СИНДРОМ ДВУХ ПРАВЫХ РУК

Итак, дубль четыре. В четвертый раз правые пойдут на парламентские выборы. В четвертый раз они уже услышали стартовый сигнал. В четвертый раз перед правыми стоят два вопроса – «что делать?» и «кто виноват?», на которые, в принципе, у них нет четких ответов.

Существенное отличие этой кампании от всех предыдущих состоит в том, что она может стать для правых последней. Об этом они достаточно слышат и от друзей, и от врагов, но верится им в это с трудом.

И наконец, вся специфика этой кампании. Фактор Ющенко, наконец первая оппозиционность без определения меры конструктивности, первая кампания, где правые будут воевать практически против всех остальных, разве что осуществится волшебная мечта объединить всех государственников в широкую коалицию демократических сил в поддержку Президента.

Нелюбовь

С точки зрения украинского коммуниста времен еще той революции, главным врагом украинского пролетариата была не украинская буржуазия, а российский пролетариат, который приезжал и забирал работу.

Подобная логика довольно точно отражает настроения в правой среде, где все якобы декларируют общую цель, но имеют специфическое представление о том, с кем и как к ней следует идти.

В первом формате блок, который начали создавать в свое время Рух и ПРП, после смерти Чорновила пополнился КУНом. Это не могло быть объединением равных, хотя бы потому, что электоральный вес, инфраструктура, эффективность и состоятельность этих партий были различны изначально. Хотя каждая из структур своим присутствием в блоке добавляла несколько черт к общему портрету, в котором сейчас правые пытаются разобраться.

НРУ, который во время предыдущей кампании так любили сравнивать с КПУ, после раскола временами напоминает своего оппонента. В партии четко определились «старые руховцы», то есть те, которые были в партии с самого начала и не имели ни единого партийного взыскания. «Верные чорновиловцы» — если верить всем, кто сейчас декларирует себя как ближайшего соратника Чорновила, то представить себе размеры этой толпы, которая постоянно следовала за вождем, просто трудно. «Оппортунисты», которых в принципе в партии уже почти не осталось, хотя борьба с ними может быть прекрасным стимулом для внутренней партийной активности.

Последний съезд НРУ установил новый стандарт аргументов. Геннадий Удовенко, например, во время своего выступления, в котором объяснял, что может быть достойным председателем Руха, рассказывал, как в день съезда побывал в Киеве на улице Чорновила. Табличек там «мало, но есть». Бурные аплодисменты! Оппоненты, поддерживавшие Косива, обвиняли руководство партии не только в ослаблении ее позиций перед, возможно, самым тяжелым противостоянием, а и в отступничестве от «завещания Чорновила», которым стала одна из последних прижизненных публикаций.

Если аналогии незаметны, можно в любой библиотеке взять газетную подшивку хотя бы с материалами ХХVІІІ съезда КПСС. Такое политическое выражение закона Ньютона вызвало ряд проблем для НРУ. С тех пор как Рух раскололся и не стало Вячеслава Чорновила, в партии начали появляться финансовые проблемы. Прежде всего это почувствовалось в имиджевых и презентационных шагах НРУ. Депутаты от НРУ не самые стильные в парламенте. Они теряются в кулуарных разговорах о мобильниках и хороших авто, они не являются знатоками киевских пабов, клубов или ресторанов. Иными словами — руховцу из НРУ стать своим для среднего украинского политика при идентификации по системе «свой/чужой» непросто. Часть депутатов, особенно из среды «олигархических прагматиков», вообще считают НРУ и его членов дивиантными. В НРУ такой подход с высокой степенью правоты оправдывают различием моральных стандартов — в расклады не вступаем, по понятиям не добазариваемся, нужно строить Украину. Но способствует ли это проталкиванию через парламент законопроектов или постановлений?

Проблемы, вызванные расколом, поначалу удавалось разрешать благодаря тесному сотрудничеству с ПРП. Партия небогата, но имеет на порядок больше возможностей, зато меньшую электоральную популярность. Вначале это помогло НРУ «позатыкать дыры», но затем, особенно после того, как ПРП становилась все активнее в менеджменте блока, это вызывало протесты среди руховцев. «Они хотят на нашем горбу (имидже) въехать в парламент, а сами ничего не имеют», говорили в НРУ. «В них гатишь, гатишь, а оно — бездонная бочка и нет результата», – говорили в ПРП.

В конце концов в НРУ нашли и другие способы обеспечивать свою деятельность, намеки на которые или обвинения привели к бурному противостоянию. Движение Удовенко упрекали в слишком близких контактах с СДПУ(о). Появление Конева рядом с председателем партии и активность Коваля у некоторых обозревателей вызвали нездоровые ассоциации.

Впрочем, подобный «брак по контракту» между НРУ и ПРП прошел испытание, которое не выдерживали в свое время внешне более стойкие коалиции. Когда Тарас Чорновил с Михаилом Косивом и Еленой Бондаренко вышли из НРУ и перешли во фракцию ПРП, это могло стать началом конца блока. С обеих сторон было немало непримиримых ястребов, которые, возможно, без такового умысла, могли бы довести коалицию до развала. Но взвешенности и дипломатичности хватало, а после отставки Ющенко у правых начало появляться то, чего раньше не наблюдалось — инстинкт самосохранения, который, собственно, и удерживал правых от неразборчивости в политических контактах.

Различие между руководством НРУ и руководством ПРП — ровно поколение. Это различие объясняет неодинаковость подходов между бывшими диссидентами-номенклатурщиками и неформалами-комсомольцами. ПРП иногда напоминает молодежное крыло НРУ. При схожей идеологии две партии отличает лишь разный персонально-партийный опыт, а следовательно, разные выводы и разная по форме политика.

Третий партнер в коалиции — КУН. Организация, хорошо известная только в Западной Украине. Немногочисленная и относительно хорошо организованная партия отличается тем, что придает ей определенный шарм. Это партия старших, практически передавших эстафету, и молодых, которые ее уже почти взяли. Хотя КУН недавно пережил раскол, отразился он преимущественно на некоторых персональных изменениях и мало повлиял на партийную жизнь. Во многих регионах, особенно в Центре и на Востоке, говорят, что с КУНом работается легко, хотя организационные возможности Конгресса оцениваются менее чем скромно.

КУН — партия с более чем полувековой историей, и в глазах значительной части западноукраинских избирателей, святостью борьбы своих отцов и дедов за независимость, благословляет НРУ и ПРП на ее (независимости) защиту. Именно эта небольшая правая националистическая партия в Западной Украине цементирует намного большую силу.

В блоке КУН на правах младшего родственника, хотя неизвестно, будет ли старших двое. Принцип формирования списка, о котором договаривались между собой в блоке, уже несколько раз изменялся, поскольку изменялся относительный вес участников.

В НРУ убеждены: ПРП трудно выставить адекватное количество своих героев, способных сравниться с ветеранами политических битв Руха. В ПРП кое-кто говорит, что проблема, собственно, и состоит в том, что среди «штыков» НРУ многовато ветеранов, которым следует отдавать почести и предоставить им возможность отдохнуть. При этом руководство ПРП всячески отмежевывалось от обвинений в причастности к попытке изменить главу Руха.

Последний раскол в НРУ породил многие проблемы, с которыми придется считаться всем участникам блока. Выход из НРУ части членов в регионах и переход в ПРП поставил вопросы, на которые пока нет ответа. Сможет ли ПРП «заглотнуть» такое количество людей? Как это отразится на ее жизнедеятельности, где в одних организациях будут представлены люди с совершенно разными взглядами на процесс? Как партнерам по коалиции справиться с личной неприязнью между организациями НРУ и ПРП, особенно если конфликт не только политический, и как эффективно взаимодействовать?

Части руховцев трудно представить себе переход из Руха после двенадцати лет пребывания в партии. Поэтому по регионам создаются общественные организации типа «Черный вол», которые или выполнят свое обещание и куда-то вступят, или останутся в одиночестве в качестве еще одного примера правой распыленности. ПРП же в этом году уже решало проблему неожиданного роста, когда в некоторых районах разочарованные активисты Компартии массово переходили в стан реформаторов. Эмоции остались смешанные.

Кроме того, еще одна проблема правых в регионах состоит в том, что среди них слишком мало представителей властей, бизнеса, то есть людей, принимающих решения и оперирующих материальными и человеческими ресурсами. Партийные организации в регионах— это, преимущественно, этакие клубы по интересам, куда приходят потолковать и почувствовать всю крутизну собственной причастности к процессу. Там, где есть талантливые партийные менеджеры в регионах, единица усилия для получения результата часто измеряется отчаянием. И не нужен никакой админресурс. Здесь правых спасает разве то, что их оппоненты тоже «раздувают» количество членов, чтобы выбивать из центра больше денег и не намного более трудолюбивы. А партия власти редко имеет четкий партийный выбор. Это не в интересах вертикали.

Список Ющенко

УНР, другой потенциальный партнер по коалиции, в последнее время пережил массу изменений в кругу своих друзей. Резкое уменьшение контактов с неконструктивно оппозиционной «Батьківщиною» и уже подписанная декларативная любовь к НРУ с намеками на возможность очень крупного блокирования для партии, имевшей едва ли не самые своеобразные мерила властности/оппозиционности, партнерства/оппонирования и довольно несерый персональный состав, позволило УНР тактически вырваться вперед и громче других заявить свою претензию на Ющенко.

Ющенко на претензию не ответил, но присутствовал на съезде УНР, хотя имел приглашение и на съезд НРУ. И даже в радостный миг подписания декларации об объединении затрудняемся сказать, какие чувства были в сердцах простой руховской номенклатуры, еще несколько лет назад столь нежно маршировавшей одним списком. Теперь история может повториться, но каждому в этой истории самому придется воевать за себя.

Если произойдет воссоединение НРУ—ПРП—КУН+УНР, то при всей позитивности и заманчивости процесса, квоты списков снова придется пересматривать. Насколько это порадует людей, которые, занимая 3—5-е места в партии, откатываются под конец второго десятка в списке блока?

Очевидно, это может быть последним существенным расширением блока правых, поскольку, по кулуарной информации, последующие расширения с участием более мелких партий, скорее всего, будет включать в свою квоту та партия из блока, которая их привлекла. Появятся ли таким образом в блоке УРП, РХП, СНПУ, ХНС? К тому же, времени остается маловато — на еще пару-тройку переговоров по поводу списка.

Есть ли у правых шансы договориться между собой? Исторического опыта украинская история не знает. Были местные коалиции вроде коалиций Рух—НДП (последние перешли в ПРП), которые объясняются скорее местными причинами, нежели диалектикой украинского политического структурирования. В 1998 году на выборы Рух шел сам. Присоединялись только более мелкие структуры и персоналии. ПРП — тоже. Как и НДП, раскол которого помог правым.

Изменилось ли что-то в сознании правых со времени прошлых выборов? В потрясениях недостатка не было. Смерть Чорновила и Гетьмана, убийство Гонгадзе, преследование фирм-спонсоров, разборки с «подставами» со стороны олигархов. Стало ли больше вождей на правом фланге? Их число возросло соразмерно с ростом количества партий и внутрипартийных конфликтов. Появились ли какие-то новые аргументы в пользу объединения? На следующих выборах труднее будет конкурировать с олигархами и будет большее противостояние власти. Ведь левые уже не являются столь мощными оппонентами.

Следовательно, в отсутствие явных внутренних стимулов они могут быть внешними. Отрицательным стимулом может быть запоздалое осознание правыми, что согласие на завлекательные предложения финансирования их деятельности со стороны олигархов будет финансированием ликвидационных комиссий. Правые начинают понимать, что у олигархов, как и у власти — свой менталитет. И правая риторика им чужда.

Положительным стимулом может быть фактор Ющенко, имеющего моральную власть над правыми и доверие с их стороны. (Хотя уже несколько раз правые ловили его на «подставах», как с заявлением о том, что Генпрокуратура прозрачно расследует дело Гонгадзе, когда правые в парламенте пытались «уйти» Потебенько; заявление трех о фашистской оппозиции; несогласование собственного позиционирования относительно власти после заявления Юхновского о переходе правых в оппозицию 26 апреля, вследствие чего недоумевающие правые более месяца стояли раскорякой, шлифуя свое умение отмазываться от укусов прессы). Именно Ющенко — это билет на относительно легкую победу и представительское число в Верховной Раде-2002. Именно Ющенко — любимец публики.

Именно Ющенко практически месяц не имел публичных появлений, пока правые активно перешептывались о своем будущем. Каждые несколько дней кто-то из правых уполномоченно выходил и заявлял о своей встрече с Ющенко, где лидер и надежда правых сказал...

Очевидно, что кулуарная активность Ющенко и объединительные потуги правых имеют общие корни. Объединяться под Ющенко и при его явных или тайных установках легче, поскольку все правые сразу оказываются в пределах действия каких-то объективных критериев, а стабильные правила игры здесь как нигде уместны. С другой стороны, на односторонний характер переговоров (монологов) Ющенко с правыми указывает опасение некоторых правых, что лидер может оказаться в «плохой компании» центристов с Плющом, который в последнее время, кроме выборов спикера, ничего не выигрывал. Значит ли это, что правые имеют очень ограниченное влияние на Виктора Андреевича? Правые это отрицают. Понятно почему.

Накануне испытания

Даже если попадание правых в следующий парламент в широкой количественной группе считать решенным, то остается вопрос качества этих новых объединенных правых. Странность постсоветской политики заключается в том, что бизнес, которому нужны прозрачные рыночные правила, не видит в правых своего защитника. Правые часто смотрят на бизнес сквозь стереотипы своих не самых интеллигентных избирателей. А перечень основных прав и свобод — это страшилка против коммунистов, которая правых может не касаться. Клише «антиукраинского» получило в среде правых консерваторов практически каждое второе центральное издание. Правые не имеют прессы, но почему-то «отдают» свои голоса во время проведения медиа-лобби в парламенте нужных законопроектов или постановлений, с которыми потом начинают бороться. Правым не нравится Долганов, но не потому, что он ущемляет свободу слова или за деньги плательщиков налогов делает продукт для тех, кто должен был бы жить с налогов, а потому, что он недостаточно освещает деятельность Верховной Рады...

Круглый стол на тему «Будущее Украины: взгляд правых» на этой неделе в Киеве содержал в себе упоминание об успешности начинаний Украинского государства от 30 июня 1941 года, упоминания о конце 80-х, о Кравчуке и о Кучме, характерные и часто повторяемые оценки положения дел в экономике, диагноз проблем в государстве и обществе, планы на выборы, описание блока, отношение к Ющенко. Не хватало только будущего! Оно у правых заканчивается в марте 2002 года и ограничено собственным участием во властных структурах.

Знают ли правые, как бороться с правилами игры, приносимыми сюда крупным российским бизнесом? Знают ли правые, как компенсировать присутствие этого капитала в политических кругах? Знают ли правые, как запустить малый и средний бизнес? Знают ли правые, что и когда им даст средний класс? Знают ли правые, как избежать отставания от Запада в телекоммуникациях и high-tech? Знают ли правые, как сделать прессу свободной?

Этого не знают левые. Это, может, знают, но наверняка не сделают центристы.

Правые последних месяцев «пролетают» над политическим процессом в Украине. Когда в Киеве появился Черномырдин, это стало причиной появления разнообразных оценок с углом попадания на все 360 градусов. Когда посол Черномырдин начал организовывать фуршеты чиновников в Национальной филармонии с перекрытием движения на Европейской площади столицы — правые молчат. Когда становится «все ясно» по Харцызскому трубному — правые молчат. Когда Президент делает противоречивые заявления в Беларуси, в Италии и в Словакии — правые молчат. Иногда появляются отдельные заявления отдельных партий или пресс-конференции политиков-активистов. Но до избирателей не доходят сообщения от сильного правого блока. Избиратели порой не знают отношения своей партии к ключевым вопросам.

Технологическая слабость правых объясняется неопределенностью структуры, которая будет работать на выборах, а следовательно, может быть временной. Поэтому имеет для правых и положительный аспект — расслабляет оппонентов. И технологам правых придется иметь дело с чрезмерным романтизмом и непоследовательностью, интригами и местечковостью интересов, борьбой старых и молодых. Этот конфликт с самоочищением должен был бы когда-то произойти. Таковым для правых может стать эта предвыборная кампания.

Среда оппонентов помолодела. На арену уже активно и когортой вышли вчерашние комсомольцы. Если правые хотят с ними конкурировать и победить — им придется искать цензора в себе.