласно законам гитлеровской Германии, подлежал физическому уничтожению. Швейцария была буквально наводнена сотрудниками немецких спецслужб, которым нередко удавалось пробраться сквозь бронированную стену банковской тайны. После того, как в 1934 году трое граждан Германии были казнены за хранение капитала в Швейцарии, власти Конфедерации приняли закон «О банковской деятельности». Банковская тайна, понятие которой до того было заложено в Гражданском и Трудовом кодексах, стала уголовно-правовым термином. Ранее за нарушение правила неразглашения секретов вкладчика отвечал банк — клиент был вправе взыскать убытки. После 1934 года для нарушителей была предусмотрена уголовная ответственность — «болтун» рисковал оказаться на нарах.

Следует отметить, что швейцарское законодательство считает уголовно наказуемым деянием экономический или налоговый шпионаж, проводимый официальными структурами другого государства. К тому же к укрывательству от налогов Швейцария относится крайне либерально. К примеру, по версии многих наших высокопоставленных официальных лиц, под определение «отмывание денег» подпадает едва ли не любая финансовая операция. Во всяком случае схемы, связанные с укрывательством от налогов (что во многих странах мира, прежде всего в США и Германии, является едва ли не национальным видом спорта), представители наших правоохранительных органов достаточно часто квалифицируют именно так. Швейцарцы же не только не считают (кстати, вполне обоснованно) игру в «прятки» с налоговыми органами «стиркой финансовых средств», они фактически не видят в подобных операциях правонарушений. Изначально это опять-таки было обусловлено исторически сложившейся привычкой швейцарцев ставить интересы граждан выше интересов государства. То есть предполагалось, что было бы несправедливо наказывать некое лицо только за то, что оно в силу забывчивости (либо по ошибке) не указало (либо указало неверно) точную сумму своих доходов. Вопросы уклонения от налогов, как правило, не рассматриваются в судах (а если и рассматриваются, то далеко не всегда решаются в пользу государства) — они находятся в компетенции профильных органов, чьи полномочия значительно уступают по масштабности полномочиям нашей родной ГНАУ, за последние годы превратившейся, по сути, в отдельную ветвь власти. Кроме того, швейцарские «азаровцы» не имеют права применять санкции к иностранцам, если те не являются резидентами Конфедерации. Добавим к этому, что банкам запрещено предоставлять властям любую имеющуюся у них информацию об уклонении от уплаты налогов. Исключение составляют те случаи, когда речь идет об уголовном преступлении. Но и здесь не все так просто. Один из наших соотечественников, имеющих некоторый опыт общения со швейцарскими банкирами, описал следующую схему. К примеру, органы швейцарской юстиции требуют от банка А информацию о клиенте В, который скрыл от налогов некую сумму, якобы имеющую криминальное происхождение (либо впоследствии использованную в уголовно наказуемых целях). Однако клиент высказывается категорически против обнародования этих сведений, утверждая, что это причинит ему серьезный ущерб. А кроме того, он заявляет, что требуемая швейцарской фемидой информация не имеет непосредственного отношения к делу, ею расследуемому. Если банк, который имел основания дорожить не только своей репутацией вообще, но и этим клиентом в частности, принимал сторону последнего, решение вопроса отдавалось на откуп суда. Более того, как поясняли автору этих строк, даже в том случае, если требование правоохранительных органов удовлетворялось, банк, как правило, представлял в их распоряжение, грубо говоря, отчетность. Сами по себе сведения о счетах и трансакциях не давали полной картины — для этого требовались четкие представления о конечных схемах движения средств и механизмах проведения операций. Банк делиться подобными секретами, в силу очевидных причин, не желал, а сотрудники прокуратуры и Минюста далеко не всегда обладали необходимыми знаниями. А подбором специалистов и обучением навыкам работы с теневыми технологиями швейцарские блюстители законности начали серьезно заниматься сравнительно недавно, когда подули новые холодные политические ветры.

Ветры подули в конце восьмидесятых – начале девяностых. Политическая демократизация и экономическая либерализация на востоке континента не обошла Швейцарию стороной. Появилась масса клиентов, имеющих большие деньги и большое желание вложить их в швейцарские банковские структуры. Клиентами-«нуворишами» двигало не только честолюбие (хотя многие в самом деле переводили сюда деньги потому, что это «круто»), но вполне прагматические соображения. Банки, которые не выдают тайн своих вкладчиков, расположенные в стране, которая не считает укрывательство от налогов уголовным преступлением, – это ли не финансовый рай для новоявленных миллионеров? Не будем забывать и о том, что сотрудники швейцарских банков, а также тамошние трастовые управляющие (т.е. посредники между клиентами и банками, к услугам которых традиционно часто прибегают вкладчики, особенно те, кто не имеет должных познаний либо хочет остаться в тени) пользовались заслуженной репутацией знатоков по части вложения капитала. Но главным магнитом все же была, повторимся, банковская тайна. Всему миру известен знаменитый банковский девиз Швейцарии – «Ни один налоговый инспектор не сможет получить информацию о ваших доходах». Разглашение твоих секретов может стоить банковскому служащему до трех лет тюрьмы – разве ты не доверишься такому банку. А, главное, до 1990 года в правовом поле государства, по сути, отсутствовало такое понятие «как отмывание денег». Налоговое мошенничество, то есть сокрытие налогооблагаемых средств при помощи подделки (либо фальсификации) документов каралось. Размещение в банках капиталов, добытых сомнительным путем, – нет. И даже после того, как Швейцария официально объявила о начале борьбы с отмыванием денег, финансовым и правоохранительным органам понадобилось время, чтобы эффективно противодействовать развитой системе «стирки средств».

Стоит ли удивляться, что в Швейцарию хлынули деньги с Востока. Многие пользовались знаменитой швейцарской лазейкой – институтом частных трастовых управляющих. Эта каста, играющая крайне важную роль в жизнедеятельности швейцарских банков, кстати, была юридически легализована сравнительно недавно. Между тем класс своеобразных частных поверенных в Швейцарии существовал давно. Речь идет об уважаемых, богатых, влиятельных гражданах Конфедерации, пользующихся практически безупречной репутацией и обладающих не только недюжинными познаниями в области права, экономики и финансов, но и солидными связями. Спрос на этих людей чрезвычайно высок. Они – источник привлечения новых серьезных вкладчиков, а потому получают свой процент не только от клиентов, но и от самих банков, заинтересованных в их, отнюдь не дешевых, услугах. Привлекательность института трастовых управляющих объяснялась во многом тем, что до 1991 года они позволяли клиентам оставаться анонимами.

Поясним: если вы собирались открыть счет в каком-нибудь цюрихском, женевском et cetera банке, вам предстояло выполнить достаточно утомительную процедуру (швейцарцы – записные бюрократы) и предоставить весьма объемный перечень сведений о себе. А если вы по каким-либо причинам не желали этого делать, то могли прибегнуть к помощи трастового управляющего. Получив право на управление вашими деньгами, он брал на себя все необходимые формальности. Частный поверенный являлся в банк с вашими деньгами и помещал их от вашего имени, самого имени не называя и никаких сведений о вас не разглашая. От него лишь требовалось подтверждение того, что ему известно имя лица, доверившего ему размещение своих капиталов. Подобная схема отвечала букве швейцарского законодательства и духу швейцарской демократии. Тем более что репутация швейцарских трастовых управляющих была на уровне репутации швейцарских банков. Любопытная деталь: насколько известно, Павел Лазаренко помощью частных поверенных не пользовался. И это во многом облегчило поиски швейцарской и украинской прокуратур. Разумеется, Павла Ивановича консультировали, причем консультантами, насколько можно судить, были люди весьма авторитетные. И весьма опытные. Есть основания считать, что эти лица, шкурой чувствуя грядущие неприятности, сделали все от них зависящее, чтобы не брать на себя ответственность за размещение откровенно сомнительных капиталов и не ставить под удар свою репутацию. Тем более что власти к тому времени несколько стеснили свободу трастовых управляющих. Уже в 1990 году в Швейцарии была введена уголовная ответственность за отмывание денег. Через год абсолютная анонимность открытия счетов была ликвидирована. К концу 1992-го трастовые управляющие были обязаны назвать банкам имена всех своих доверителей, имена которых до сих пор держали в тайне. Частные поверенные все еще находились в привилегированном положении, однако свобода их маневра значительно сузилась и отныне, открывая счет, они обязаны называть имя реального владельца денег. Финансовые посредники почувствовали перемены первыми и впредь старались избегать связей с подозрительными клиентами и сомнительными капиталами – можно с достаточно высокой степенью вероятности утверждать, что еще тогда они предвидели, какие надругательства ожидают одну из главных швейцарских святынь – банковскую тайну. «Священную банковскую корову» исподволь готовили к закланию.

«Новые» русские (украинцы, поляки, сербы, хорваты etc) таким чутьем не обладали, а потому, ничего не подозревая, обзаводились счетами в далекой горной стране, считая ее законодательство в отношении тайны вкладов надежным как швейцарский банковский сейф. Игнорируя при этом другие банки и другие страны, в том числе те, где и проценты были повыше, и обеспечение коммерческих сделок поэффективнее, и формализма при работе с клиентами поменьше. Репутация швейцарских банков сыграла с ними злую штуку. С самими швейцарскими банками, как выяснилось, – тоже.

Банки Конфедерации испокон веков считались признанными лидерами в своей сфере. Тамошние банкиры овладели самыми совершенными методами выживания в условиях жесткой финансовой конкуренции. Но у них не нашлось противоядия, когда конкуренция перешла на качественно иной – политический – уровень. По одной из версий (неподтвержденных, но вполне правдоподобных) проблемы швейцарских банков возникли именно потому, что многие новые мощные финансовые потоки, в конце 80-х – начале 90-х хлынувшие в Цюрих, Женеву, Фрибург, Цуг, обошли другие государства и другие банки, где их тоже ждали. Приток новых солидных капиталов на уже сложившийся финансовый рынок – это был куш, который никто никому не хотел отдавать. Перемены конца 80-х привели к «выбросу» не только «постсоветских» и «постсоциалистических» капиталов. Как полагают некоторые специалисты в области геополитики и макроэкономики, исчезновение СССР как серьезного фактора международного политического влияния привело к появлению в западных банках капиталов «третьего мира». Там тоже водились деньги – и эти деньги лишились «политической привязки». Кто-то, не полагаясь больше на силу советских штыков, решил положиться на силу дензнаков и готовил себе базу для неизбежной эмиграции. Кто-то, осознав, что материальная помощь могучей страны развитого социализма канула в Лету, приспосабливался к другим условиям и формировал качественно новую финансовую базу для дальнейшей борьбы за власть и политическое влияние. Диктаторы, кланы, международные политические сообщества, различные организации переходили на своеобразную самоокупаемость – они стали активнее размещать деньги там, где их легко было спрятать и где им гарантировалась сохранность. Швейцарские банки с их высокой репутацией и знаменитой тайной вкладов многим виделись идеальным местом.

Редакция газеты выражает признательность Посольству Швейцарии в Украине за помощь в подготовке материала.

(Окончание в следующем номере.)