«На Майдані затихає річ. Вечір... Ніч?»

А теперь представьте, что Майдана не было. Просто не было.

Не было бы о чем жалеть, не было бы с чем сравнивать. Два Виктора тихо-мирно распределили бы между собой «обязанности» триумфатора и неудачника, так и не превратившись в иконы для двух половинок искусственно разделенной Украины. Мы не узнали бы, на что способен наш народ, не постигли всей глубины бессилия наших политиков. Не познали бы сладость надежд, не почувствовали бы горечь разочарований. Избежали бы плена одних иллюзий, дабы очутиться в капкане других.

Вы бы этого хотели? Мы — нет. Мы — это те, для кого передислокация одних — во власть, на Банковую, а других — за решетку отнюдь не была главной целью великого зимнего противостояния. Мы — это те, кто боролся за страну, которой можно гордиться. Мы своими руками вознесли Отчизну, подняв ее над стылым асфальтом на высоту, недостижимую для их низостей. Мы обрели страну, достойную уважения. Они не смогли построить государство, достойное своих граждан.

Мы оказались сильнее. Они — хитрее. Было бы нечестно говорить о триумфе идеалов Майдана, но было бы несправедливо говорить и об их поражении. Одержав викторию над старым режимом, мы сыграли вничью с новым. В футболе нередки случаи, когда заслуженную победу упускают в самом конце поединка по собственной глупости. Тренеры называют подобное потерей концентрации.

Нечто похожее случилось и с нами. «Недостояли…», — тоскливо обронил один из ветеранов Майдана, слушая речь Виктора Андреевича спустя каких-то полгода после помаранчевой революции. Мы расслабились. Мы доверились им. Доверчивость оказалась роковой. Хотя для ее появления не было ни малейших предпосылок. Ибо сам Майдан отчасти был нашей демонстрацией не слишком высокого мнения об их истинной силе. Именно поэтому самое трудное мы сделали за них. Они приняли наше великодушие за признательность. А мы не дали себе труда вновь расставить все по местам.

Те, кто тогда находился по иную сторону баррикад, сегодня злорадно пытаются привить нам чувство стыда. Им невдомек: нам стоит себя корить лишь за то, что мы не привили нами же избранной власти чувства ответственности. Именно мы позволили им стать такими, какие они есть. Мы разрешаем им плясать на костях усопших и презирать живых.

Сам факт существования Майдана как общественного явления дает основания думать, что нам было под силу не только породить их, но и воспитать. Чтобы сегодня не ощущать себя чем-то вроде многодетных сирот.

Чем больше времени отдаляет нас от оранжевой революции, тем большее количество «майдановцев» начинает верить, что все случившееся за четыре года было предопределено — низы не могли изменить верхи, верхи не хотели меняться.

Пусть так. В таком случае провидение оказалось милостивым — оно подарило нам возможность испытать чувство гордости за то, что мы сделали. Чувство, помогающее бороться с досадой на то, что мы сделать не сумели.

Хотя списывать все на руку судьбу, на божью волю было бы нечестным. Нашей концентрации хватило только на три недели, а отстаивать выстоянное предстояло годы. Выиграв войну, мы оказались не готовыми противостоять разрухе…

Сегодня Майдан — перевернутая страница истории. Исто­рии, которую невозможно переписать и нельзя забывать. Оран­жевая революция обесценится, если для нас она окажется лишь поводом для воспоминаний. И перестанет быть источником для размышлений. Переос­мысливая все, что случилось, разве не научились многие из нас более осторожно относиться к слову «бандит» и более бережно — к словосочетанию «народная власть»?

Майдан для тысяч наших сограждан оказался лучшими днями их жизни и оправдал свое существование хотя бы этим. Многих из нас он наделил мудростью, отвагой и великодушием. Но столь же многим из нас затем не хватило решительности, бдительности и ответственности.

Но никто и ничто не лишит нас уверенности в том, что тогда мы все сделали ТАК, как надо. Даже, если у кого-то потом слова разошлись с делами…

Юрий Луценко, Ни­колай Томенко, Тарас Стецькив и Владимир Филенко — люди, которые на кладбище «оранжевого единства» чувствуют себя намного неуютнее, чем иные политики, прошедшие Майдан. Что сегодня для них значит оранжевая революция? С этим вопросом «Зеркало недели» обратилось к четырем полевым командирам Майдана.

Без лишних слов…

Юрий ЛУЦЕНКО:

— Майдан — это лучшие дни в моей жизни. Несмотря на предательство Ющенко и его прихлебателей, несмотря на Партию регионов и прочих сталинистов, несмотря на апатию и разочарование вчерашних майдановцев. Он у нас был и он изменил страну.

Я праздновал и буду праздновать этот день как День Свободы. Назло всем, кто продал, оболгал и приватизировал Оранжевую революцию. Но буду праздновать без пафоса и публичности.

Извини, «Зеркало», но душа не лежит к воспоминаниям, тем более к умствованиям на эту тему. Просто не хочется пачкать светлые чувства о грязь нынешних реалий.

Майдан — это прежде всего ценности свободы и достоинства

Николай ТОМЕНКО:

— Последние события в Украине свидетельствуют, что к четвертой годовщине Майдана его романтика и идеология, которая базировалась прежде всего на ценностях политической и экономической свободы, достоинстве и уважении к человеку, властью полностью утрачены и забыты.

Майдан, с точки зрения социальной составляющей, стал своеобразной революцией среднего класса, который к тому времени в Украине только начал формализоваться. Именно от него шли импульсы борьбы за экономическую свободу. Глав­ной причиной этого стали жесткие правила игры, навязываемые тогдашней властью.

Если среднестатистический гражданин в целом был недоволен ситуацией в стране, то представители малого и среднего бизнеса страдали больше всех, особенно в период перед президентскими выборами. Ведь попытка подчинить бизнес той или иной «правильной» влиятельной финансово-политической группе унижала достоинство и социально-экономическую свободу нового класса.

Под политической свободой понималась свобода выбора, свобода слова, свобода мысли, самореализации и тому подобное. Такие идеалы были важны прежде всего для журналистов, студентов и думающей категории населения. Ведь студенты к тому времени оказались перед необходимостью голосовать так, как им приказало руководство вузов, журналисты были заложниками темников власти, интеллигенция, по требованию правящей элиты, была вынуждена обосновывать второй (а на самом деле — третий) срок президентства Леонида Кучмы. Поэтому достижение политической свободы этими категориями населения тоже стало важным катализатором Майдана.

Еще одна составляющая идеалов Майдана — более конъюнктурная, но не менее значимая — связана с обещаниями новой власти среднестатистическим украинцам: повышение уровня жизни людей, борьба с коррупцией, увеличение социальных выплат, остановка «олигархизации» страны, прозрачность власти, наказание представителей предыдущей «преступной власти» и тому подобное.

Так случилось, что уже первый год работы новой власти после событий на Майдане продемонстрировал, что эта власть не готова реализовать абсолютное большинство своих обещаний, кроме определенных сдвигов в обеспечении политической свободы.

Именно поэтому симптоматичной, но красноречивой стала оговорка Виктора Ющенко: выступая в Киеве на Майдане Незалежности в честь первой годовщины помаранчевой революции, он назвал праздник — «годовщина Майдана».

Эта оговорка оказалась роковой, поскольку в команде Виктора Ющенко со временем оставалось все меньше людей, формировавших идеологию и стратегию Майдана, а потому президент все дальше и дальше отходил от своих предвыборных обещаний.

Поэтому совсем не случайно в четвертую годовщину Майдана вместо празднования Дня свободы в Украине 22 ноября указом Виктора Ющенко отмечают годовщину Голодомора. То есть нынешнее празднование годовщины помаранчевой революции окончательно «похоронено» властью.

Эмоционально такое совпадение событий выгодно для команды президента, который сегодня не заинтересован вспоминать об идеалах Майдана и отчитываться о том, что сделано властью за четыре года после помаранчевой революции. Ведь в свое время Виктор Ющенко публично обещал на Майдане ежегодно отчитываться перед украинским народом о своей деятельности. Следовательно, очередной отчет перед Майданом отменяется.

Отметить 75-ю годовщину Голодомора чрезвычайно важно, однако я хотел бы, чтобы Украина была государством, в котором уважают и свободу, и память жертв Голодомора. Тем более что день памяти жертв Голодомора законодательно не закреплен за определенной датой, и потому его могли бы отмечать не обязательно 22 ноября — день еще свежий в памяти украинцев как попытка построить другую Украину, с демократической и честной властью.

Примечательно также, что президент Виктор Ющенко в 2005 году, учреждая ежегодно 22 ноября отмечать в Украине День свободы, своим указом №1644/2005 определил Днем памяти жертв голодоморов и политических репрессий 26 ноября. Отсюда вывод, что в этом году почтить память жертв Голодомора неслучайно назначили именно на 22 ноября, вместо того чтобы праздновать День свободы.

Итак, через четыре года после помаранчевой революции очевидна необходимость деполитизации и департизации Майдана. Абсолютное большинство политиков, которые ассоциируются с ним, по объективным или субъективным причинам так и не смогли или не имели возможности реализовать всю идеологию Майдана на практике.

На сегодняшний день все еще очень важно сохранить ценностную составляющую помаранчевой революции и Майдан как символ победы общества, которое продемонстрировало способность влиять на стратегию развития страны и возможность направлять действия власти, к чему стремится абсолютное большинство граждан.

Майдан — яркая страница истории украинцев, и именно им нужно Майдан и оставить. Минуют политические кризисы, интриги, но Майдан останется светлым временем в истории современной Украины, когда общество решило сказать власти «довольно».

Недаром, согласно опросам сайта «Майдан», которые уже несколько лет подряд проводятся накануне 22 ноября, главными идеалами помаранчевого Майдана посетители сайта определяют право на свободу человека, справедливость, европейский выбор Украины, изменение системы власти и тому подобное. И только на последних позициях — такие «задачи» Майдана, как поддержка Виктора Ющенко, голосование против Виктора Януковича или суд над Леонидом Кучмой.

Украинская революция. Третий тур

Тарас СТЕЦЬКИВ:

— Когда думаю о Майдане с расстояния четырех лет, то первое, о чем хочется сказать, это о разочаровании людей, бездарных вождях, убивших надежду миллионов на лучшую жизнь, об отсутствии перспективы... Но все же нужно сделать небольшое усилие и вспомнить, в каком обществе мы жили до ноября 2004 года. Хотя можно и легче — включить любой российский канал, не имеет значения частный или государственный, чтобы почувствовать тогдашнюю атмосферу. Трагедия Гонгадзе и темники на ТВ, наезды на нелояльный бизнес и тотальная раздача собственности в обмен на лояльность, авторитарный режим, создавший коррупционно-властную пирамиду, страх перед всесилием власти и безнадежность — вот далеко не полный перечень признаков, предшествовавших созреванию Оранжевой революции.

Поэтому главной сутью Майдана было преодолеть этот страх и приобрести свободу. Свободу, не подаренную сверху, а порожденную величием духа миллионов украинцев. Поэтому от Майдана я никогда не отрекусь — как и миллионы тех, кто творил эту историю. Еще летом 2004 года мало кто верил, что это возможно, а между тем граждане все же смогли совершить этот большой сдвиг.

И что стало главным достижением Майдана? Свобода.

Свобода как основа, на которой должен быть построен справедливый общественный строй и дееспособная власть. Она требовала иного отношения к такому выбору, потому что от него зависело будущее каждого. Но самой свободы оказалось мало. Более того, когда свобода одних (власть имущих) ущемляет свободу других (граждан), она вырождается в свой антипод — произвол и вседозволенность. Завоеванная свобода должна была породить ответственность власти, а породила нарастающую вражду, междоусобную борьбу, распри и в конечном итоге — массовый страх перед неудержимым нашествием хаоса. В ситуации, когда власть оказалась полностью несостоятельной, когда ей угрожает самопожирание, у людей появились неверие и разочарование. Глобальный экономический кризис эти процессы проявил и максимально усилил.

Следующим шагом после завоевания народом свободы должно было стать формирование им же дееспособной, ответственной и эффективной власти. Но народ доверился вождям, на которых беспредельно полагался. Поэтому В.Ющенко как президент должен был подать личный пример самопожертвования и труда. Он должен был меньше всего думать о втором президентском сроке, должен был избегать втягивания в интриги и вместо этого твердой рукой справедливо и действенно руководить государством, пресекая амбиции своих подчиненных. Команда, пришедшая вместе с ним, должна была начать структурные реформы и модернизировать властные институты, а не драться в междоусобной борьбе, красуясь на экранах телевизоров. Ведь кредит доверия был огромный. За счет консолидации пробужденного общества его нужно было конвертировать в изменения, результаты которых должны были бы работать на будущее. Но страх «разонравиться» толкал к популизму, неудержимому нагнетанию идеи незаработанного потребления: больше и больше, а следовательно — проеданию будущего детей и внуков.

В этом наша общая ответственность — всех тех, кто пришел во власть в результате революции. Многие задачи модернизации общества и экономики даже не были поставлены. Разумеется, после огромного эмоционального подъема ноября 2004 года разочарование было неминуемым. Но все же не таким тотальным, разрушительным и депрессивным! Общество мучительно пережило разочарование, которое наложилось в 2008 году на кризис и теперь уже вызывает страх не перед властью, а страх перед неспособностью и неадекватностью власти. Страх из-за того, что власть не защищает, а все больше погрязает в деструктивном конфликте внутри самой себя.

Преодоление экономического кризиса требует консолидации, осознания угрозы и концентрации усилий для противодействия ее проявлениям. Люди ждут от власти направленно­го действия, а не борьбы на взаимное уничтожение. Из кризиса можно выйти более сильным, он может очистить экономику и саму власть от токсических шлаков. Мы столкнулись с системным кризисом власти, а следовательно, должны думать, как достойно выйти из него и двигаться вперед.

Что делать?

Прежде всего отстаивать завоеванную свободу. Ее нельзя обменивать на мимолетные интересы, отдавать кому-то «во имя наведения порядка». Мы должны понимать простую истину, что единственным источником власти в государстве является народ. Это означает, что именно граждане — если политики не способны — должны создать систему эффективной власти. Не надо бояться самих себя и преуменьшать разум и здравый смысл нашего общества.

Главный мой тезис состоит в том, что нужно забрать у действующих политиков право писать правила для самих себя. Правила должно написать общество — для того, чтобы поставить политиков, с их инстинктом борьбы за власть, в жесткие рамки и под контроль, а затем направить их «атомную» энергию в мирное русло. Вопрос — как это сделать? Однозначно легитимным путем. Это может быть путь созыва специального учредительного органа — Конституционной ассамблеи, главной задачей которой будет написание правил для политиков, то есть новой Конституции. Закон о созыве ассамблеи может принять существующая Верховная Рада (он уже нами представлен). В конце концов, никто не уполномочивал Верховную Раду на принятие Конституции — парламент уполномочил себя сам. В случае сопротивления политиков народ может выразить свою волю и через референдум. А с многочисленными сейчас скептиками хотел бы подискутировать где-то через полгода — когда весь этот политический абсурд дойдет до своего логического завершения. Время наконец понять, что попытки действующих политических сил окончательно и бесповоротно победить друг друга, действуя по принципу «победитель получает все», или же попыт­ки политиков примирить своих лидеров являются бесперспективными.

Я далек от мысли, что нам сразу удастся построить идеальное государство и сформировать идеальную власть. Но таким способом мы построим государство с четкими правилами игры. Государство, способное к развитию.

В 1991 году усилиями народа и парламента институционно образовалось независимое государство. В 2004 году народ сделал второй стратегический шаг — преодолел авторитарный режим и обрел свободу. Сегодня перед народом стоит третья задача — сформировать в рамках завоеванной свободы эффективную и дееспособную власть. Уверен, что разбуженное Майданом общество способно это сделать, что даст Украине новые возможности для поступи.

Шанс для грядущих поколений

Владимир ФИЛЕНКО:

— Получив в 1991 году независимую Украину, мы прошли 13 сложных оппозиционных лет, лишь бы получить демократическую Украину. Именно поэтому, по моему мнению, Майдан был и остается выдающимся событием и явлением в современной истории как Украины, так и мира.

С одной стороны, идеологически и технологически мы готовили Майдан на протяжении почти полутора лет. Мы последовательно разворачивали тему активизации массовых акций как механизма для обеспечения честного волеизъявления граждан. Мы старались лишить людей страха, приучали их к массо­вости, содействовали тому, чтобы люди становились активными участниками политического процесса. (Кстати, все желающие могут ознакомиться с ключевыми документами по подготовке и организации Майдана в биб­лиотеке Киево-Моги­лян­ской ака­демии. Эти докумен­ты переданы библиотеке мною и Тарасом Стецькивом в 2005 году.)

С другой — Майдан стал ярким примером массовой активности и самоорганизации людей, которые наконец осознали себя гражданами, ответственными за свое будущее и будущее своих детей. Как раз они, а не политики, стали главным действующим лицом Майдана.

Кстати, мы празднуем годовщину Майдана, в отличие от нашего президента, 21 ноября.Именно тогда мы начали строить сцену, поставили первую палатку, именно тогда первые десятки тысяч людей вечером после выборов пришли на Майдан. Ющенко опоздал на Майдан на полтора суток. Он там появился только 22 ноября, и только потому, что на Майдане уже были сотни тысяч людей. Ющен­ко празднует (и празднует ли?) годовщину Майдана в тот день, когда он на нем появился.

Когда весной 2003 года мы искали для себя ответ на вопрос, кого поддержать во время президентских выборов, мы четко понимали, что Ющенко не является идеальным президентом для Украины. Уже тогда мы понимали все его сильные и, самое главное, слабые стороны. Но в условиях, когда выбор был между «кучмизмом» (авторитарным режимом, безразлично с кем во главе — с Кучмой, Януковичем или еще кем-то) и хотя бы какой-то надеждой на изменения, на реформы, мы избрали надежду на изменения и реформы. Как раз с личностью Ющенко тогда и связывали эти надежды.

Ющенко глубоко ошибся, решив, что люди вышли на Майдан только ради него, что Майдан избрал Ющенко президентом. Люди вышли на Майдан за себя, за своих детей, за то, что они хотели жить в нормальной европейской стране, где царят закон и порядок. Люди вышли на Майдан против вранья и попыток превратить этих людей в бессловесное стадо.

Мы часто рассматривали Ющенко как «переходного» президента, который должен был заложить основу будущих реформ во всех сферах общественной жизни. Ющенко должен был стать государственным деятелем, который готов был бы положить свое имя, свой рейтинг на начало реформ, пусть даже и не популярных, но нужных для системы, для страны. Ющенко оказался не способным к самопожертвованию.

Ющенко не должен был думать о своем втором президентском сроке. Он не должен был думать о том, как не обидеть свое окружение, обделив кого-то должностью или влиянием. Он не должен был втягиваться в интриги. Он не должен был действовать по принципу «бей своих, чтобы чужие боялись».

Ющенко на волне массового подъема и невероятного доверия должен был немедленно начать реформы в Украине. Иначе говоря, он должен был последовательно и настойчиво выполнять обещания, данные на Майдане.

Ющенко не руководил государством, не руководил властью. Он царствовал. После того как его избрали президентом Украины, он считал свою миссию выполненной. Как раз поэтому стоит говорить, что он предал Майдан, перечеркнув надежды его настоящих творцов.

Был ли Майдан напрасным? Однозначно — НЕТ!

Люди стали другими. Люди осознали себя гражданами, способными бороться за свое право избирать себе власть. Люди отвоевали себе это право. Людей уже нельзя цинично обманывать, они четко отличают искренние намерения от популизма и вранья.

Украина стала другой. Свобода слова, свобода выбора, большая открытость политики — это тоже достижение Майдана.

Майдан изменил людей и страну, но мало изменил политиков и их суть. Политики продолжают жить в своем собственном мире, оторванном от реалий общественной жизни. Последний пример — мировой финансовый кризис, а наши политики, вместо объединения всех сил для смягчения последствий кризиса для отраслей экономики, украинских предприятий, простых граждан, продолжают кадровые интриги и играются в досрочные выборы.

Отсюда — Украине нужна новая политическая элита. Абсолютно новая. В политику должны прийти люди, которые мыслят по-новому, которые готовы работать для Украины, которые не знают, что такое вранье, интриги, коррупция. Как это сделать?

Украинские партии не идеологические, они — вождистские. Новые идеи не могут пробиться из-за нынешней партийной и избирательной системы. Новые идеи, новая кровь в теперешних условиях диктата партийных вождей не могут пробиться к власти из-за партийных списков как в центре, так и на местах.

Партии должны кардинально сами себя изменить. Партии должны стать программными, идеологическими. Тогда новые идеи, новые люди получат шанс прийти к власти и изменить Ук­раину. К сожалению, пока наши партии строятся вокруг того или иного вождя. С одной стороны, избиратели ориентируются исключительно на вождя, а не на идеи и программы. С другой — и внутри самой партии нынешняя партийная номенклатура все строит исключительно вокруг партийного вождя.

Казалось бы, панацеей могло бы стать возвращение к мажоритарной избирательной системе. Но в условиях нынешней вседозволенности новая элита тоже не имеет шансов прийти к власти. Все мы знаем и не один раз были свидетелями покупки депутатских мандатов в округах за деньги, гречку и т.п.

Отсюда вопрос: каким образом новая элита, молодежь и перспективные политики могут прийти к власти? Могу предположить: если не будут изменены правила игры на политическом олимпе, нас может ожидать еще одна революция — революция молодых, революция идей, революция «новой крови». Молодые и сильные ростки в любом случае пробьются на свет.