«ПОБЕДА»

Обещанная российским министром обороны Павлом Грачевым двухчасовая кампания в Чечне продолжается уже более восьми месяцев. Ну, если быть уж точным, то активные боевые действия продолжались полгода. Однако, если взглянуть на карту Чечни и зафиксированное мирным соглашением от 30 июля положение российских войск и чеченских формирований, то становится понятными, мягко говоря, неверность утверждений о контроле российской стороны более чем 9/10 чеченской территории.

Сравнительно спокойная нынче линия фронта (если не принимать во внимание спорадические ночные перестрелки и даже авиарейды российских самолетов на чеченские позиции у села Рошни Чу) застыла у предгорий. Горы преимущественно находятся под контролем чеченцев, а низинные части территории Чечни заняты российскими войсками. Но если проанализировать продвижение российских войск, то становятся отчетливо ясными промахи и неумение россиян, а также довольно удачные оборонительные действия чеченцев, и чье, пускай и не окончательное, но формальное поражение зафиксировано!

Территории, находящиеся севернее линии Грозный — Аргун — Гудермес, практически не оказали сопротивления российским войскам. Среди причин — незначительность населения, степной характер местности, контроль еще до начала военных действий антидудаевских оппозиционных группировок, поддерживаемых Москвой. По этим же причинам через несколько дней после ввода в Чечню российские войска были уже под Грозным. Длительная, с отступлениями, многими жертвами и разрушениями кампания взятия чеченской столицы положила начало боевым действиям, измотавшим российскую армию. Но на самом-то деле от Грозного до ближайшей южной передовой — всего 30 — 40, где-то 50 километров. То есть за полгода одна из самых крупных и хорошо оснащенных армий мира продвигалась фактически от центра Киева чуть дальше аэропорта Борисполь. Надо учесть также и то, что россияне производили постоянную ротацию личного состава, и таким образом повоевать в Чечне успели даже морские пехотинцы Тихоокеанского флота.

Россияне использовали тяжелые вооружения — включая танки Т-72 и Т-80, а также боевую авиацию — кроме вертолетов, МИГи-25 (и, как утверждают наблюдатели, суперсовременные МИГи-35), а также СУ-27.

Именно в активном, иногда прямолинейно-циничном использовании авиации и артиллерии перед взятием населенных пунктов и состояла российская тактика борьбы с «незаконными вооруженными бандформированиями». Павел Грачев недавно признался в одном из интервью, что в принципе и смог бы взять Чечню за два часа — если бы можно было разбомбить все. А потом в населенные пункты вошли бы войска-победители. Однако в Чечне россиянам де-юре, с их точки зрения, пришлось воевать на собственной территории с представителями части собственного же народа.

Что касается контроля — так он тоже относителен. Войскам более успешно удалось продвинуться на юго-восточном фронте в направлении Ведено — бывшей главной опорной базы чеченцев, павшей в начале июня. Это уже горы. Однако, даже контролируя Ведено, россияне не контролируют окружающие горы. Да и вообще — даже на равнинах — их контроль относителен. Суть и его — в базах и опорных пунктах, имеющих круговую оборону, контрольно-пропускных пунктах на главных магистралях Чечни (на въездах и выездах из населенных пунктов). По признанию самих же российских военнослужащих, например, в районе Ачхой-Мартана на юго-западе Чечни, менее в чем 10 километрах от контролируемого чеченцами селения Бамут, ночью россияне всего боятся, открывают огонь на любой шорох. Обороняются россияне и со спины, хотя, казалось бы, сзади мирное население, освобожденное от «бандформирований».

Российские войска в Чечне расколоты: офицеры считают, что политики украли у них победу, не дав завершить до конца боевые действия до восстановления стопроцентного контроля над чеченской территорией. Они хотят, по крайней мере подавляющее большинство из тех, с кем довелось общаться, воевать, но не нарушать приказ об окончании боевых действий.

Военнослужащим срочной службы — 18 — 20-летним рядовым и сержантам — все давным-давно надоело. Они хотят домой и не внемлят командирам, убеждавшим их в необходимости и оправданности войны в Чечне.

Правда, деление это условное — ибо противники боевых действий были даже среди руководства российской армии — как то, например, заместитель Павла Грачева Борис Громов, командовавший в свое время Киевским военным округом.

Лейтмотивом высказываний некоторых офицеров служат две мысли — «что я тут делаю?» и «не хотелось бы вернуться домой в цинковом гробу!»

Кстати, о жертвах. Официально российская армия потеряла в Чечне до двух тысяч убитыми. Если учесть потери среди войск МВД и других воинских формирований, то всего, по неофициальным данным, российские жертвы в Чечне составляют до пяти тысяч человек.

В Афганистане бывшая Советская армия за 10 (!) лет потеряла примерно 13.000 военнослужащих. То есть за год — 1 тысячу 300, а за полгода — 650...

После несложных математических расчетов получается, что «жертвенность» в Чечне была почти в 7 раз выше — притом, что чеченцы в отличие от афганских «моджахедов» не имели западной финансовой помощи или тех же американских «стингеров», кроме того боевые действия в Афганистане происходили почти целиком в сложных горных условиях... А мы все еще ругаем Леонида Брежнева...