СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ: СТОРОЖЕВАЯ ШАВКА ВЛАСТИ

Этот заголовок продиктован материам Сергея Васильева в «Киевских ведомостях».Там он называет медиа «сторожевым псом общества». Но это лишь красивые слова. Я был бы склонен поверить господину Васильеву, если бы не несколько «но».

Прежде всего — его личная деятельность на посту руководителя Главного управления информационной политики администрации Президента. Не стремясь чрезмерно демонизировать его образ в качестве врага свободы слова, отмечу, впрочем, легкость, с которой происходит жонглирование понятиями, что вообще присуще украинскому истеблишменту.

И хочу спросить прежде всего себя: сейчас медиа — пес? Этот пес охраняет демократию и общество? Где? В Украине? В Киеве? В регионах? Почему-то создается впечатление, что этот пес крепко спит. А остальные бесстыдно лают на все село «Украина» об очередных успехах. Вообще-то, любопытная деталь: все, что берется под патронат исполнительной власти и Президента лично, каким-то дивным образом искажается. От административной реформы, расследования дела Гонгадзе до перехода к парламентско-президентской республике, евроинтеграции, открытости власти и свободы слова. Риторика понятна и положительна. Действия — диаметрально противоположные.

Чтобы не быть голословным, приведу последний пример. Когда в Киеве говорят «свобода слова», видимо, подразумевают совершенно иные вещи, чем во всем остальном мире. Иначе как объяснить почти искреннюю обиду Леонида Кучмы на спич Хавьера Соланы о том, что «Украина двигается в противоположную от Евросоюза сторону». Что имел в виду европейский руководитель? Безусловно — соблюдение демократических принципов развития общества и прежде всего — обеспечение свободы слова. Именно это не устают подчеркивать в Брюсселе и Вашингтоне, общаясь с официальным Киевом. Но Киев не слышит. И даже больше. Президент говорит о том, что Европа не готова нас принять. Не мы, а Европа, оказывается, не готова. И НАТО тоже не готово. Президент, видимо, забывает, что именно в его стране легкий «насморк», на который не обращали внимания на Западе, превратился в хроническую астму, когда общество лишено возможности дышать полной грудью.

Но следует признать, что эффективные лекарства, едва ли не панацея от всех врожденных и приобретенных недостатков и болезней, есть. И это — свобода слова. Следует признать, что вину за ситуацию, в которой оказалась Украина, частично можно возложить на журналистов. По большому счету — от нас зависело, в полной ли мере общество будет знать обо всех опасностях. Способно ли будет общество своевременно реагировать на роковые ошибки вождей и исправлять проблемы.

Очень часто идя на уступки владельцам масс-медиа, топ-менеджерам, большинству которых неизвестен кодекс чести журналиста, мы ставили под постоянный удар тех, для кого работали. И это тенденция не последних месяцев, а нескольких лет. Тогда еще не было известно, что такое «черный пиар» или «медиакиллерство». Но эти термины произросли оттуда. Очевидно, журналисты, стремясь искупить свою вину перед обществом нынче, должны попросить прощения.

Не буду перечислять принципы деятельности журналиста. Вспомню лишь об одном, важнейшем: информировать. Журналист не имеет права замалчивать факты. То же, что происходит в медиа сейчас, это и есть замалчивание. И это смело можно называть цензурой. Кроме замалчивания, есть искаженная подача информации. Или без представления противоположной точки зрения, или смонтированное с элементарным нарушением технологии. Точнее — с намеренным нарушением. Ведь телевидение может из дурака сделать умника и наоборот. Чем успешно и занимается. Я уж не хочу вспоминать о так называемых «темниках». На Западе это понятие даже не переводят. Но «temnyk» — это вам не «perestroika» и «glastnost». Тут радоваться нечему.

Вышесказанное уже не новость. Это уже норма существования украинской журналистики, а значит и общества в целом. Разве что следует признать — в последнее время давление ослабело. Особенно после так называемого «журналистского бунта», написания и непоявления письма от телевизионщиков, рождение манифеста, профсоюза и стачкома. Это ослабление давления призвано «выпустить пар». Мол: «Видите! Все хорошо! Никакой цензуры!» Правда, «никакой» — это серьезное преувеличение. Но ситуация кардинально изменилась. Возврат к временам, когда существовала полусвобода слова, существовали вышеупомянутые уступки, невозможен. Возможны два варианта: или цензура есть, или ее нет. И это момент истины для украинских медиа.

На «восставших» сразу же повесили «дохлых псов демократии». Оказывается, вся эта «революция» — ради грантов. Да и вообще, журналисты — это что-то типа рабочих завода: пришел, выточил деталь, ушел. Не желаешь точить то, что приказывает владелец? Увольняйся. Вот такое примитивное видение высказал мой коллега в одном еженедельнике, который достаточно смело оперировал термином «цензура» еще полгода назад, когда это было необходимо. И не только он. «Откровение» о «походе за деньгами» и меркантильных мотивов — как нож в спину от коллег, в которых еще вчера видел единомышленников. Но виртуальные образы, придуманные неглупыми технологами, — общий недостаток украинской журналистики. За неимением объективной информации любая выдумка претендует на превращение во всеобъемлющую реальность.

Должен разочаровать: нам нужны не гранты, а нормальные условия работы. Роботы, которая соответствовала бы профессиональным стандартам. Хотя полностью отвергать тезис, что для любого дела нужен стартовый капитал, — бессмысленно. Иное дело, что отечественный капитал неспособен вытянуть журналистику на должный уровень в связи с соблазном диктата, влияния и системой взаимозависимостей. Слишком много вещей взаимосвязанных. Скажем, существование успешного медиа-проекта в Украине проблематично. И не только по причине политического давления, но и в связи с непрозрачной экономикой. Из-за наличия рычагов влияния, когда почти всю страну можно спокойненько сажать за решетку, учитывая наличие зарплаты в конвертах.

Как ни обидно, но подобное положение вещей удобно для власти, а точнее — для созданной системы власти. Все контролируется и все на крючке. Поэтому вводить цензуру можно разными путями. И должность цензора как такового, с книжкой и печатью «Главлит», — не обязательна. Есть телефон и много прочих современных средств связи, которыми власть хорошо научилась пользоваться.

Поэтому, разрушая чисто виртуальную версию о «горстке сумасшедших и упрямых, одержимых западными деньгами», рискну апеллировать к совести, чести и достоинству коллег. Если сравнивать профессии, то журналиста уместнее было бы сравнить с врачом. Но наш «врач», вместо того, чтобы сделать операцию и вылечить пациента, — по желанию владельца больницы и вопреки клятве Гиппократа, кормит для видимости больного толченым мелом, называя его уникальным лекарством. И это не преувеличение. Отсутствие информации способно привести к роковым последствиям. Незнание порождает еще большее незнание и ошибки, от которых будет страдать как каждый гражданин отдельно, так и общество в целом. Если пойти путем намеренного утрирования, то легко представить ситуацию, когда любая информация — запрещена. То есть, грубо говоря, вы идете в магазин и покупаете бензопилу «Дружба» без инструкции. Как следствие: вы инвалид, лишились рук и ног. Из-за отсутствия информации, как пользоваться этим устройством. Пример, возможно, упрощенный, но ничем не хуже «заводской» версии медийного ремесла.

Все, что мы должны сделать, — вернуть потерянные профессиональные стандарты. Ведь в Украине уже есть целая генерация журналистов, успевшая поработать в условиях свободы слова, а именно в период от обретения независимости до середины девяностых. Недолго, но успела. И любые запреты или давление эта генерация воспринимает как явление противоестественное. Как изнасилование, наконец. Есть и другая генерация, считающая, что на самом деле написание материала должно происходить в четких пределах интересов владельца медиа либо той или иной политической силы. Возможно, последние не знают или не понимают, что это называется уже не журналистикой, а пропагандой.

Впрочем, не все потеряно. Факт, что журналистское сопротивление началось с низов, не только обнадеживающий, но и красноречивый. Это происходит впервые. Несмотря на то, что есть Союз журналистов Украины, нам нужен новый, реальный и действенный профсоюз. Хотя бы для того, чтобы воспользоваться действующим законодательством, разрешающим забастовку без угрозы увольнения. Именно это законодательство позволяет обратиться в суд, если ваши права нарушены. И, что самое интересное, выиграть дело. Оказывается, мы не знаем многих вещей, которые нам гарантирует не только Конституция, но и ряд действующих законов. И это функция профсоюза — защищать.

Страшен факт, когда журналисты теряют работу не из-за профессиональной непригодности, а из-за своей гражданской позиции и профессионального уровня, то есть желания информировать и представлять разные точки зрения. Факт, являющийся реальностью в Украине. Можно долго убеждать себя, что это лишь единичные случаи. Но лишь до тех пор, пока это не превратится в систему. Не время останавливаться. Необходимо идти дальше. Сознавая, что цель — СВОБОДА СЛОВА, как и горизонт, может оставаться всегда недосягаемой. Но главное — идти.