Поддержать
Захватническая война Российской Федерации против Украины, начатая в нарушение буквы и духа Хартии ООН, каждый день приносит новые смерти, лишения, разрушения. Погибших невозможно вернуть. Не все ранения можно вылечить. Разрушенные города можно отстроить заново, но нельзя просто вернуть то, что было. Именно поэтому само решение о начале захватнической войны преступно: война несет неизмеримое количество зла.
Как именно мы, наши общества, можем восстановить справедливость перед лицом этого зла? Что именно может «справедливость» означать на практике? Какие цели можно и нужно ставить, и как можно их добиваться?
За последние десятилетия агрессия против Украины, к сожалению, далеко не единственная война в мире. Даже сегодня снаряды убивают людей не только в Украине. Например, на севере Эфиопии сейчас идут крупномасштабные боевые
действия, а шесть миллионов людей уже многие месяцы пребывают в осаде. Дети умирают от голода, а больные — от отсутствия простых медикаментов.
Благодаря печально обширному международному опыту вызываемых войнами страданий мы сейчас знаем о возможностях правосудия больше, чем когда 30 лет назад создавался беспрецедентный в то время Международный Трибунал по Югославии. И сильные, и слабые стороны разных механизмов правосудия после военных конфликтов обсуждаются в юридическом и научном сообществе.
Но хотя новые знания уже влияют на международные практику и теорию, достоянием широкой общественности они пока не стали. В этой статье я попытаюсь (не претендуя на полноту) поднять несколько важных тем, обсуждаемых сегодня в научной литературе о восстановлении справедливости и потребностях людей, пострадавших от войн.
Справедливость воздаяния и справедливость восстановления
Когда сегодня мы говорим и читаем о справедливости в контексте российской агрессии, то главным образом обсуждаем так называемую «справедливость воздаяния» (retributive justice). Такая справедливость — заслуженное наказание для преступников: от начавшего захватническую войну руководства РФ до отдельных солдат, совершающих военные преступления и иные преступные акты. Справедливость воздаяния — конечно же, очень важная часть того, как мировое сообщество может и должно справляться с последствиями развязанной войны. Преступники должны понести законное наказание, соразмерное с совершенными преступлениями.
Однако для настоящего восстановления справедливости одного воздаяния преступникам на самом деле недостаточно. Представим себе на минуту, будто по мановению волшебной палочки все преступники этой войны оказались за решеткой. Скорее всего, всем пострадавшим это принесет определенное моральное удовлетворение. Что будет являться важным элементом восстановления справедливости. Но как факт наказания сам по себе поможет людям, потерявшим свой дом? Поможет ли само по себе тюремное заключение преступников справиться с психологическими травмами тем, кто потерял близких? Расскажет ли людям, чьи близкие пропали без вести, что именно с теми произошло?
Как только мы зададим себе эти непростые вопросы, станет очевидно, что одной лишь справедливости воздания совершенно недостаточно, чтобы помочь пострадавшим людям. Поэтому все чаще в международной научной литературе обсуждается и другой концепт: справедливость восстановления (restorative justice). Она не заменяет, а дополняет справедливость воздаяния. Под таким заголовком юристы и ученые обсуждают широкий спектр потребностей людей, пострадавших от преступлений в ходе войны; то, в чем эти потребности могут в разных случаях состоять; какие шаги для их удовлетворения могут потребоваться. Однако поиски таких решений находятся на нашем земном шаре пока в самом начале пути.
Попробуем обсудить несколько важных моментов, связанных как с недостаточностью одной справедливости воздаяния, так и с разными возможностями справедливости восстановления.
Справедливость воздаяния: чего мы ожидаем, что реалистично, и к чему мы можем стремиться?
Когда сегодня говорят о справедливости по отношению к преступникам нынешней войны, часто как положительные приводят разные исторические примеры международных и национальных механизмов воздаяния: Нюрнберг, Токио, Трибунал по Югославии… Однако, если присмотреться к реальному опыту внимательнее, становятся заметными систематические дефициты всех этих несомненно важных судебных инструментов.
Во-первых, нам нужно осознать, что масштаб таких судов всегда был очень скромным. Нюрнбергские процессы относились примерно к… 200 обвиняемым. Да, Нюрнберг сыграл важную роль в мировой истории. Но, с точки зрения
воздаяния, эти судебные процессы коснулись лишь крошечной доли преступников-нацистов. Трибунал по Югославии работал 24 года (!), однако вынес всего 90 обвинительных вердиктов. Такая же низкая «пропускная способность» характерна и для последующей работы Международного уголовного суда.
Почему? Каждый судебный процесс требует много времени и судебных ресурсов. Решения международных судов важны не только собственно наказанием, но и тем, что они порой устанавливают важную правовую оценку определенных действий и событий. К примеру, 200-страничное решение Международного суда ООН по обвинениям в геноциде в Боснии дает убедительную правовую оценку геноцида в Сребренице. Но, с точки зрения наказания всех виновных, международные инструменты просто физически не могут обладать достаточными ресурсами.
Во-вторых, приговоры международных судов далеко не всегда воспринимаются пострадавшими людьми как справедливые. Нередко они выглядят неоправданно мягкими для чудовищных преступлений, совершенных
приговоренными. Например, Желько Меякич, руководитель охраны лагеря Омарска в Боснии, где были убиты много сотен людей и совершено множество иных страшных преступлений, был приговорен к 21 году заключения. Как вообще
можно сравнить такие сроки с сотнями жизней убитых в этом лагере, спрашивает один из свидетелей по делу. При том, что убийца одного человека может получить 10 лет тюрьмы? (Hodzic 2010).
В-третьих, цели обвинения в международных процессах часто сильно отличаются от представлений свидетелей и потерпевших о том, что и как следовало бы сделать на суде. Обвинение заинтересовано в том, чтобы выиграть
процесс, доказав хотя бы по каким-то пунктам вину подсудимого. Для этого обвинение может использовать лишь малую часть имеющейся информации о преступлениях — например, потому что на каждый пункт обвинения сторона
защиты имеет право ответить, и включение каждого нового пункта по факту затягивает процесс. Однако, с точки зрения пострадавших, это приводит к тому, что далеко не все преступления хотя бы проговариваются в зале суда. Свидетелей,
опрошенных предварительно стороной обвинения, далеко не всегда приглашают для выступления в суде. Более того, свидетели, дающие показания на процессе, могут подвергнуться агрессивному допросу со стороны защиты. То есть люди, чьи близкие были убиты, которые сами могли подвергнуться жестокому насилию, могут быть вынуждены, по правилам процесса, подвергаться дополнительному давлению уже в зале суда. Этот момент был особенно заметен в процессе по делу Слободана Милошевича, которому разрешили выступать своим собственным адвокатом, и в этом качестве он часами мог допрашивать каждого свидетеля обвинения (см., например, Trix 2013).
Подытожить эти факты можно так: судебные процессы, необходимые для справедливости воздаяния, совсем необязательно отвечают потребностям пострадавших. Часть обсуждаемых в литературе проблем (например,
сомнительные практики переводов свидетельских показаний с языка на язык, Trix 2013) вполне можно решить. Но важно понимать, что подобные судебные процессы никогда не смогут сами по себе создать достаточное и полное описание
всех совершенных преступлений, зафиксировать все перенесенные страдания. Это не вина таких трибуналов: фиксация всей правды просто не является (да и не может являться) их целью. Такой цели нужно добиваться иначе.
И это приводит нас к тому, что помимо справедливости воздаяния, нужна еще и справедливость восстановления: нужны меры, которые могут восстановить справедливость в намного более широком смысле, чем отправка в тюрьму какого-
то количества преступников, хотя бы часть вины которых получилось неопровержимо доказать.
Справедливость восстановления: что это такое?
Необходимость общественной дискуссии Если наказание международных преступников — область, где накоплено много мирового опыта (как отрицательного, так и положительного), то достижение справедливости восстановления — более новый концепт, и мировое сообщество, по сути, еще только начинает работу над выработкой действительно эффективных инструментов. А чтобы их выработать, нам всем нужно обратить внимание на реальные потребности пострадавших от преступлений в ходе войны, узнать об этих потребностях. Для этого необходима широкая общественная дискуссия, в которой главная роль отводится голосам пострадавших людей. Ведь не зная
потребностей, невозможно найти и адекватные решения. Юрист и ученая Фуртуна Шеремети в недавней статье (Sheremeti, 2021) обсуждает много релевантных аспектов этой проблемы на примере Косово, жители которого подвергались жестокой дискриминации, а в последние годы и месяцы конфликта (в конце 1990-х) испытали систематические массовые убийства, изгнание подавляющей части албанского населения из Косово (такие
изгнания называются этническими чистками) и многие другие преступления со стороны сербского правительства и сербских вооруженных сил, оправдываемых шовинистской, империалистической риторикой. Шеремети предлагает
рассматривать восстановление справедливости в рамках концепта репараций, понимаемого в более широком смысле, чем просто выплаты со стороны агрессора. Что же может быть частью репараций в этом широком смысле?
Гарантия неповторения. Вернуть погибших невозможно. Не все разрушения можно восстановить. Однако наши общества должны, обязаны найти способы, столкнувшись со злом защитить людей от повторения этого зла в будущем. Согласно с девизом «никогда больше». Понять важность этого вида восстановления справедливости можно легко, если представить себе, что означает отсутствие такой гарантии: например, переживший насилие человек должен
жить в страхе, что точно такое же насилие может повториться снова. Это ужасное состояние, и эффективные гарантии неповторения зла необходимы для защиты пострадавших.
Материальная компенсация. Это, пожалуй, самый простой и привычный инструмент репараций. Компенсация вреда не может «отыграть назад» совершенное зло, но может послужить тому, чтобы пострадавшие от зла люди смогли дальше построить нормальную жизнь. Восстановление имущества, создание возможностей в работе и образовании, компенсация морального ущерба — это все неполные, но, тем не менее, необходимые компоненты для
действительного восстановления справедливости.
Реституция. Пострадавшие от войны люди оказываются в новой, как правило, сильно худшей ситуации. Поэтому для восстановления справедливости может быть нужно (насколько это вообще возможно) дать этим людям возможность
вернуться к их прежней жизненной ситуации. Например, реституция может включать в себя восстановление населенного пункта, где они жили до войны.
Реабилитация. Пострадавшие часто вынуждены жить с тяжелыми психологическими и медицинскими последствиями совершенных против них преступлений. Они нуждаются в адекватной психологической и медицинской помощи. Оказание такой помощи, соразмерной реальным потребностям, — это реабилитационная часть репараций.
Удовлетворение (satisfaction). Под этим термином понимается широкий спектр нематериальных, но очень важных действий. Сюда входят: выяснение правды и ее сохранение для будущего — фиксация не только совершенных
преступлений, но и их воздействия на жертв; публичное признание вины и ответственности как индивидуальными преступниками, так и на государственном уровне; символические формы признания случившегося обществом: монументы, фильмы, книги, общественные архивы…
К сожалению, не все формы репараций могут быть реально достижимы. Например, искреннее раскаяние преступника может быть очень важным для жертвы, но никто, кроме самого преступника, на него не способен. Возрождение к
жизни разрушенных населенных пунктов необязательно может быть достигнуто сразу, просто из-за ограниченных материальных и человеческих ресурсов. Даже разминирование украинской земли после войны займет много лет, а, может быть, и десятилетий. Но все эти практические ограничения не означают, что мы не можем уже сегодня начать говорить о том, как именно наши общества — и украинское, и других стран мира — могли бы работать над восстановлением справедливости.
Например, для разных категорий пострадавших наиболее актуальные проблемы могут отличаться. Бабушка, утратившая свой разрушенный обстрелами дом; ребенок, вырванный из своей привычной жизни и вынужденный с семьей
бежать в безопасное место; женщины, пережившие сексуальное насилие; люди, чьи близкие пропали без вести и чья судьба неизвестна. Наиболее острые потребности этих разных людей могут сильно отличаться. И без внимательного
изучения этих потребностей невозможно оптимально оказывать людям помощь. Помощь жертвам должна быть устроена не сверху вниз, когда международные или национальные органы «в приказном порядке» определяют, что, по их мнению, больше всего нужно. Только при обсуждении потребностей всем обществом можно выяснить, что нужно делать в первую очередь.
Поэтому нам необходима общественная дискуссия. Почему у нас уже есть «Книга палачей украинского народа», с ее фокусом на преступниках, но нет «Книги пострадавших», где сами пострадавшие рассказывали бы, что с ними и их
близкими произошло? Тем более что в Украине уже есть опыт создания “Книги памяти жертв Голодомора”, содержащей и списки погибших от голода, и многочисленные личные свидетельства, воспоминания отдельных очевидцев. А
книга памяти жертв нынешней войны может стать новым стандартом сохранения истории произошедшего. Будучи написана сразу после произошедших событий, она могла бы не только стать куда более полной, но и с самого начала вовлечь в процесс самих пострадавших, чтобы получившийся архив включал все для них важное. А это могут быть и причиненное им зло, и их сопротивление злу, и акты взаимопопощи… Но рассказать, что именно для них важно, могут только сами люди. Разумеется, работа “снизу вверх” всегда сложна. Но зато она несет потенциал возвращения людям их субъектности, которой насилие войны их лишает.
Добиваться воздаяния за преступления — важная цель. Но одной ее недостаточно для комплексного, холистического восстановления справедливости.
У мирового сообщества пока еще нет адекватного понимания, что нужно делать в случае массовых преступлений, совершаемых в рамках крупномасштабных военных конфликтов. Уроки прошлого важны, мы можем многое из них извлечь — например, саму идею, что одного воздаяния недостаточно для восстановления справедливости. Но работающие решения — все еще вопрос настоящего и будущего. Это вопрос, которым необходимо заниматься, чтобы найти хорошие, помогающие людям ответы.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google