СТРОИТЕЛЯМ ВИРТУАЛЬНЫХ МИРОВ ПОСВЯЩАЕТСЯ СОЗДАНИЕ ВИРТУАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИХ В ПРЕДВЫБОРНОЙ БОРЬБЕ

Виртуальный объект возникает в результате работы политтехнолога или спин-доктора, поскольку именно они призваны несущественные характеристики события сделать существенными или, наоборот, существенные, но невыгодные для данного объекта характеристики объявить несущественными. Нам остается только соглашаться со специалистами, поскольку массовое сознание не обладает ни временем, ни желанием самостоятельно разбираться во всем многообразии явлений.

Виртуальный объект:

Существенное Несущественное

Несущественное существенное

Термин «спин» англичане выводят из крикета, американцы — из бейсбола, а нам как бывшей ядерной державе ближе... ядерная физика: мы в школе учили, что у частицы есть спин, то есть вращение. Спин-доктор разворачивает подопечного политика или партию так, чтобы он занял более выгодную для своего освещения в информационном пространстве позицию.

Виртуальные объекты сопровождают нас с детства до старости. Приведем примеры родных и близких нам виртуальных объектов. Виктор Ющенко отправляется в Америку. Но главным предметом обсуждения потом становится чисто виртуальная реальность: отдавал он высоким должностным лицам там письма или нет. Интернет-издания посвящают этому свои опросы. Идет бурная дискуссия, навязываемая массовому сознанию. Но самого объекта нет, поскольку вообще никто достоверно не знает, был ли сам этот факт. Та же ситуация касается и пожимания руки майору Мельниченко. Одна сторона кричит «пожимал», другая — «шел мимо, споткнулся, очнулся, рука в гипсе…». Это проющенковский пример. Теперь приведем анти. Небезызвестный С. Конев, ставший теперь носителем альтернативной информации о Рухах, раскрыл в «Киевском телеграфе» историю сбора подписей в поддержку правительства Ющенко. Помните баррикаду перед трибуной, призванную олицетворять всенародную поддержку. Так вот, оказалось, что это был тоже чисто виртуальный объект. Рух Удовенко заполнил свои ящики собственной рекламной продукцией, слегка присыпав их сверху небольшим количеством подлинных листов с подписями. ПРП и Рух-2 просто отксерили имеющиеся листы в нужном количестве и тоже заполнили ими свои ящики. Виртуальный объект обрел материализацию. Это, кстати, является одним из правил работы с виртуальными объектами, которые следует время от времени материализовать, приближая к земле. Материализованный виртуальный объект стал называться всенародной поддержкой и мог идти на следующий виток виртуализации. То есть идет процесс постоянной смены виртуализации материализацией:

Виртуализация Материализация

Виртуализация…

Виртуальные по всем параметрам политические блоки также утяжеляются за счет материализации их на фамилии наиболее раскрученной личности. Отсюда блок Ющенко или Тимошенко, Мороза или Витренко. Блок виртуален, в нем нет «мяса», а человек может реагировать на что-то понятное и неабстрактное, поэтому виртуальный объект и подлежит материализации. Горький как-то исправлял начинающего писателя и добавил к фразе «пятак упал» всего лишь два слова: «пятак упал, звеня и подпрыгивая». Эта материализация сразу делает объект родным и понятным. Теперь читатель до конца жизни будет помнить этот пятак, который упал, звеня и подпрыгивая…

Виртуальные объекты не только легче создавать, чем настоящие, с ними еще и легче бороться, поскольку они открыты для любых трансформаций. Поскольку вся получаемая нами информация идет единым потоком («за» и «против» объекта), то в этот поток вплетают нужные сообщения. Возникает спонсор коммуникации, заинтересованный в том, чтобы его сообщение достигло нужной аудитории. Естественно, что сообщение, обладающее спонсором (а спонсорство необязательно выражается только в деньгах), будет иметь лучшие условия для распространения.

Спонсор коммуникации может бороться с чужим виртуальным объектом, а может поддерживать свой собственный виртуальный объект. Вспомним «каневскую четверку», с которой боролись так, как сегодня борются с новыми блоками, постоянным подчеркиванием того, что они никак не могут ни о чем договориться. В виртуальный объект сегодняшнего партийного блока постоянно вводится виртуальный негатив: а) акцент на разногласиях; б) акцент на приближенности к власти; в) акцент на коррупционности. Мы все время получаем гремучую смесь правды и домыслов, которые выступают в роли правды. При этом массовое сознание просто не в состоянии отделить зерно от плевел.

Виртуальные объекты вообще хорошо модифицируются виртуальными же характеристиками. Вспомним плакат ТКАЧЕНКО ЗМОЖЕ. На него «враги» сразу же доклеили свою виртуализацию ЯКЩО ВІАГРА ДОПОМОЖЕ. Тем самым вводилась виртуализация «возраст» в качестве отрицательной характеристики для данного кандидата. Или иной пример, где виртуальный объект удавалось материализовывать на постоянной основе. Так, на выборах Ю. Еханурова его команда строила виртуальный дом, но как бы в реальности, каждую неделю добавляя по этажу на своих рекламных плакатах. Новая неделя — на плакатах появляется дополнительный этаж. Это создает ощущение подлинной реальности, хотя перед нами вновь чисто виртуальный объект.

Более того, очень часто нам предлагаются вполне виртуальные объекты в качестве решения явно реальных проблем. Включаю телевизор и слышу: сорваны выборы в Приморье. В ответ звучит чисто виртуальное решение: создана комиссия. И если подумать, то очень часто мы получаем в ответ именно подобный виртуальный объект: на гибель шахтеров или обесточенную больницу создают комиссию. В случае сбитого украинской ракетой российского самолета мы слышали целый сонм виртуализаций, гласящих, что это невозможно даже теоретически. Казалось, вот-вот из уст министра сорвется, что и ракет таких мы не видели с 17-го года. Кстати, военным потом понравилась следующая шуточная интерпретация происшедшего: «российский пассажирский самолет сбил мирно летящую украинскую ракету». Это является примером того, что американские спецы по психологическим операциям называют «perception management», то есть менеджмент восприятия, ведущий к тому, что при сохранении тех же объектов мы начинаем видеть их по-иному. Следовательно, сразу меняется наше отношение к ним. Собственно говоря, таким же менеджментом восприятия были перестройка и гласность, которые поменяли контекст вокруг основных объектов советского времени с положительного на отрицательный. «Ленин, Партия, Комсомол» из объекта почитания стали объектом поношения. И те, кто до этого молитвенно возносил руки при виде их, заставляя нас делать то же самое, стали теперь заставлять нас делать совершенно противоположное. Сходная задача смены контекста стоит и в избирательных технологиях: при сохранении самого объекта поменять вокруг него контекст (для своего объекта — на положительный, для объекта оппонента — на отрицательный).

Предвыборная ситуация развивается в определенном наборе действий, которые, с нашей точки зрения, можно задать следующим образом:

— избиратель получает больший объем сведений в информационном пространстве, чем в результате личностного общения (этот феномен был отмечен еще во времена избрания Никсона, когда впервые было четко определено, что избиратель не будет иметь личного контакта с кандидатом, а только будет реагировать на телевизионный имидж);

— реальные события становятся значимыми также с помощью освещения их в СМИ; более того, возник даже термин «псевдособытие», отражающий создание искусственного события, необходимого с точки ведения избирательной кампании;

— информационное пространство «диктует» избирательной кампании характеристики, наиболее выгодные с точки зрения освещения (для американской традиции это акцент на «гонке» между кандидатами вместо акцента на проблемах. Это связано также и с тем, что телевидение как основной канал слабо приспособлено для передачи мыслей, для чего существуют газеты).

Все эти характеристики «выталкивают» предвыборную ситуацию в чисто информационное поле, а это создает элемент благоприятствования для применения разнообразных информационно-коммуникативных технологий. При этом, как бы мы ни хмурили брови в их сторону, никогда не сможем остановить более эффективную технологию, если она продемонстрирует свои возможности. Она все равно придет в страну. Причем избирательные технологии появятся скорее любых других.

По сути, любой объект всегда имеет выгодные/невыгодные характеристики, доходящие в утрированном варианте до «скелета в шкафу». Спин-доктор разворачивает объект в информационном поле по принципу избушки на курьих лапках: «Стань к лесу задом, ко мне передом».

Следует также признать, что «объект» избирательных технологий в принципе не в состоянии создать за период избирательной борьбы (в случае украинского законодательства это 90 дней) результат в реальном пространстве, зато он вполне в состоянии создать результат в пространстве информационном.

Частично это также связано снова-таки с украинскими особенностями, где партии делятся на два типа: с прошлым (здесь единственный вариант — компартия) и без прошлого (все остальные). Партия с прошлым получает исключительно негативное освещение в теленовостях, реальное освещение (положительное или нейтральное) имеют партии без прошлого. Партии без прошлого лучшей средой для своего обитания считают телевидение, назовем их также телевизионными. Они ориентированы на него, получают свои результаты оттуда, поэтому СМИ-зависимость для них является прогрессирующей.

Кампания направлена на изменение информационного контекста вокруг объекта, что в рамках психологических операций, проводимых военными (что, по сути, является однотипной задачей), именуется как perception management. Пример: плохой/хороший Лазаренко или Тимошенко, плохие/хорошие блок «За единую Украину» или СДПУ(о). Один поток информации создает негативный контекст, другой — позитивный. Виртуальный объект «насыщается» негативом или позитивом, обрастая плотью. Теперь уже есть, что обсуждать. До этого ничего, кроме голых деклараций, не было. Но декларации слышит только президиум, для нас, людей из троллейбуса, нужно другое, что-то вполне конкретное и понятное. Хорошо в этом плане выглядит или что-то очень страшное, или что-то очень милое: политическая Баба-Яга или политическая Снегурочка.

Частично данная потребность в установлении «врагов» или «героев» связана с самой кампанией, поскольку побеждать должны герои, существование которых невозможно без соответствующих им по значимости врагов. «Враги» должны мешать «героям» побеждать. «Герои» должны демонстрировать тщетность усилий «врагов». Для украинских выборов таким полем проявления «враг/герой» частотно является экономика Украины, поскольку каждый «враг» стремится ее разрушить, сложить в собственный карман, а каждый «герой» должен этому воспрепятствовать. При этом с двух сторон порождается однотипная риторика, поскольку «враг» и «герой» меняются местами.

Кампания может быть направлена на активацию выхода на избирательные участки определенного сегмента аудитории или, наоборот, к приостановке такого выхода. Примером первого порядка являются частотные мероприятия по выводу на голосование молодежи. Примером второго порядка — распространение слуховой информации: нет смысла идти голосовать, победу все равно припишут. Кстати, это также еще один информационный феномен кампании — желание человека оказаться в числе большинства. Известно, что количество людей, говорящих, что они проголосовали за победителя, всегда больше реального числа таких людей.

Избирательная кампания как скелеты из шкафа достает также обычный набор «страшилок». Это виртуализации другого уровня, раскрывающие невозможность выборов в отдельно взятой стране. Самые любимые среди них такие: админресурс и российские имиджмейкеры. Кстати, такой же виртуализацией является вводимая в сознание идея: нечего идти на выборы, мой кандидат не победит, все подтасуют. Такая виртуализация перекрывает дорогу тем, кто хочет проголосовать не за лидера гонки.

Все перечисленное создает серьезную опасность как для ухода в чисто манипулятивные стратегии, так и для неадекватного решения проблем, стоящих перед избирательной кампанией.

Воздушные замки строятся скорее и веселее настоящих. Строители воздушных замков знают — в них никто не будет жить. И простоять они должны не до осенних холодов, а только до первого весеннего солнышка — 31 марта.