Неотвратимость наказания

Очевидно, Украина - не единственная страна, оказавшаяся в состоянии международного вооруженного конфликта, вызванного агрессией Российской Федерации. Следовательно, существует и соответствующий международный опыт в вопросах как расследования, так и привлечения к ответственности. Он есть, но Украина должна идти своим путем.

У вооруженных конфликтов - свои отличия и особенности, и они существенные. Идет война, не названная войной, война "гибридная", имеющая свою специфику: от использования наемников для достижения политической цели до информационных атак и нагнетания протестных настроений внутри страны. А самое главное - аналогичных ситуаций еще не было, по крайней мере, таких масштабов, когда оккупированной оказалась немалая часть территории со значительным количеством, фактически, заложников. К тому же все это продолжается уже достаточно долго - шесть лет, причем до сих пор с активными фазами в "поведении" агрессора. Например, в последнее время активизировалось навязывание представителями оккупационных администраций РФ "паспортов" псевдореспублик, а далее - и принудительное получение гражданства страны-оккупанта. Это касается прежде всего "госслужащих" и детей - выпускников школ. Такое искусственное изменение демографической ситуации и "увеличение" количества граждан "республик" - большая коварная игра РФ на геополитическом пространстве.

И эта специфика заставляет нас идти своим особым путем. Конечно, используя мировой опыт, но с постоянной оглядкой на наши особенности, их учетом, постоянным доказательством и опровержением российского "настамнет". Мы все время учимся, ошибаемся и исправляем ошибки. Но ключевое - берем на себя ответственность.

Международный вооруженный конфликт, продолжающийся в Украине с февраля 2014 года, вызвал появление массива правонарушений, с которыми раньше органы правопорядка, прокуратуры и суды дела не имели. Речь о военных преступлениях и преступлениях против человечности - умышленных убийствах, пытках или бесчеловечном обращении с гражданскими и военнопленными; нелегальной депортации, принудительной милитаризации, прямых атаках на гражданское население и гражданские объекты; изъятии собственности, не обусловленном военной необходимостью, и т.п. Все это едва ли не ежедневно происходит в оккупированных Крыму и Донбассе.

Действительно, на момент начала вооруженной агрессии ни законодательная база, ни органы государственной власти Украины не были готовы к решению проблемы привлечения к ответственности лиц, виновных в совершении военных преступлений и преступлений против человечности. Но все эти шесть лет Украина как государство делала и делает все с единственной целью - утверждения неотвратимости наказания.

Во-первых, вопреки отдельным мнениям о невозможности использования международных механизмов привлечения военных преступников к ответственности (а речь идет прежде всего о высоких должностных лицах государства-оккупанта) Международный уголовный суд (МУС) на сегодняшний день может открыть расследование по Украине. Для этого вполне достаточно Заявления Верховной Рады Украины от 4 февраля 2015 года о признании Украиной юрисдикции МУС. А утверждения о ратификации Римского статута как единственной возможности уголовного преследования на международном уровне - манипулятивны. Да, это, бесспорно, важный шаг, который расширит права Украины, но сейчас мы и так взяли на себя обязательства сотрудничать с Международным уголовным судом и выполнять его решения.

И подтверждение этого - последний Отчет МУС, обнародованный в начале декабря прошлого года. В документе подчеркивается, что в течение 2020 года Офис Прокурора МУС и в дальнейшем будет анализировать способность национальной системы правосудия Украины самостоятельно расследовать соответствующие категории преступлений, чтобы окончательно решить, какие именно дела необходимо расследовать силами МУС, а в каких хватит расследования на национальном уровне.

Но никакой международный трибунал, даже принимая во внимание чрезвычайную сложность его образования (стоит вспомнить блокирование РФ резолюции Совета Безопасности ООН о создании суда по вопросам сбития самолета рейса МН17), не будет служить абсолютной панацеей в вопросе привлечения к ответственности виновных в особо тяжких преступлениях. Даже МУС не по силам уделить внимание всем многочисленным фактам нарушений международного гуманитарного права (МГП), он скорее сфокусируется на среднем и высшем звеньях военных преступников.

С начала вооруженной агрессии мы совместно с правозащитными организациями подали в МУС 13 информационных сообщений. По Крыму - их семь. В них речь идет о фактах использования РФ гражданского населения полуострова в качестве "живых щитов" во время военных действий активной фазы оккупации Крыма в феврале-марте 2014 года; принудительном призыве крымчан на службу в вооруженных силах РФ; выдворении и депортации жителей Крыма на основании решений судов оккупационной власти; насильном перемещении осужденных в пенитенциарные учреждения, расположенные на территории страны-агрессора; экспроприации имущества.

По Донбассу были представлены документы по обстрелам объектов гражданской инфраструктуры, убийствам и пыткам военнослужащих и гражданских, преступлениям в отношении детей. Последнее сообщение, представленное в декабре 2019 года, касалось внесудебных смертных казней девяти военнослужащих Вооруженных сил Украины представителями пророссийской организованной группы "Казачий союз "Область войска Донского" во время боев за Иловайск в 2014 году и Дебальцево в 2015 году.

Во-вторых, для эффективного расследования военных преступлений и преступлений против человечности на национальном уровне, необходимо понимание, что это вообще такое - бороться с оккупантом правовыми методами, чтобы доказательства нарушений международного гуманитарного права имели судебную перспективу. До августа 2016 года крымский вопрос в рамках военных преступлений в целом не поднимался. А прокуратура АР Крым, мягко говоря, не то чтобы была на задворках, - работа в ней воспринималась как ссылка. Теперь есть не только понимание, как в условиях отсутствия физического доступа к оккупированным территориям проводить расследование и собирать доказательства, но и конкретные судебные приговоры.

Мы пошли еще дальше. Для объединения и координации усилий правоохранительных органов в расследовании всех преступлений указанной категории в структуре Офиса Генерального прокурора в ноябре создан специализированный Департамент, обеспечивающий надзор в уголовных производствах по преступлениям, совершенным в условиях вооруженного конфликта. Более того, аналогичные подразделения уже запущены и в прокуратурах Донецкой и Луганской областей. Их ключевая задача - систематическая фиксация и сбор доказательств, координация правоохранителей. Более тысячи томов дел, тысячи свидетелей, свыше 12 тысяч уголовных производств, - теперь все это является базой для судебных процессов в национальных судах.

Расследования велись и до этого, но без определенной системности. Такие факторы, как хаотичность, некоординированность иногда и тормозили процесс. Например, неоднозначная практика при определении квалификации таких преступлений, как убийства, похищение и пытки, совершенные в условиях вооруженного конфликта в один и тот же период, в одном и том же месте в Донбассе, жертвами которых стали тысячи людей. Часть этих преступлений квалифицируется как военные, а часть - как общеуголовные. Такого больше не будет. Департамент и региональные подразделения завершают аудит всех уголовных производств на предмет проблемных вопросов и неоднозначности трактовок.

Кроме того, мы говорим о военных преступлениях и преступлениях против человечности, совершенных обеими сторонами. Вопрос очень сенситивный для общества. Но сами ответим себе: оправдано ли, например, преследование "Торнадо" или должна ли быть ответственность за некомпетентные решения, последствием которых может быть признана массовая гибель людей?

И, в-третьих. Когда институционная вертикаль выстроена, возникает вопрос необходимых законодательных изменений, чтобы она начала полноценно работать. Уголовный кодекс на шестом году вооруженной агрессии РФ не предусматривает ответственности за преступления против человечности. А положение о военных преступлениях не в полной мере соответствует современному международному гуманитарному и уголовному праву. Действующая норма, статья 438 УК Украины (нарушение законов и обычаев войны), настолько обобщенная, что надлежащих образом установить уровень уголовной ответственности за конкретный вид преступления чрезвычайно сложно. По этой статье зарегистрировано 138 уголовных производств, 42 лицам вручены подозрения, девять дел - направлены в суд. Но приговор - один.

А когда норма четкая и понятная и трактуется всеми сторонами процесса одинаково - это уже большой шаг к успеху. Поэтому есть потребность в более детализированном подходе к серьезным нарушениям МУП. И активизация этого процесса в парламенте вселяет определенный оптимизм.

К тому же существуют определенные проблемы в судебной системе. Судьи или боятся, или не способны принимать решения в таких производствах. На то есть свои причины. Подавляющее большинство дел сегодня находится на рассмотрении судов, размещенных в Донбассе, поэтому судьи просто боятся за жизнь и здоровье свое и своих близких, в том числе тех, кто живет на временно оккупированных территориях. Кроме того, элементарно не хватает специальных и глубоких знаний по международному гуманитарному и уголовного праву, в чем до вооруженной агрессии не было потребности. А учитывая еще и чрезмерную загруженность судов, особенно местных, такие дела просто растворяются в общем потоке. Поэтому, конечно, надо поднимать вопрос специализированных судей. А в идеале - и специализированного суда, который будет рассматривать исключительно эту категорию дел. Беспристрастно и профессионально.

Все статьи автора читайте здесь.