Сегодня была война

"Вторгнется или не вторгнется Путин?", - напряженно анализирует степень угрозы украинская власть. "Решится или не решится?" - озабоченно размышляют на Западе. При схожести этих вопросов, они все же разные. Отличается не только формулировка. Различна цена вопроса. Различна цена ответа.

Киеву уже сегодня необходимо понимать, как эффективно противодействовать вполне реальной прямой агрессии. Чтобы лишить потенциального оккупанта возможности зайти далеко. А для инерционного Брюсселя, сомневающегося Берлина и даже более поворотливого Вашингтона возможный ввод регулярных (замаскированных под "миротворческие") российских войск - лишь следующий этап в бесконечных раздумьях на тему "Как далеко готов зайти Путин?". Пока мы будем воевать, они будут определяться со своим отношением к войне. Для нас очевидно, что она уже идет. Для них неочевидно, что она может начаться. Здесь сама жизнь назвала войну войной и воюющие стороны - по именам. Там назвать вещи своими именами по понятным причинам стесняются. Для нас это новые потери. Для них - новые проблемы. Почувствуйте разницу.

Еще в марте Меркель призналась, что Путин утратил связь с реальностью. Почти полгода прошло, но и немецкий канцлер, и большинство ее европейских коллег надеются, что российский самодержец не утратил эту самую связь окончательно. Тем самым демонстрируя, что новую реальность в ЕС принять пока не готовы. Грохот взорванного "Боинга" пробудил Европу, но из состояния спячки она перешла в состояние дремоты. Тревожная бессонница - пока лишь наш удел. И новый этап санкций, и достаточно жесткая позиция генсека НАТО - прямое свидетельство постепенного пробуждения Запада. Но недавние заявления и лидера США, и того же Расмуссена говорят и об их неверии в то, что Кремль безнадежно окутан сном разума. Цивилизованный мир готов по возможности сдерживать Россию, но не готов открыто помогать Украине, если Россия вдруг не сдержится.

Из дипломатических источников известно, что и Меркель, и Обама регулярно обсуждают с Путиным украинскую проблематику. Причем главу немецкого правительства, насколько можно судить, в первую очередь искренне интересует, чего именно хочет насельник Кремля. Каковы его конечные цели в отношении Украины. Внятного ответа, судя по всему, фрау Ангела получить не может. А в гипотезу о великом собирании русских земель поверить до конца не хочет. Практичный бюргерский ум отказывается понять мятежную имперскую душу. Не помогает ни гедеэровский бэкграунд, ни казалось бы неплохое личное знание объекта. Европа с испугом пересмотрела свои взгляды на Россию. Но "старая Европа" живет по законам рацио. Не случайно резкие заявления о растерянности ЕС, о способности Путина идти до конца и о неприкрытой угрозе российского вторжения на минувшей неделе были сделаны представителями "новой Европы", польскими политиками, более чуткими к проявлению иррационального постсоветского мышления.

Насколько можно судить из общения с дипломатами, на Западе убеждены, что, невзирая на очевидные военные приготовления, "Путин не решится". Насколько можно судить из общения с украинскими должностными лицами, в Киеве допустимость того, что "Путин вторгнется" за последние дни возросла до 80%.

Банковая, насколько нам известно, выражает готовность избежать агрессии при помощи дипломатических механизмов. Украинский президент ищет способ организовать трехсторонние переговоры в формате "Порошенко-Обама-Путин". Меркель проведение подобного мероприятия приветствует, но с ролью посредника, по информации ZN.UA, пока не справляется. Склонить к полилогу не только Путина, но и Обаму ей пока не удается. Владимир Владимирович предпочитает держать свои планы в тайне, а Барак Хуссейн считает разумным подождать дальнейшего развития событий.

Прикидывая в уме возможные последствия гипотетического вторжения, украинские властьимущие считают подобное развитие событий меньшим из зол. Мол, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. При этом речь, разумеется, идет не о конце украинской государственности, а лишь о конце войны на Донбассе.

Нам не известно, что именно думает по этому поводу Петр Алексеевич. Но ряд людей, входящих в его ближайшее окружение, считает агрессию Москвы не самой худшей развязкой.

Почему? В общих чертах ознакомим вас с их логикой.

1. Война, по выражению одного из собеседников, "несколько застопорилась". Вынужденный (и, слава Богу, относительно успешный) отход подразделений 24-й, 51-й, 72-й и 79-й бригад, а также кировоградских спецназовцев и пограничников из района Должанского, Дьяково и Краснопартизанска может означать, что планы "оседлать границу" в обозримом будущем трудноосуществимы. Сепаратисты и наемники имеют возможность бесперебойной подпитки пополнением, техникой, вооружением, боеприпасами, снаряжением, продовольствием.

Штурм мегаполисов, хорошо укрепленных и обороняемых большим количеством основательно вооруженных бойцов, может привести к большим потерям, как среди силовиков, так и среди мирного населения. В Донецке, например, по разным данным, находится от 300 до 500 тысяч "цивильных". Брать Донецк и Луганск без масштабного применения артиллерии и авиации - множить потери украинских военных. А широкое применение штурмовиков, гаубиц и систем залпового огня в городах существенно увеличит число жертв среди гражданских. В Киеве превращать Луганск в Сталинград, а Донецк в Грозный не готовы.

Завершение войны до наступления холодов выглядит сложной задачей. Да, с одной стороны, сепаратисты лишатся возможности использовать "зеленку". Но с другой, - в осенне-зимнее время серьезно осложняется возможность проведения разведки, эффективного использования артиллерии и, особенно, авиации; возникнут естественные проблемы с управлением, связью, тыловым обеспечением и осуществлением передислокации. Общеизвестно, наступать по грязи или снегу куда сложнее, чем обороняться.

2. Многие в Киеве почти уверены, что "Путин вторгнется". И почти уверены, что вторгнется локально. По нескольким причинам. Во-первых, появление подразделений ВС РФ в Донецкой и Луганской областях можно будет оправдать "гуманитарной" или "миротворческой" миссиями. А в иных регионах сделать это будет сложнее. Во-вторых, численность, структура и дисклокация, по словам наших собеседников, позволяют говорить о вероятности вторжения, в первую очередь на Донбасс. В-третьих, в Кремле якобы не заинтересованы в полномасштабной, затяжной войне. С большим количеством гробов. Там нужна короткая и победоносная. Даже на Донбассе уровень промосковских настроений оказался ниже ожидаемого Кремлем. Полномасштабное вторжение в условиях, как минимум, нелояльного отношения населения и способности украинской армии воевать (в это в Москве тоже не особо верили) может создать большие проблемы.

Посему. В Киеве считают вторжение на Донбасс вполне вероятным. Вторжение на юг - возможным. Вторжение в других регионах - маловероятным. Предполагается, что прямая агрессия будет иметь характер вторжения ограниченного контингента, не слишком обремененного бронетехникой. Мобильные подразделения, "маркированные" миротворческой символикой и прикрытые с воздуха, должны углубиться в нашу территорию на 70–80 км. При этом крупные соединения с тяжелым вооружением и техникой будут развернуты вдоль границы как средство военно-политического шантажа. В Киеве понимают, что в случае реализации этого сценария Запад может пойти на новые санкции, но при этом будет "висеть на руках" у нашей власти, принуждая не отвечать и не ввязываться в открытые боестолкновения. Опасаясь развязывания полномасштабной войны.

3. Отдельные лица "наверху" полагают, что ближайшая цель Путина - сохранение плацдарма на Донбассе. При помощи давления на Запад Кремль может добиваться частичного признания "субъектности" ДНР и ЛНР. Тактическая задача - выигрыш места. Стратегическая - выигрыш времени. Как считают наши источники, Путин может полагать, что время работает на него. Он, мол, рассчитывает на ухудшение экономической ситуации в Украине. Он не верит в масштабную финансовую помощь Киеву со стороны Запада. И уверен, что Запад не пойдет на оказание помощи военно-технической. Путин не отказался от похода на Киев, но он ждет лучших времен. Ему не нужен Донбасс, ему нужна Украина. И он готов подождать.

4. В Киеве понимают, что не воевать за Донбасс нельзя. Но сохранение Донбасса любой ценой может сделать эту цену неподъемной. Послевоенное (а войну еще надо выиграть) восстановление региона - сверхтрудная задача для страны, балансирующей на грани дефолта. Социализация, а точнее, патриотизация жителей двух областей была нелегкой задачей и в мирное время, а в послевоенное может оказаться непосильной. У многих война умножила обиды, у многих - превратила неприязнь в ненависть. То, что ненависть эту большинство будет скрывать, лишь усложнит задачу. Громоздкость экономического уклада региона, масштабный патернализм населения, его низкая мобильность и невысокий образовательный ценз, враждебность значительной части элит, близость России делает разрушаемый регион с потенциально безработным в значительной массе населением гирей на ногах государства при проведении любых реформ. (На которые власть, от себя добавим, пока, в общем, и не сподобилась).

5. Отсюда вывод, к которому часть властьимущих пришла. Забрала Россия Крым - пусть забирает Донбасс в нагрузку. Запад не будет против. А мы избавим себя от депрессивного, убыточного региона с разрушенной инфраструктурой и от сепаратистов, явных и скрытых. От социальной базы коммунистов и "регионалов". От рисков и потерь. От смертей здоровых мужчин, в чьих руках и мозгах нуждается страна. Забирайте. Но дальше не пустим. Обороняться проще, не ожидая выстрелов в спину.

Многие отчего-то убеждены, что без проблемных регионов со специфической экономикой и специфическим населением Украине будет проще и реформироваться, и интегрироваться в Европу. Что после ввода российских войск Запад будет убеждать не воевать за Донбасс. Но и в "серой зоне" уже не оставит. Потому что прямое вторжение россиян Запад напугает достаточно, чтобы взять нас под патронат. Военно-политический и экономический.

Насколько обоснованы подобные расчеты, на чем они реально зиждутся - судить сложно. Нельзя назвать подобную точку зрения доминирующей, но можно предположить, что она становится все более популярной.

Однако. Схема слишком умозрительная, чтобы оказаться реалистичной. Попытка думать за других похвальна, если не забывать, что реальный противник и потенциальный союзник способны делать то же самое. Нацеленный на почетное перемирие часто получает позорное поражение. Торгующий родиной может быстро оказаться на политическом кладбище. Оплаченное кровью не может служить ни подарком, ни взяткой. Оно бесценно…