Сезон охоты на «неприкасаемых»

3 января 1642 года в зал английского парламента вошел королевский прокурор. Он потребовал ареста пяти депутатов, присутствовавших на заседании палаты общин. Палата ответила отказом. На следующий день в парламент прибыл сам король. Но подозреваемых не нашел. Они предусмотрительно перебрались под защиту столичных властей. Мэр категорически отказался выдавать их монарху. Вне себя от злости Карл Первый покинул Лондон и отправился на север страны. Так началась гражданская война, вошедшая в английскую историю под названием Великой смуты, а в отечественные учебники — под именем Английской революции.

Авторы учебников уверяют, что именно она заложила основы современной британской демократии. Украинская Верховная Рада за всю свою историю ни разу не отказала прокурорам, требовавшим лишить отдельных парламентариев неприкосновенности. Юлии Тимошенко скорее повезло — представление ГПУ о привлечении её к уголовной ответственности просто не дошло до сессионного зала. Но теперь именно депутатский иммунитет объявлен главным врагом отечественной демократии. Бороться с ним решили всем миром — президент, премьер и спикер, нашеукраинцы, бютовцы и регионалы… Чего не сделаешь за два месяца до выборов.

Быстрее, выше, сильнее

Для тех, кто Конституцию открывает нечасто, нужно напомнить: о парламентском иммунитете говорится всего лишь в одной статье Основного Закона — восьмидесятой. Полностью она звучит так:

«Народным депутатам Украины гарантируется депутатская неприкосновенность.

Народные депутаты Украины не несут юридической ответственности за результаты голосования и высказывания в парламенте, за исключением ответственности за оскорбление и клевету.

Народные депутаты Украины не могут быть без согласия Верховной Рады Украины привлечены к уголовной ответственности, задержаны или арестованы».

Именно за эту статью взялись отечественные политики. С поистине спортивным азартом.

Обещания нашеукраинцев поначалу были достаточно размытыми — как лозунги на билбордах. Этим попытались воспользоваться социалисты. Алек­сандр Мороз поспешил сообщить прессе, что уже месяц назад зарегистрировал свой — вполне подходящий для «борцов с неприкасаемостью» — проект поправок к Конституции. Но оранжевые быстро выяснили, что на самом деле спикер готов согласиться на привлечение депутатов к ответственности только за незначительные преступления, за которые «не садят за решетку». И обвинили Мороза в «профанации идеи».

В спешном порядке был подготовлен собственный проект. В нем нашеукраинцы предложили вообще отказаться от первого предложения статьи 80, а третье сформулировать следующим образом: «Без согласия Верховной Рады народные депутаты не могут быть задержаны или арестованы до вступления в силу обвинительного приговора суда, кроме случаев задержания во время совершения ими преступления». Как пояснил автор идеи Николай Онищук, это позволило бы Генпрокуратуре беспрепятственно возбуждать и расследовать уголовные дела в отношении нардепов, а в случае, если парламентария поймали с полич­ным, — даже надевать на него наручники. Избирателям должно было понравиться, ведь в практике Верховной Рады были случаи, когда депутаты становились виновниками ДТП или открывали стрельбу прямо на улице, но схватить их за руку попросту не имели права.

В последний момент оказалось, что регионалы решили пойти дальше — их юристы подготовили свой проект, разрешающий арестовывать нардепов без предварительного согласия Рады, даже если на месте преступления их задержать не удалось. Онищук вынужден был взять тайм-аут и в четверг обнародовал еще более революционную идею. Отменить не только первую, но и третью часть статьи 80. Следующим шагом могла стать инициатива вообще ликвидировать восьмидесятую статью, но бело-синие посчитали, что избирателей этим уже не купишь. И переключились на более благодатную тему. Сидя под растяжкой «Закон один для всех», Борис Колесников объявил в четверг о начале «крестового похода» против финансовых и жилищных привилегий депутатов, угрожая пересадить их на троллейбусы и переселить в общежития на окраине. Вечером того же дня лозунг «Закон один для всех» появился и на оранжевых билбордах… Продолжение, видимо, следует.

Окно в Европу

В том, что партии и блоки хотят понравиться избирателям, в общем-то нет ничего предосудительного. Главное — не перегнуть палку, выдавая желаемое за действительное. И быть хоть чуточку последовательным. «Неприкос­новен­ность народных избранников сегодня стимулирует тех, кто нарушает закон, искать защиту в получении депутатского мандата». Это не Виктор Ющенко. Это Виктор Медведчук. Перед выборами 2002 года. Первый номер в списке «Нашей Украины» тогда выступал за сохранение иммунитета как инструмента защиты от политических репрессий. В 2006-м от репрессий защищался уже лидер эсдеков. А отмены неприкосновенности требовала Наталья Витренко.

20 июля 2007 года Ющенко, обращаясь к согражданам, сообщил, что в цивилизованном мире нигде не существует такой «неограниченной» неприкосновенности, как в Украине. Возможно, это была метафора. Правда, уж очень смелая. Конечно, если сравнивать Ук­раину с Нидерлан­дами, то отечест­венным нардепам действительно можно позавидовать. В «оранжевом королевстве» вообще нет депутатского иммунитета. Но это скорее исключение из правила. Баль­зам на раны Банковой — в Бельгии и Норвегии парламентарии пользуются неприкосновенностью только во время сессии, а на каникулах ходят «под законом» как обычные граждане. Зато в Чехии и Словакии у народных избранников… пожизненный иммунитет. В том случае, если коллеги рассматривали вопрос о согласии на привлечение их к ответственности, но проголосовали против. В большинстве же европейских стран, как и в Украине, неприкосновенность действует, пока депутат не сложит полномочия. И нашим нардепам, между прочим, тоже есть кому завидовать. В Литве, к примеру, депутата вообще нельзя задержать в помещении парламента, а в Ирландии — еще и по дороге на сессию и домой. Такой же привилегией пользуются и американские законодатели. А хороший адвокат при желании всегда может доказать, что вся жизнь народного избранника — это дорога домой…

Общеевропейская практика — добро на снятие иммунитета парламент или соответствующая палата дает большинством голосов, но есть и приятные — для депутатов от оппозиции, разумеется, — исключения. Рекордсмен в этом смысле Финляндия: чтобы посадить провинившегося за решетку, правоохранителям нужно убедить 5/6 парламентариев!

В Германии, Испании, Литве, Польше, Эстонии депутата нельзя без согласия коллег привлечь к уго­ловной ответственности (именно такой механизм предлагал в своем пер­вом проекте Онищук), зато в Болгарии, Италии, Латвии, Словакии, Словении, Франции, Хорватии и Чехии — как и сейчас в Ук­раине — без голосования в парламенте никто не может даже возбудить против депутата уголовное дело. Согласие палаты на арест требу­ется во Франции. В Болгарии, Ис­пании, Македонии, Молдове, Польше, Словакии, Словении, Хорватии им придется заручиться поддержкой даже при обычном задержании, а в Германии, Италии, Латвии и Литве — при всех других ограничениях свободы депутата. Нель­зя обыскивать парламентариев в Германии, Италии, Латвии, Молдове, а в Латвии и Словакии их запрещено привлекать даже к административной ответственности. Это украинским нардепам со всей их «неограниченной неприкосновенностью» даже не снилось.

В чем действительно прав Онищук, так это в том, что в большинстве европейских стран (в меньшинстве, впрочем, не только Украина, но и, скажем, Эстония) иммунитет не распространяется на законодателя, пойманного на месте преступления. В Германии депутата можно задержать даже на следующий день. Правда, при этом конституция, как правило, обязывает сообщить о задержании спикеру парламента. В Чехии народный избранник может провести за решеткой сутки, но если председатель его палаты не даст добро, его обязаны на следующий день выпустить. Чехи, правда, уже не один год спорят — не слишком ли много привилегий у их депутатов?

Хартия короля Джона и патент президента Кучмы

Для британцев вольности их парламентариев — скорее предмет гордости. Ведь, по сути, парламентский иммунитет — это английское изобретение. Своеобразным патентом на него считают знаменитую «Вели­кую хартию» 1215 года. Имен­но в этом документе король впервые согласился с тем, что судить баронов могут только равные им бароны, а не монарх и назначенные им чиновники. Уступка была вынужденной, Иоанн Безземельный («король Джон» из романов Валь­тера Скотта) пошел на нее сов­сем не из уважения к правам подданных, да и бароны мало походили на нынешних европарламентариев. Скорее всего, будущая английская конституция была для них всего лишь индульген­цией на грабеж подвластных территорий без оглядки на центральную власть. А вот потомки сумели рационально распорядиться средневековым наследием.

Украинская Конституция 1996 года «Великую хартию вольностей» напоминает мало. Но по сути она — тоже результат компромисса. Вчерашних коммунистов из тогдашнего большинства Верхов­ной Рады и президента Кучмы, которого искренним демократом даже назвать трудно. Тем не менее результат получился неплохой — Конституцию не раз называли одной из лучших в Европе. Только вот использовать с умом документ, полученный в наследство от предшественников, новое поколение украинских политиков так и не сумело. Они решили переписать Конституцию под себя. И переписывают до сих пор.

Одним кажется, что иммунитет нужен исключительно коррупционерам, другим, что его отмена — последний шаг к диктатуре. Все в тот же четверг Александр Мороз объявил, что наконец понял, что напоминают ему последние события в Украине. «Муссолини в 1926 году провел через парламент решение об отмене неприкосновенности, а потом всех, кто были его политическими оппонентами, посадил в тюрьму», — поделился спикер своим открытием с журналистами. После чего предложил… ликвидировать иммунитет на ближайшем заседании Верховной Рады. Нынешнего созыва.

Кстати, именно влиянием Мо­роза многие объясняют и неожиданную инициативу премьера. Виктор Янукович во вторник рассказал удивительную по своей наивности историю. Мол, шел по кабминовско­му коридору. И встретил журналистов. Среди которых оказалась чудесная женщина. Она спросила, как премьер относится к депутатской неприкосновенности и потрога­ла его за рукав. Прикосновение было настолько приятным, что Янукович прямо на заседании правительства предложил как можно скорее собрать депутатов и лишить неприкосновенности всех — и самих парламентариев, и премьера, и министров. Ну и президента, разумеется. Сторон­ники президента, правда, сразу же обиделись. Поспешили заявить, что у Януковича и так нет неприкосновенности, поэтому и снимать ничего не надо. Депутаты — нелегитимны. А поправки в Конституцию нельзя вносить на внеочередной сессии.

На помощь премьеру тут же при­шел спикер. Сказал, что чрезвычайную сессию созывать не нуж­но, все равно 4 сентября соберется очередная. И придет на неё 300 депутатов, которые в собст­венной легитимности не сомневаются. И про­голосовать нужно за уже упомянутый законопроект Мороза, за который в свое время подписались регионалы. В последнем, правда, уверенности нет никакой. В конце концов, у ПР есть уже и собственный законопроект. Более оригинальный. Тот, где речь идет о троллейбусах и депутатских общежитиях.

Впрочем, к нашеукраинцам тоже есть вопросы. Если они действительно стремятся ликвидировать депутатский иммунитет, то каким образом соберут необходимые для этого 300 голосов без участия регионалов? Если не верят ПР, то зачем президент требовал внести пункт об отмене неприкосновенности в программы ВСЕХ партий и блоков, предупреждая, что именно это станет проверкой искренности намерений политиков? И наконец, если у премьера с министрами нет иммунитета, то почему тогда все обвинения правительственных чиновников в коррупции так и остаются на бумаге? Может, все-таки более правдоподобно выглядит старое объяснение Луценко, который признал, что неприкосновенность у членов правительства есть. И состоит она в том, что дела против чиновников высокого ранга имеет право вести только Генпроку­ратура, лояльность которой по отношению к действующей власти гарантирована.

Правда, в таком случае возникают сомнения относительно эффективности всех законодательных инициатив предвыборного периода — и оранжевых, и сине-белых. Никакие поправки к Конститу­ции не отменят исключительного права ГПУ «охотиться» на высших должностных лиц. Никто не исключит из списка этих самых лиц депутатов, не говоря уже о премьере с президентом. Передать вип-дела следователям из РОВД и районным судам — тем более рискованно. Президенту хватило отмены его указов феодосийской и луганской фемидами, парламент сыт по горло мукачевским правосудием. А значит — призывы к очередному, решающему этапу борьбы с коррупцией имеют все шансы так и остаться на уровне разговоров. Зато Леонид Кучма может получить патент на вечный двигатель украинской политики — он первым понял, что имитировать всенародную поддержку лучше всего с помощью референдума об отмене депутатской неприкосновенности.